Это моя земля! - Громов Борис
Незнакомец походя мазнул по замершим и старающимся даже не шевелиться (ну его, от греха, еще сочтет попытку высморкаться жестом агрессии – и каюк) Паку и Даньке вроде и коротким, но внимательным, оценивающим взглядом. Как-то даже по-хозяйски распахнул боковую дверь УАЗа и… Пак был парнем тертым и жизнью битым, много повидавшим. Он отлично понял – военный явно кого-то в салоне «буханки» узнал и очень этой встречей удивлен. Осталось немного: выяснить – обрадован он ею или, наоборот, расстроен. От этого сейчас зависит слишком многое.
А парняга в «горке» тем временем обернулся к подъехавшему на «гаишной» «Субару» Блондину – правой руке предпринимателя Скороходько еще с тех времен, когда он был рэкетиром Скороходом.
– И как это все понимать? – под «этим всем» он явно имеет в виду женщин и детвору в салоне. И в голосе его не слышно ни капли приязни.
Да, седой отставной бандит в этой ситуации – явно не самый лучший кандидат на ведение переговоров. Сначала грубит, потом быковать пытается. А ведь сразу видно: парню в «горке» все эти понты абсолютно по барабану.
О, он еще и Чугаева, оказывается, знает! Вообще отлично! Борис, значит? Ну пусть будет Борис… Интересно, откуда он с Володей знаком? В спецназе ГРУ срочку служили вместе? Вряд ли – Володя явно старше парня, годиков на пять-шесть… Тоже мент? Да еще в такой крутой снаряге… О, понятно; похоже – на ловца и зверь бежит. Хотя у них скорее наоборот вышло – видимо, подфартило им налететь на бронетранспортер тех самых омоновцев из Пересвета, до которых они так надеялись добраться.
А широкоплечему Борису, похоже, общаться с Блондином надоело. Он открытым текстом дал тому понять, что бандитам не верит (как хорошо, что из их компании знаком он именно с Чугаевым, а не с самим Юрой, например), и вежливо отправил седого восвояси. Вежливый, а ведь мог и матом послать. Блондин хорошего отношения не понял и попытался напоследок поугрожать, намекая на возможные последствия. Наивный, как девочка с Чукотки! Бойцы ОМОНа таких, как Жмых и Скороход (а уж про «торпед» их – и говорить нечего), и в прежние времена не боялись, а уж теперь… Словом, Пак был серьезно удивлен, когда омоновец не только Блондину в хрюсло не пробил, но даже и не выругался опять. Только довольно резко отбрил: мол, если еще раз увижу – пристрелю к чертовой матери. А сегодня ты вроде как парламентер, поэтому останешься жив. Блондин, видать, и сам сообразил, что палку перегнул, и молча сорвал свою «Субару» с места.
Омоновец же совершенно спокойно, даже равнодушно, развернулся к гапоновским спиной и снова заглянул в «буханку».
– Ну что, Володя, – укоризненно смотрит он на Чугаева. – Рассказывай, где это ты с такими замечательными людьми встретился и чего с ними не поделил.
Ответить прапорщику не дал внезапно сработавший в кармане сержанта Даньки мобильный. Пронзительный детский голосок затянул уже изрядно надоевший Паку популярный мотивчик про «ускакавшую молодую лошадь, которую не поймаешь, не возьмешь». И был он настолько не к месту, что всех внезапно пробило на «ха-ха». Психологическая разрядка…
Отсмеявшись и утерев выступившие на глазах слезы, омоновец вопросительно поглядел на Чугаева.
– Тут сложно все, Борь, – потер тот бритый затылок широкой ладонью. – И серьезно.
– Очень? – Взгляд у омоновца стал пристальнее.
– Более чем, – не стал скрывать Чугаев. – Труп между нами…
– Покойник – это веский повод, – понимающе кивает Борис. – И, по размаху погони судя, труп этот – кого надо труп…
Вместо ответа Володя лишь вздыхает и разводит руками. Но Борис, похоже, мужик настырный. Его такой «ответ» явно не устраивает. В принципе Юра с ним даже согласен: если уж влез ради друга в какой-то мутный «блудняк», то хотя бы информации по нему иметь нужно как можно больше. Но Чугаев ситуацией полностью не владеет, особенно по поводу обстоятельств, при которых сегодня утром труп нарисовался… Значит, придется вступать в разговор самому Юре. Ну, он и вступил. Рассказал коротко, но обо всем. И о том, что за люди сейчас при власти в бывшем Учебном центре столичного ГИБДД, и о том, что за порядки они там сейчас устанавливают. Ну а после общего экскурса – и конкретно их со Светой проблему описал. И саму проблему, и чем все сегодня утром закончилось.
Омоновец, судя по выражению лица, в рассказ сначала не особенно верил. Да вот только народу в «буханке» уж больно много. И опровергать Юрины слова что-то никто не рвется. Несколько секунд помолчав, Борис вызывает по рации какого-то Антона. Похоже, несмотря на бравый вид, он все же не главный. И сам, «в одно лицо», решения принимать не может. Откуда-то из-под пешеходной эстакады на окраине Голыгино подкатил светло-серый бронированный «Урал», из кабины которого выпрыгнул еще один персонаж. Одетый не в «горку», кстати, а в стандартный омоновский сине-серый камуфляж. И тоже такой… колоритный. Ростом слегка пониже Бориса, зато в плечах еще шире. Глыба, а не человек.
Пришлось Паку свою историю повторять сначала. Антон, тоже с ходу признавший Чугаева и явно встрече обрадовавшийся, выслушал, задумался на несколько секунд и принял решение:
– Так, Борян: твоя «бабалайка» спутниковая жива еще?
– А то, – немного хвастливо отвечает тот и вытаскивает на свет божий из какого-то подсумка (а их на его разгрузке – как шариков на новогодней елке, и все явно не пустуют) крупную трубку с длинной, гнутой вбок антенной. Богато живут в ОМОНе! Хотя это скорее уже примета нового времени.
Антон отошел в сторонку, некоторое время с кем-то негромко общался (Пак и рад бы подслушать, да только перезвон в ушах после пулеметной пальбы начисто его этой возможности лишил).
– Договорился я насчет вас, – сообщил омоновец, возвращая спутниковый телефон владельцу, но глядя при этом на компанию в «буханке». – С ходу рая на земле не обещаю, с «особистами» вам пообщаться придется плотно. Но если все сказанное подтвердится – устроитесь и будете жить не хуже других. Сами до Пересвета доберетесь?
– А чего тут осталось-то? – улыбнулся здорово обнадеженный словами знакомого Чугаев.
– Тоже верно. Если что – в Осинниках, что рядом с Торбеевкой, наш пост. И ополчение тамошнее – нормальные мужики. Понадобится – помогут.
– Надеюсь, не понадобится, – теперь улыбнулся уже сам Юра. – Хватит с нас на сегодня приключений.
Как и обещал Антон, «особисты» крутили и вертели их всех долго и умело, почти до самого вечера. Одно Пака радовало: еще по дороге он решил говорить только чистую правду. О чем бы ни спросили. Если поймают на лжи и за ворота выставят – куда теперь податься? Назад в Ивантеевку? Ну да, Гапонов-старший его там уже ждет с распростертыми объятиями. Решение оказалось верным. Сейчас, спустя почти шесть часов после начала «собеседования», Юра в глубине души отлично понимал: попытайся он хоть в чем-то слукавить – давно бы уже в показаниях запутался. Что ж ему за собеседник такой достался? Явно не из милицейских следаков, с этими кореец еще в девяностые наобщался. А тут – совсем другая школа, совсем другой уровень. Не выше, не ниже. Просто другой совершенно. Будто птичку с рыбкой сравнивать – общей отправной точки для сравнения не найти.
Уже когда «особист» складывал в жиденькую стопочку листы писчей бумаги, на которых в ходе разговора с Юрой очень часто делал какие-то ему одному понятные пометки, Пак все же рискнул задать столь интересовавший его вопрос. Мол, мил человек, ты чьих же будешь, такой дотошный? Ведь явно не из милицейских.
Собеседник лишь по-доброму прищурился.
– Ну да, ну да, со «смежниками» нашими вам, Юрий, дело иметь приходилось не раз… Ну, коль так интересно… Начальник отдела контрразведки Софринской бригады полковник Фоминых.
Вот оно даже как! Про армейских контрразведчиков Юра еще в детстве великолепную книжку читал – «Момент истины». Очень, помнится, проникся. Потом кое-что о них слышал уже от Лохматого. Может, и не столь красиво с литературной точки зрения, зато очень красочно. А тут, значит, целый полковник…
