Лев Пучков - Бойцовская порода
А сейчас, по прошествии двух лет, бывший участковый крепко хлопнул себя по лбу и вскричал:
— Э… — нет, не «Эврика!» — в среде, где Петя вращается, такое кричать не принято. — Эх ты, е… твою мать!!! — вот так вскричал Петя.
Озарение снизошло вечерком — уже после подведения итогов и разъезда по домам. Не посчитав нужным тревожить соратников, Петя решил прежде разобраться во всем сам и подался в «Снегурочку». Хотел по старой памяти сграбастать Лильку, отвезти к себе на хаус и там во всех позициях допросить с пристрастием. А надо вам сказать, что после выдворения из органов товарищ Бутиков с химической звездой не общался — как-то все недосуг было — и потому элементарно попал впросак. То есть, явившись в «Снегурочку», попытался этак по-хозяйски увести Лильку, а та вдруг уперлась — не пойду с тобой, и все тут! Ты теперь никто, малыш, — так что отвали по-быстрому, пока неприятность не получилась. Петя, разумеется, такого поворота событий не ожидал и впал в совсем не приличествующие случаю должностные амбиции — уволили-то его недавно, модель поведения откорректировать не успел. И был через эти самые амбиции товарищ Бутиков оттаскан за разные места и с превеликим усердием многократно оскорблен физически — Лилькин хахаль расстарался, снегуро-химический сутенер Федот со товарищи.
— А еще появишься, ментяра поганый, бывший в употреблении, — ваще завалим! — вот так сказал Федот и гнусно ухмыльнулся при этом.
Вот и вся история. Обиженный таким обращением, Петя явился наутро к Олегу и доложил: так и так — надо брать. Ну и вот…
— А где же история? — заинтересовался Альберт. — Что эта девушка рассказывала Пете?
— А вот сейчас сам все и услышишь, — Олег кивнул на приближающийся дачный поселок — заброшенный район, служащий обителью для крыс и бомжей. — Из первых уст. Сейчас расположимся — и начнем…
Выбрав дачку поугрюмее, Олег велел спецназовцам извлечь пленницу и с ходу сделал ей заманчивое предложение:
— Если будешь добровольно сотрудничать со следствием, мы тебя через полчаса отпустим. Если нет — будем пытать.
— Пошел в жопу, сука страшная! — сердито ответствовала пленница. — Федот вас всех завалит, ублюдки стремные!
— Усугубляете, гражданочка! — официально предупредил Олег. — Вас военную тайну выдавать не просят. Ни вам, ни вашим корешам эта информация повредить не может. Добровольное сотрудничество со следствием…
— Я тебя на фую видала, фраер толстожопый! — вскричала пленница и, воспользовавшись отсутствием должного контроля со стороны конвоиров, ловко пнула бывшего чекиста по лодыжке. Хорошо, в шлепанцах была, а не в остроносых туфельках — не очень больно получилось. — Вол-чара позорный!
— Зря ты так, лахудра, — Олег кивнул спецназовцам:
— Тащите в дачу. Обрабатывайте до тех пор, пока не проявит склонность к сотрудничеству.
— Чего тащить — мы прям тут, — Денис хозяйственно принялся закатывать рукава спортивного блейзера. — Тут вокруг — ни души…
— А нашему впечатлительному шефу не обязательно видеть это безобразие, — поправил спецназовца Олег. — Так что — тащите. Мы в машине посидим, как будет готова, позовете. Только смотрите там — не переусердствуйте…
Наши терминаторы — мясники, — пояснил Олег, проводив взглядом волокущих упирающуюся Лильку спецназовцев и задраив стекло со своей стороны. — И не потому, что садисты, — просто специфика такая. Так что зрелище будет не из приятных. Или есть желание полюбоваться?
— А чекисты — не садисты? — невинным тоном поинтересовался Альберт. — Мне Жуковский говорил, что самый лучший спец по допросам будет как раз из бывших гэбистов. А бывший гэбист у нас — кто?
— Не надо путать божий дар с яичницей, — Олег погрозил шефу пальчиком и гордо расправил плечи — приятно быть лучшим спецом хоть в чем-то. — Чем отличается допрос пленного от допроса подозреваемого?
— Подозреваемого пытают в подвале с использованием различных электроприборов, — компетентно сообщил Альберт. — А пленного — в окопе, штык-ножом и шомполом. Потому что в окопе розетки нету. Вот и все различие. И там, и там — допрос, суть одна и та же.
— Какие глубокие познания! — Олег удивленно вскинул бровь и тихонько похлопал в ладоши. — Это в институте так учат?
— Это логическое заключение на основе прочитанной литературы, — скромно потупившись, признался Альберт. — А что — неверно?
— В техническом плане, может быть, и верно, — секунду подумав, сказал Олег. — Но суть извращена до самого основания.
— А в чем суть? — заинтересовался Альберт.
— Суть в самой разнице определений, — Олег потащил из пачки сигарету и сел поудобнее — поучать приготовился. — Там — пленный, здесь — подозреваемый. Ты прокрался во вражий стан, всех, кто под руку подвернулся, перерезал, а одного, случайно оставшегося в живых, стал допрашивать.
— Шомполом и штык-ножом, — вставил Альберт.
— Да хоть пехотной лопаткой[27], раскаленной на костре! — весело пыхнул дымком Олег. — Суть не в этом. Этот пленный — он по определению виновен. Он — враг. Доказывать это не нужно — он взят с оружием в руках, в бою и отпираться даже и не подумает. Как правило, перечень информации, которую тебе нужно от него получить, очень невелик: принадлежность и задача подразделения, вооружение, количество бойцов и единиц техники, маршруты и график движения, расположение постов — и небольшие варианты в зависимости от специфики задач. И то же самое — если боец осведомленный попался — по соседям. Ну и, наконец, техника допроса: она проста, как дважды два. Тебе нужно в кратчайший срок сломать пленного, выбить из него остатки боевого духа и доставить ему невыносимые страдания: чтобы вся его башка была занята только одним — как от этих страданий избавиться. То есть чтобы пленный отвечал на твои вопросы не задумываясь, проскакивая фазу осмысления ответа. И тебе, в общем-то, особых усилий прилагать для этого не нужно. Ты для этого пленного самый страшный человек — ты только что завалил всех его соратников и держишь его судьбу в своих руках. В средствах воздействия ты не стеснен — можешь его хоть на кусочки кромсать, война все спишет. Улавливаешь?
— Так они ее что… ага? — Альберт, округлив глаза, кивнул в сторону угрюмой дачи, откуда доносилась какая-то нездоровая возня и сдавленное мычание.
— Ничего они ее не «ага», — небрежно скривился Олег. — Можешь успокоиться — пытать ее никто не будет. Не тот объект. Застращают, отшлепают, руки повыкручивают, приведут в состояние панического ужаса… А ты лучше представь себе — в противовес вышесказанному, что ты следователь и у тебя подозреваемый.
— В подвале, — устойчиво зациклился Альберт. — Где много розеток. И — электроприборы. Милое дело!
— Это детали, — отмахнулся Олег. — Это не так важно. Подозреваемый, он — гражданин. Такой же, как и ты. Он не враг. Он просто подозреваемый. Вину его еще доказать нужно. Перечень вопросов, которые тебе придется ему задать, может занять не один десяток страниц — тебе нужно уловить тончайшие нюансы всех его ответов, неоднократно вернуться к «контрольным» вопросам, чтобы решить для себя: тот это тип, которого ты ищешь, или так — с улицы зашел. Нет, если у тебя нет желания возиться, пожалуйста — ты можешь побить его ногами, а потом пытать этими самыми электроприборами, что тебе так нравятся. Но если вдруг окажется, что это не тот человек, который тебе нужен, он, чтобы избавиться от страданий, такого наговорит — впору новое дело открывать…
— А как-то странно они ее допрашивают, — пробормотал Альберт, выставив ухо в приспущенное окно и с нездоровым любопытством прислушиваясь к возне внутри дачи. — Это так и должно быть или как?
— Или как, — буркнул Олег, приоткрыв дверь со своей стороны и прислушавшись. — А ну-ка, пошли…
Да, дорогие мои — это было и в самом деле «или как». Даже с первого взгляда было ясно, что подготовка к допросу явно выходит за нормативные рамки. Петя Бутиков с грустью во взоре сидел на корточках в углу, шустрый Денис, который всегда первый, уже лениво наблюдал за процессом, а Егор, спустив штаны до пола, с похвальной быстротой двигал тазом и тихо рычал. При этом он, разумеется, вторгался в сферу Лилькиных интересов, но ее это, похоже, совсем не повергало в состояние панического ужаса: вцепившись в подоконник, барышня ритмично подергивалась в такт поступательным движениям сзади и, грациозно виляя оттопыренной попкой, ласково гнусавила:
— Ну давай, зверек, давай! Пощекочи мне легкие!
— Эт-то что за бардак?! — начальственно крикнул Олег, вступая под сень разоренного строения. — Я чем сказал заниматься?!
— Приводят в состояние панического ужаса, — возбужденно раздувая ноздри, съерничал Альберт, из-за Олегова плеча заглядывая вовнутрь. — Склоняют к добровольному сотрудничеству со следствием!
