Лев Пучков - Бойцовская порода
Чего с ними тут пришлось бы, молодой человек так и не высказал, потому что один из «аборигенов», словно в пику недозвучавшей мысли, так и вышел. Вышел очень быстро, задом наперед, и почему-то через окно второго этажа. И, судя по всему, не по своей воле — потому что распахнуть окно не удосужился, а вынес спиной переплет и, совместно с брызнувшими во все стороны осколками битого стекла, неожиданно удачно приземлился на четыре точки в двух метрах правее подъезда.
— Один, — отметил Равиль, просовывая руку в салон и выдергивая откуда-то из-за спины Альберта милицейскую резиновую дубинку. — Хорошо пошел, мягко.
Тот, что «хорошо пошел», судя по всему, имел определенный опыт жизнедеятельности в таких вот странных ситуациях: отряхнув осколки с плеши и скоренько себя ощупав, он втянул голову в плечи и, не вставая, в хорошем темпе пополз за угол.
И очень своевременно, так как из разоренного окна тут же вышел спиной вперед еще один мужлан — маленько покрепче первого, поволосатее на порядок и потяжелее. И приземлился не так удачно — чего-то там у него нездорово хрустнуло.
— Ой-я-ааа!!! — взвыл мужлан, с трудом поднимаясь и на одной ноге прыгая к заветному углу. — Уби-и-или!!!
— Этого держи — это Федот! — возбужденно крикнул Петя Бутиков, на секунду показываясь в зияющем оконном проеме. — Держи, держи — нужен!
— Ладно, — все так же невозмутимо кивнул Равиль, с неожиданной прытью сократил расстояние между «Волгами» и травмированным мужланом и крепко ударил его резиновой дубиной по черепу. — Стоять! Сидеть! Вы арестованы за нарушение общественного порядка!
— А-а-а! — дико взвыл волосатик, падая на задницу и хватаясь за череп. — Менты позорные!!!
— По машинам, — деловито распорядился слегка запыхавшийся Олег, спустя полминуты выходя из подъезда вслед за соратниками, волокущими извивавшуюся наподобие некормленого циркового питона девицу весьма распутного вида. — Равиль, тащи Федота сюда. Давай — в багажник его!
— Ничего не понял, — растерянно пробормотал Альберт, наблюдая, как соратники упаковывают вяло упиравшегося мужлана в багажник, и болезненно морщась от раздававшегося со второго этажа хорового визга. — В чем, собственно, дело-то? Вы чего тут вообще устроили?!
— Я тебе по дороге расскажу, — торопливо буркнул Олег, захлопывая багажник и прыгая за руль первой «Волги». — А щас надо сваливать — пока не началось…
***…Белогорск Караваеву понравился. Медлительно-ленивый, негромкий, старорежимно массивный, утопающий в пышном пурпуре неторопливо разгоняющейся провинциальной осени — гуляй себе с утра до вечера, дыши чистым воздухом и отдыхай от забот вечно поспешающей куда-то суетливой столицы.
Однако отдыхать Александр Николаевич не собирался — он приехал сюда по делам. И вообще, между нами, в Белогорске ему больше всего понравился лично он сам.
Такой ловкий, мудрый, весь из себя прозорливый и дальновидный — ну просто Остап, да и только. Прилетел не московским рейсом, а орловским — пришлось слегка попутешествовать, дабы ввести потенциального противника в заблуждение. Потолкался немного в аэропорту, специально не уехал сразу, посмотрел, как встречают московский рейс. И обнаружил в толпе несколько подозрительных личностей с лисьими взглядами, что сканировали каждого, спускающегося по трапу (московский вырулил на первую дорожку, пассажиры добирались до здания пешком). Нет, личности, разумеется, могли быть кем угодно: жаждущими клиента таксистами, «кидалами», «ломщиками», специализирующимися на «подкидном прессе», сутенерами и так далее. Но Караваев почему-то решил, что это именно они, злодеи — охотники за информацией.
— Вот оно! — тихо порадовался Александр Николаевич, неспешно направляясь к таксисту, с которым договорился сразу по прибытию орловского. — Извиняйте ребятки, придется вам как-нибудь без меня!
«Европу» — лучший представительский отель Белогорска. Караваев намеренно проигнорировал, а попросил везти его в «Паром» — ведомственную гостиницу речного флота, располагавшуюся на настоящем пароме, что покачивался себе где-то на окраине города, в излучине Белой. Про «Паром» он услышал от нетрезвого речника в форменной робе, что летел вместе с ним из Орла справа по борту. Этот речник рассказывал, что туда, помимо ведомственных, пускают за хорошие деньги чистую публику, а «хачиков» нет совсем, потому как заведующий их на дух не переносит — они якобы у него в позапрошлом году «Волгу» угнали прямо от дома.
В «Пароме» оказалось вполне сносно. Вернее — на «Пароме»: гостиница действительно величаво покачивалась на волнах, у тихого уютного уголка прибрежного парка, на берег вели узкие сходни, на верхней палубе размещался вполне приличный ресторан — часть под навесом, часть в кают-компании, а прямо с кормы можно было арендовать весельную лодку или дюралевую моторку — на предмет покатать по реке и поглазеть на тутошние виды. «Хачиков» здесь, как и обещали, не было, а когда Караваев побеспокоился насчет пьяного хулиганства, консьерж со всей ответственностью заявил, что на этот счет можно не волноваться: таких, которые буйные, просто выбрасывают в воду и обратно не вылавливают, пока не протрезвеют. Все это знают, потому ведут себя тихо.
— Ну и славненько, — тихо порадовался Александр Николаевич, обозревая свой небольшой уютный номерок со спасательным кругом на вогнутой деревянной стене и двумя иллюминаторами, выходящими на парк. — Пообедаем и займемся делами…
Вкусив яств речной кухни, Александр Николаевич переоделся в спортивный костюм и отправился изучать окрестности, неспешно обдумывая детали предстоящей встречи с охотниками за информацией и сдержанно поздравляя себя с нехилым аналитическим даром. Спасибо природе-матери, постаралась — отчасти компенсировала заботы и неурядицы, повадившиеся в последнее время прыгать из засады на широкую тропу его жизни!
Правильно утверждают психологи: если тебе чего-то не вспоминается или какой-то на первый взгляд перспективный проблеск никак не желает с ходу оформляться в блестящую идею, не мучь себя, отложи мимолетную мыслишку на полочку и дай команду подсознанию — работай! Подсознание самостоятельно разберется со всем хламом, что бесполезными кучами копится годами в твоих закромах и в один прекрасный момент даст тебе готовый ответ, уложив всю эту дрянь в пригодную к употреблению ассоциативную цепочку. Правда, такое «производство» функционирует отнюдь не в каждом черепе…
Это нормально, что он сразу не отреагировал на данное в Интернете объявление белогорских правдоискателей. Утро после кошмарного происшествия в бане, тяжкие заботы, перспектива возможной расправы, ожидаемая со стороны такого опасного и непредсказуемого старого друга, — согласитесь, тут не до эвристических всплесков! Но что характерно: вся цепочка полноценно выстроилась сразу же после жестоких побоев, полученных в номере отвязной подружки Марта. Так что грубый мужлан, подосланный старым другом, хоть и вел себя неподобающим образом, однако же нехотя сослужил добрую службу, заставив аналитическое устройство Александра Николаевича работать в нужном направлении. Трах по черепу! — и сразу все вдруг вспомнилось и встало на свои места — хотя ситуация в тот момент к размышлениям отнюдь не располагала. И зазвенела цепочка, заблестела тускловатым золотым литьем, обещая долгожданную удачу. Вот вам звенья для ознакомления — в порядке хронологии и все подряд так или иначе связанные с пресловутым Белогорском, откуда запузырили по сети пресловутое объявление:
— Как-то раз, отдыхая в ресторане у Караваева совместно со своей убойной подружкой. Март в присутствии Саши ненароком обмолвился по какому-то поводу: «…а у них в Белогорске, блин, все такие вредные……. И пусть это было мимолетно, ненавязчиво — но это было! Как говорится, из песни слова не выкинешь…
— В 98-м году, до дефолта еще, к Марту приезжал старый друг, который в Афганистане спас ему жизнь. Для друга Март закатил гульбище неописуемое и в рабочем порядке привлек к данному мероприятию Караваева — гуляли у него в ресторане. Столь давние события Александр Николаевич помнил слабенько, но три момента после побоев злобного мужлана всплыли достаточно отчетливо: друга зовут Гриша, он из Белогорска, а в Афгане работал хирургом на эвакопункте…
— Через малое время после приезда того замечательного Гриши в Белогорске хлопнули целую кучу каких-то людишек — резонанс был на всю страну…
— Еще через какое-то время в кабачке на Ленгорах взорвали Чернова — ближайшего соратника и компаньона Марта. А когда Александр Николаевич с некоторым опозданием спохватился и позвонил старому другу выразить соболезнование, выяснилось, что друг укатил куда-то в командировку и будет не раньше чем через неделю. За ту неделю в пресловутом Белогорске опять хлопнули кучку людишек, в числе коих на этот раз оказался тот самый банкир Пручаев — опять был резонанс федерального масштаба…
