Евгений Чебалин - Гарем ефрейтора
– Какая женщина?
– Задержана за дебош в ресторане.
– Что?
– Напилась пьяная, ударила официанта тарелкой по голове, разбила зеркало, теперь к вам…
– Ты что, Лихов, – ощерился Аврамов, – ты головой думай, когда мне звонишь! – Бросил трубку.
– Так вот, Иван Александрович, не будем забывать, что Ушахов единственный источник, пообещавший раскрыть базы красных. Армавирский Арнольд и его хозяева на это клюнули. И они башку оторвут Осман-Губе в случае чего за Ушахова.
– Если тот уже не оторвал ее Шамилю за ненадобностью, – безжалостно рубанул Серов. – Осман-Губе наши базы сейчас как собаке пятая нога, поскольку он оседлал и погоняет Исраилова, явно форсирует восстание в горах. Горы кишат десантниками. Если полыхнет восстание одновременно с наступлением Листа, все наши базы автоматически задвинутся на второй план. Победителей не судят. Но когда, где полыхнет, какие силы будут задействованы?
– Вилами по воде пишем? – сказал Аврамов. Лихорадочно, жутковато блестели его глаза: по живому кромсал генерал.
– Иногда полезно и вилами пописать. Ладно, с этим пока все равно беспросветно. Что будем отвечать Осетину? Ланге в панике, навострился драпать? А если действительно улизнет?
– Не выполнив задание Арнольда, центра?
– Силен Жуков. Ай да хват! Того и гляди Осетина с проводником за компанию с немцами укокошит. Отбить приказ Осетину – пусть ликвидирует Ланге и уходит.
– Ланге Ушахову нужен. Он к нему для подстраховки идет, – жевал уже пережеванное Аврамов.
Серов не ответил, глянул исподлобья с соболезнованием.
– Да что мы Шамиля заживо хороним? – Аврамов вскочил из-за стола, заметался по диагонали кабинета. Коротко звякнул телефон. Аврамов сдернул трубку.
– Товарищ полковник, – настырно вклинился дежурный, – эта женщина…
– Пьяная?
– Так точно, пьяная.
– Сдай дежурство, Ляхов! И марш на гауптвахту. Пять суток ареста!
– Слушаюсь! – возликовал дежурный. – Женщина эта только что назвалась Фаиной… Кому прикажете сдать дежурство?
– Я тебе сдам! – ахнул Аврамов. Заикаясь, потребовал: – Д-давай ее сюда! – Осторожно, бережно, словно стекло, уложил на рычаг трубку. Обернулся к Серову: – Дождались.
– Смотря чего, – с хмурым нетерпением уставился на дверь генерал. Она распахнулась. Вошла распатланная полуседая старуха в мятом, разодранном на плече платье. Пошла, вихляясь, зигзагом к Аврамову. На всю скулу ядовитым наплывом фиолетовый синяк. Аврамов оторопело всматривался, холодело в предчувствии сердце.
Женщина остановилась перед ним, падая вперед, обвила шею полковника руками.
– Г-господи, родненькие мои… добралась! – резанула по слуху надорванным воем. Сухое тело колотила внутренняя дрожь.
Аврамов повел, усадил ее в кресло, держал у рта стакан с водой, вода плескалась на платье. Постепенно затихая, Фаина подняла залитые слезами глаза:
– Гри-и-горий Василич, миленький, вы простите меня – пьяная я… По-другому никак нельзя было, не смогла.
– Шамиль жив? – нетерпеливо спросил Аврамов.
– Жив, – выдохнула Фаина.
Аврамов, неистово светлея лицом, обернулся к Серову. Генерал изумленно всматривался в женщину. Попросил суховато, вежливо:
– Если можно, все по порядку, с самого начала. Как вы там оказались? Вы сядьте… Садитесь вот сюда.
– Нас вместе с Шамилем… Алиевичем взяли… в доме моем. В пещеру с конвоем… Они тело мое терзали, потом душу испоганить норовили, чтобы я такой же скотиной, как они…
Не закончила, зашлась в плаче. Аврамов метнулся к сейфу, достал оттуда таблетки.
– Ну-ка, вот это выпейте, легче станет.
Фаина выпила, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, затихла. Аврамов смотрел на тонкую шею с синими прожилками, на грязные, исцарапанные руки, увитые синими венами. Наползала на него щемящая жалость. Что осталось от той весенней? Они терпеливо ждали. Фаина открыла глаза.
– Кто это вас так? – страдальчески сморщился Аврамов.
– Легко отделалась, – равнодушно отозвалась Фаина. – Официанты приложились… За зеркало, за дебош… Спасибо, милиция вовремя подоспела. Я у них за прости-господи один к одному прошла.
– как в ресторане оказались?
– Из пещеры, от Шамиля, в Хистир-Юрт привезли. Наверное, там уже двое прицепились. Я их приметила, как в город поехала. Шамиль проверяться учил. День по улицам водила – не отстают, проклятые, хоть плачь, к вам идти нельзя… к милиции не обратишься, тут же засекут. Добралась до вокзала, села на скамейку. Они недалеко устроились, и третий к ним присоединился. Ночь не спала, думала, пересижу их. Не вышло, в шесть глаз сторожили. А у меня каждая минута наперечет, и каждая – ровно шило в сердце: Шамиль ждет, надеется. Второй день тоже просидела, думала измором взять. Не получилось. Один уйдет куда-то, а второй торчит, третий рядом околачивается. Две ночи, два дня ни спала, ни ела. Потом силы кончились. Одного больше смерти боялась: грохнусь на пол – они подскочат, обратно в аул увезут. Ну и решилась на последнее.
Пошла в ресторан, водки, еды заказала. Стали с меня деньги требовать. Я тут дебош и закатила, парнишке бедному тарелкой в голову запустила, зеркало грохнула, чтоб уж наверняка забрали.
– Ай умница! – растроганно качал головой Аврамов. – Как же вы двое суток?
– Что мне двое суток… – Снова зашлась она в коротком судорожном рыдании. – Все… все… не буду больше. Теперь про дело. Шамиль Алиевич велел передать: его от рации отстранили, пока Саид-бек из Стамбула или этот… как его… Ланге явится. Это еще одна проверка. Он ведь Исраилову сказал, что все трое связников к вам попали, а после этого гестаповец явился.
Серов и Аврамов переглянулись.
– Еще что-нибудь Ушахов передал? – спросил Серов.
– Семнадцатого числа они резню в Химое, Шатое и Итум-Кале готовят, чтобы силу свою немцам показать. Бандитов соберется около пятисот в ущелье у Махкетов. Всем делом гестаповец верховодит. Ему и радио Шамиля Алиевича передали.
– Ничего не перепутала? Семнадцатого?
– Семнадцатого.
– Ушахов не передал, хотя бы приблизительно, где пещера? – нетерпеливо осведомился Аврамов.
– Этого никак не узнать. Всех из пещеры с мешками на голове выводят. А потом, чуть отсидешь – глушь дикая, лес, камни, бурелом, в десяти шагах заплутаешься. Теперь я про их штаб расскажу, все, что Шамиль Алиевич передал.
Она рассказывала долго, сбивчиво, временами проваливаясь в сонное забытье. Аврамов не перебивал вопросами, изредка делал пометки в блокноте. Наконец Фаина закончила, стало видно: еще минута – и канет в сон или в обморок. Серов, опережая, шагнул к ней:
– Спасибо, Фаина Григорьевна. Идите отдыхайте. Несколько дней вам придется здесь, в нашей конторе, поскучать. Накормят вас, отоспитесь. Большую услугу вы нам всем оказали, очень большую.
Аврамов повел Фаину к двери – решил сам проводить до места. В коридоре неожиданно нагнулся, поцеловал женщине руку, движимый острым раскаянием. Она слабо охнула:
– Что это вы? Зачем?
– За Шамиля, Фая, голубка вы наша. Вы его и нас простите, втянули в эту смазь сатанинскую.
Она покачала головой, сказала скорбно и отчужденно:
– Не втягивал меня никто. Беда на всех навалилась, всем и нести, сколько сил хватит.
Серов долго ходил по кабинету. Остановился. Хитровато глянул на Аврамова, сказал вроде совсем ни к селу, ни к городу:
– А выиграем мы войну, Аврамов! Кавказ удержим – и выиграем.
И полковник, неотступно, болезненно державший в памяти лицо ушедшей женщины, молча кивнул, глотая тугой, закупоривший горло комок.
– Так что мы имеем? – подытожил немного погодя генерал. – Сабантуй назначен на семнадцатое. Бандитские силы, вместе с немецким десантом и теми, кто может присоединиться из местных, – около тысячи. Отсюда и плясать будем в контрмерах.
Все наши игры с подстраховкой Шамиля, считай, окупились. Самолет с Саид-беком перехватываем под Кутаиси. Скажем, начинаем десантом. Свяжись с Гоберидзе, оговори десант моим именем. Пусть не жмотничает, даст лучших скорохватов. Я подмогу им из Москвы. Командирую из «Смерша», – из тех, кто владеет немецким.
В итоге Саид-бек встретится с Исраиловым при нашей свите. В идеале тот же самолет должен доставить сюда всю исраиловскую компанию тепленькой и разговорчивой. Что еще?
– Что ответим Засиеву? Может, намекнем все же Жукову про наши игры?
– Мы уже говорили на эту тему! – резко отозвался Серов. – Пусть Засиев с проводником будет побережнее с Ланге, нам этот фрукт целеньким, не дырявым нужен. Чем быстрее его к Исраилову доставят, тем лучше для всех. В идеале – к прибытию Саид-бека. Тогда всю эту тараканью рать гуртом оприходуем.
– А если все-таки Жуков раньше нас Ланге…
Серов бешено прорычал:
