Михаил Нестеров - Убить генерала
Ново-Садовая. Единственный участок на пути следования президентского кортежа, где машины замедлят ход; а через трамвайные пути эскорт не пустишь даже при всей изворотливости. Там побывали несколько снайперов из Центра спецназа Службы. Там прочесали все дома сначала в радиусе триста метров, потом прибавили еще сотню. Куда дальше? Нет, здесь снайпера не может быть по определению.
Свердлин давно бы плюнул на этот «зигзаг удачи», или «мертвую петлю», если держать в голове проклятый самолет-мемориал, но подлил масла в огонь полковник Терехин. Он не специалист в области антитеррора, но подлость заключалась именно в том, что на «мертвую петлю» обратил внимание неспециалист. Он лишь раз сказал об этом, но перевалило через край, и генерал Службы засомневался. Плюс дополнительное давление: Терехин ездил на то место несколько раз.
Свердлин спросил его:
— Зачем?
Полковник ответил жестко:
— Тянет, товарищ генерал.
* * *Близнец сделал запас продуктов на неделю. Он выкладывал их из пакетов и рассовывал по полкам холодильника. Блок сигарет положил на шкаф и периодически доставал пачки. Двустворчатый шкаф висел справа от мойки, в которой со вчерашнего дня осталась грязная тарелка. К утру в нее накапало из крана. Крапивин поначалу не понял, что в ней лежит...
Он схватил картонную упаковку и выложил ее на стол. Одну за другой вынимал набухшие сигареты. Как и положено, пачки были защищены от влаги слюдой. Изнутри! — психовал снайпер. Хоть выжимай. Он глянул на шкаф, недоумевая: как могли свалиться оттуда сигареты?
Он открыл последнюю пачку, что была в кармане рубашки: всего с десяток сигарет наберется. И начал заранее ощущать дискомфорт, запершило горло... Он мог обходиться без курева сутками, порой до слез в глазах сглатывал, подавляя жжение в горле. Но такое случалось лишь на учениях и на реальных операциях. Еще тогда понял, что легче переносит голод и жажду. По большому счету, это был пустяк, но именно мелочь чаще всего и досаждает.
Разложив на полу газету, он разрывал пачки и раскладывал на газете мокрые коричневатые сигареты.
Морщился как от зубной боли. Прикидывал, что будет через час или полтора: подсыхая, табачная бумага будет рваться. Психанул и расшвырял курево.
Придется идти в магазин. В киоск. Пройти пару домов. Три минуты в оба конца. Как раз в то время, когда выход на улицу был под строгим запретом. Казалось, в последний раз щелкнул замок и должен был открыться лишь после удара бойка в капсюль патрона. После того, как снайпера откатит отдачей вместе с винтовкой. После того, как он бросит короткое «Есть!» и повторит его дважды: «Есть! Есть! Попадание!» За себя, Марию и Цыганка.
Он был один. Ему не нужен был второй снайпер, который открыл бы путь главной, серебряной пуле. Ему не нужно «окна» для своей пули, лишь окно генеральского джипа. И хорошо, что рядом нет никого, кто неоправданно усложнил бы выстрел.
Сигареты таяли, как патроны в магазине «СВД». Было десять, теперь осталось пять. Три. Шесть вечера — «лишь одна в стволе». И вот замок щелкнул еще раз, выпуская Близнеца.
Сегодня Витька не включал телевизор. Пару часов назад его фото показали по самарскому телевидению. По шести местным телеканалам.
* * *Олег Клюев не верил своим глазам. Вообще не верил, что с ним такое могло произойти. С кем угодно, но только не с ним.
Вся жизнь Олега, отпраздновавшего тридцатилетие в мае, складывалась так, что он всюду опаздывал. Новости для того и придуманы, чтобы о чем-то рассказывать, передавать, показывать. Чтобы кто-то слушал и узнавал. Он и узнавал — последним. Не вникая в то, что он находится в огромной массе последних, тех, кто к раздаче опоздал. Едва ли не каждый день начинался с вопросов: «Слышал? Видел?» Взрывы, пожары и прочие происшествия пролетали мимо. Маньяки и грабители орудовали где угодно, только не в его дворе, не в его подъезде. Машины догоняли друг друга или сталкивались на других улицах. В кои-то веки раз произошло ДТП под окнами дома, но мешал здоровенный тополь, вымахавший до пятого этажа. Ничего не видно через листву. Соседям видно, а ему — нет. Прохожие глазеют на аварию так, словно заказали ее, а его заявку вроде как не завизировали наверху.
Впору припоминать анекдот про тещу, застигнутую зятем за тем, что писала в кастрюлю со щами. Глянув на зятя, она сказала: «Злые вы, уйду я от вас».
Вот и Клюев запросто мог написать в кастрюлю.
У него было две квартиры. Ту, что досталась ему по бабкиному завещанию, он сдавал, неплохо зарабатывая. Недавно он сдал квартиру парню, который назвался Виктором и заплатил сто семьдесят долларов за месяц вперед плюс столько же за страховку. Это его фото показали по «ящику», озвучили и даже дали бегущую строку:
«Органами внутренних дел города Самары разыскивается за совершение тяжкого преступления Крапивин Виктор Николаевич, 1980 года рождения... Всех, кому что-либо известно о нахождении преступника, просим позвонить по телефону... или сообщить в ближайшее отделение милиции».
Клюев мог набрать две цифры на телефонном аппарате, не вставая с места. Он сидел в кресле, пил кофе и смотрел телевизор. Он мог назвать адрес бабкиной квартиры, но не успеет доехать до нее. Омоновцы к тому времени сломают дверь, оперативники перевернут все вверх дном. И вдруг у него пропало желание стать свидетелем захватывающего действия, на первое место встала защита квартиры. Олег не раз видел по телевизору, как одетые в черное жлобы вскрывают квартиры кувалдами или натуральными таранами.
Клюев жил в пятиэтажке на углу Киевской и Тухачевского, окна его квартиры выходили на трамвайное кольцо, левее которого раскинулось городское кладбище. Он вышел из дома, прихватив с собой мобильник, и быстрым шагом направился к автостоянке. Уже через пять минут он завел двигатель своей «четверки» и вырулил со стоянки на улицу Тухачевского.
* * *Виктор купил блок «Самарских» «синих» с угольным фильтром. Хорошие сигареты, однако быстро тлеют. Он был в клетчатой рубашке навыпуск, солнцезащитных очках и бейсболке серого цвета. На точку он возвращался, чуть изменив маршрут: не вдоль подъездов, а с обратной стороны девятиэтажки. Он шел по узкой полоске тротуара. Справа — серая стена и окна первого этажа. Слева — ухоженные газоны, засаженные в основном штокрозами, мальвой и золотыми шарами; над ними, что было удивительно, кружили пчелы и «некусачие мишки». Витька, когда был маленьким, ловил «мишек», рассматривал и отпускал. Ловил и пчел: осторожно, двумя пальцами за крылья; одно неосторожное движение, и пчела, извернувшись, выбросит жало-гарпун.
В середине дома Близнец пригнулся, проходя над струей воды: кто-то поливал цветы прямо из окна.
Он повернул за угол, бросил взгляд на бежевую «четверку», стоящую в нескольких метрах от подъезда. Когда подошел к подъезду, взялся за ручку двери, но отчетливо услышал:
— Да, я сдал ему квартиру пять дней назад. Моя? Клюев...
Близнец похолодел. Так бывает, когда жмешь в критический момент на спусковой крючок и вдруг слышишь предательский сухой щелчок. В стволе не оказалось патрона.
Конец.
Это конец.
Близнец снова врос в каменный пол. Как тогда, на Казанском вокзале, когда он услышал о смерти Цыганка. И не мог двинуться с места.
Через считаные минуты будет блокирован не только этот дом, но и весь район. Нужно бежать. Но снайпер словно забыл это слово. Он оставался неподвижен, однако мысли метнулись наверх, проскакали по ступенькам до восьмого этажа, юркнули в квартиру и, словно защищая, накрыли винтовку. Оружие, жало, его часть, без которого он был никто.
Все рухнуло в один миг. В этом мгновении уместилось столько, что стало страшно. В нем прозвучал голос: «Ты не должен проиграть. Ты нормальный пацан, Витька». Он приказывал, повелевал. Он выгнал снайпера из ступора и бросил его к машине с опущенным стеклом со стороны водителя.
Крапивин выхватил из-под рубашки пистолет и ткнул стволом под нос Клюеву. Видит ли его кто-то из жильцов, нет ли, Близнеца уже не интересовало.
— Выходи из машины! Быстро!
И Олег Клюев совершил последнюю глупость в своей жизни. Он попытался выбить из рук спецназовца пистолет.
На его резкое движение отреагировал лишь указательный палец снайпера, лежащий на спусковом крючке. Грохнул выстрел, и голову Клюева отбросило к плечу. В тот же миг он обмяк в кресле и повалился головой на баранку.
Крапивин распахнул дверцу и выбросил труп из машины. И те жильцы, которые отреагировали на выстрел, и те, кто приник к окнам немного раньше, ждали, оцепенев, одного: как убийца занимает место в машине и рвет ее с места. Но Близнец вынул ключи из замка зажигания, бросил на сиденье блок сигарет, захлопнул Дверцу... и шагнул в подъезд.
Он шел за винтовкой. За своей частью, которую пока что оберегали лишь его мысли.
