Дерзкое ограбление - Йонас Бонниер
Оставалась только швейцарская авиакомпания «Свисс эйр». Самолет вылетает в Цюрих в десять утра и, благодаря разнице во времени, Сами сядет в Пунта-Кане тем же вечером.
* * *
Когда Сами, приехав в аэропорт, направился к стойкам регистрации в международном терминале, ему мерещилось, будто на потолке зажгли и направили на него огромный прожектор и он идет через весь зал в этом ярком свете. Сами казалось, что все оглядываются на него, что полицейские, которые мирно болтали у киоска с едой, вот-вот бросятся к нему. Протянув свой паспорт сотруднице на стойке регистрации, Сами едва мог отвечать на вопросы: во рту пересохло, как в пустыне, он то и дело теребил ворот кофты, чтобы проветрить тело. Когда спустя пару минут он очнулся в очереди на контроль безопасности, ноги дрожали так, что эта дрожь передалась всему телу.
А еще не было даже семи утра.
С тех пор, как он залез в вертолет на крыше в Вестберге, прошло всего чуть больше часа.
Пройдя контроль и сев у пока пустого выхода на посадку, Сами едва мог поверить в то, что все действительно позади, что это не ловушка. Они просто усыпили его бдительность ложными надеждами, они не позволят ему покинуть страну.
* * *
В те короткие мгновения, когда Сами не мог совладать с волнением, его одолевали два противоположных чувства.
С одной стороны, его распирало от счастья – как будто кто-то долго прижимал резиновый мячик ко дну бассейна, а теперь наконец-то его отпустил.
Они сделали это! Черт, им это удалось!
С другой стороны, при мысли о Карин и мальчиках, о доме, Сами сковывала тоска. Он закрыл глаза, и вот он уже в парке. Весна, запах свежей травы, Карин идет рядом – так близко, что он чувствует запах ее шампуня, – и держит за руку Йона. На мальчике джинсовая курточка и старые, когда-то белые кеды. Он заливается смехом, увидев огромного пса, который идет прямо на них. Эта лохматая белая псина – размером с коляску, которую Сами толкает перед собой на подъеме. Йон бежит навстречу псу, обхватывает его своими ручками, прижимается к шее. Карин, присев на корточки, гладит собаку по голове. Сами понимает: она хочет, чтобы он взял из коляски младенца, но стоит в нерешительности. Он – не большой поклонник собак. Наконец Карин сама берет младенца и дает маленькой ладошке – размером со столовую ложку, не больше – провести по белому меху, почувствовать, какой он мягкий.
И в это мгновение в земле, вдоль дорожки, по которой они только что шли, возникает трещина и отделяет Сами от семьи.
Трещина расширяется, в черную пустоту летит гравий, а боль в сердце сопровождается знакомым ощущением тоски в желудке. Со своего края пропасти Сами видит их – Карин с детьми, огромного пса – на другом краю. Карин запрыгивает на псину, берет с собой мальчиков, и зверь убегает прочь от опасной пропасти, в гору. Сердце колотится, будто превратившись в барабанную установку, пульс стучит в висках, слезы бегут по щекам, и Сами, вздрогнув, просыпается. Сон продолжался не больше пары секунд. Он украдкой осмотрелся: все по-прежнему спокойно.
* * *
Посадка началась только через два часа. Сами это время показалось вечностью, хотя потом он будет вспоминать эти часы, как одно мгновение. И даже на пути в самолет по рукаву без окон, он не мог поверить, что все это – наяву.
Они сделали это.
К тому моменту, когда Сами сел в самолет и пристегнул ремень безопасности, волнение высосало последние силы, и он крепко заснул еще до того, как самолет вырулил на взлетную полосу.
99
Огромный зал, отданный под пресс-конференцию, оказался слишком тесным. В самой его глубине, перед установленными по случаю экранами с эмблемой шведской полиции выстроились главные герои дня: впереди всех встал представитель пресс-службы полиции Кристер Аде, за ним – руководитель следственной группы в Государственной уголовной полиции Каролин Турн, начальник городской полиции Кайса Экблад и начальник Государственной уголовной полиции Тереза Ульссон. Все они буквально ошеломлены количеством представителей прессы.
Кристер Аде, размахивая руками, стал кричать на шведском и английском что-то про правила поведения. Журналисты в силу особенностей профессии не умеют подчиняться приказам: только на то, чтобы народ и камеры наконец заняли правильное положение и все угомонились, ушло почти десять минут.
Из зала доносилось столько языков, что, казалось, в этот полдень двадцать третьего сентября 2009 года на полицейском управлении на Кунгсхольмене сосредоточилось внимание всего мира. Кислород закончился еще до первых вопросов. Кристер Аде попросил кого-то из службы Би-би-си открыть окна, но в мембраны микрофонов, диктофонов и мобильных телефонов сразу влетели звуки города, из-за чего окна тут же снова закрыли.
Лучше задохнуться, чем не выполнить свою работу.
Когда все наконец немного угомонились, Аде решил, что пора начинать, и, громко откашлявшись, приступил к краткому обзору событий. Впрочем, все, что он мог сказать, было уже известно:
– Ограбление было хорошо продумано и спланировано, грабители были хорошо оснащены технически. Приняв во внимание все это, можно сказать, что есть несколько гипотез о лицах, задействованных в ограблении, и к вечеру мы…
– Кто-нибудь уже задержан? – выкрикнул, размахивая желтым микрофоном, репортер шведской газеты «Афтонбладет».
Аде сразу осознал бессмысленность продолжения заготовленной речи. Его ответ нетерпеливому корреспонденту прозвучал настолько компетентно, что всем стало понятно: этот человек закончил специальные курсы по общению со СМИ.
– Пока нет. Мы допросили пару человек из тех, кого обычно допрашиваем в подобных ситуациях, но… нет. На данный момент за ограбление в Вестберге никто не задержан.
– Мартин Хоган, газета «Нью-Йорк Таймс». Какую сумму похитили?
Уловив в речи корреспондента явный американский акцент, все повернулись к нему. У него не было ни диктофона, ни микрофона – только небольшой блокнот и ручка, как будто на дворе восьмидесятые.
Аде перешел на английский:
– По словам руководства G4S, грабители вынесли «крупную, но пока не подтвержденную сумму». Больше на данный момент нам ничего не известно.
– Почему полиция не стала штурмовать здание? – поинтересовался автор колонки из шведской утренней газеты «Дагенс нюхетер», от чего лицо стоящего рядом с ним обозревателя того же издания перекосилось от злости, ведь этот вопрос хотел задать он.
Кристер Аде покосился на Терезу Ульссон, та чуть заметно покачала головой. Тем не менее представитель пресс-службы сделал шаг в сторону, обозначая тем самым, что на этот вопрос пора
