Штурмовой удар - Георгий Савицкий
«Ручку на себя, правый разворот…» — в глазах у Егора потемнело, в висках многотонным молотом пульсировала кровь. Мышцы свились в тугие жгуты от напряжения. Штурмовик с огромной перегрузкой вошел в правый вираж. Сквозь серую муть и разноцветные круги в глазах Егор увидел прямо перед собой пакистанский истребитель и с расстояния вытянутой руки открыл огонь из всех стволов. Подвесные контейнеры и встроенная пушка извергли настоящую лавину раскаленной стали. Сверкающие разрывы рассыпались полевой плоскости, ударили по воздухозаборнику, разворотили гаргрот. Самолет задымил, пламя вырвалось из рваных пробоин, он медленно завалился на крыло и кувырком понесся вниз. Это был даже не штопор, пакистанский истребитель просто рухнул на камни. На земле расцвел на мгновение огненный цветок взрыва. Пилот катапультироваться не успел. Его ведомый поспешно ретировался, боясь разделить судьбу своего командира.
«Так тебе и надо, сволочь!» — яростно осклабился под кислородной маской Егор. Странно, но в душе у него сейчас не было ни облегчения, ни раскаяния. Только дикое, звериное торжество победителя. «Я сделал то, что должен был сделать, и сделал это хорошо. И никто не в праве упрекать или осуждать меня», — подумал пилот.
С этими мыслями он и пошел на посадку. В баках было почти пусто, горел «окурок» — аварийный указатель топлива, зашкаливала температура масла в двигателях. Егор посмотрел на приборы и усмехнулся: «Начальник ИАС с меня три шкуры сдерет — я ему за один полет весь ресурс 'убил». Это была плата за эксплуатацию двигателей уже не на грани возможного — далеко за гранью допустимого. Что ж, такова цена победы, и она была далеко не самой высокой. Голова гудела, мышцы болели от перегрузки, но Егор улыбался.
На стоянке, куда он зарулил, его уже ждала восторженная толпа свидетелей его воздушного боя. Все произошло практически над взлетно-посадочной полосой, и люди, находящиеся на земле видели все перипетии скоротечной и жестокой воздушной схватки. Когда охваченный пламенем F-16 рухнул металлическими лохмотьями на камни, горы содрогнулись от криков радости. И теперь эти люди, едва дождавшись остановки двигателей, вытащили летчика из кабины и, подхватив на руки, принялись подбрасывать его в воздух. Окрестности огласились криками радости и восхищения.
Качай его, ребята! Он этого ублюдка сшиб! Слава Герою!!! Ур-р-а!!!
В этот момент Егор ощущал себя на седьмом небе от счастья. Он защитил тех, кто был ему дорог, победил врага, сильного и беспощадного. Это, наверное, и есть счастье солдата.
Наконец, его отпустили, осторожно поставили на землю. Сквозь людскую массу к нему пробился майор Боровик.
Ну, молодчина! Ну, дал жару! — он обнял Егора, похлопал по спине, а потом крепко пожал руку. — Готовь дырку для ордена.
Ага, — пошутил пилот. — Сейчас приедет Особый отдел и просверлит мне дырку… Знамо где.
Ниче, прорвемся.
Егор оглянулся и увидел Наташу. Девушка стояла в стороне и неотрывно смотрела на него. Она ничем не выказывала своих чувств. Но ее взгляд красноречивее всех слов на свете говорил об одном: «Я рада, что ты вернулся!» Девушка перехватила его взгляд и отвернулась. «Ну и пусть, главное — с ней все в порядке», — подумал летчик.
Потом он и еще несколько офицеров направились в штаб, писать рапорта. А буквально через пару часов из Кабула прилетели два вертолета с особистами и разведчиками. Они допросили всех участников событий: офицеров группы управления, руководителя полетов и самого Савицкого, взяли со всех подписки о неразглашении. После этого они вместе с майором Боровиком, старшим лейтенантом Савицким и ротой охраны аэродрома отправились на место падения пакистанского истребителя. К слову сказать, сотрудники Особого отдела настаивали на том, чтобы Егор остался в расположении части. Но майор Боровик настоял на том, чтобы взять его, и они уступили.
До места падения добрались на двух БТРах. Каменистая пустошь с черными следами копоти уже была оцеплена. Стояло несколько бронетранспортеров и БМП. По углам пулеметчики уже оборудовали себе позиции. Майор Боровик распорядился о необходимых мерах сразу после сбития пакистанского истребителя.
Взрыв был страшен: F-16 подорвался на собственных бомбах, обломки разметало на очень большой территории. Черная сажа на камнях и бесформенные ошметки горелого железа. Офицеры разошлись в поисках чего-нибудь уцелевшего. Любые мало-мальски различимые обломки собирали на расстеленные плащ-палатки. Поиск затянулся на довольно длительное время. Неожиданно майор Боровик махнул рукой:
Егор, иди сюда!
Молодой летчик подбежал к командиру и посмотрел в том направлении, куда он указывал. Жуткая картина предстала глазам летчиков. Скрытое нагромождением камней, на боку лежало обгоревшее, искореженное катапультное кресло. Чуть в стороне распростерлась на камнях какая-то серая масса. Егор понял, что это.
Неестественно вывернутая голова в покрытом копотью летном шлеме. Радужно поблескивающее на солнце расколотое стекло светозащитного забрала. Наполовину сорванная с обгорелого лица, обугленная по краям кислородная маска открывала часть щеки и лопнувшее в глазнице глазное яблоко. Мясо, почти полностью сгоревшее, открывало часть скуловой кости. Лежащее ничком, неестественно изломанное тело в обгоревшем натовском летном комбинезоне, было покрыто потеками засохшей крови. В знойном воздухе назойливо гудели мухи, сладковатый запах смерти привлек тучи этих насекомых.
Майор подошел к нему и глядя в глаза, произнес раздельно и четко, без интонаций в голосе:
Это могло случиться с тобой, если бы ты проиграл. Не он, а ты сейчас лежал бы окровавленным и обгорелым трупом в обломках собственного самолета. Ну?
Все в порядке, — также раздельно произнес летчик.
Ну, пошли, — майор Боровик похлопал Егора по плечу. — Пошли.
Все обратную дорогу, пока они ехали на прожаренной солнцем броне БТРа, никто не проронил ни слова. Когда приехали, майор сказал:
Егор, сейчас иди, выпей коньяка. Потом иди отдыхать. Сегодня я вылетать тебе запрещаю.
Пилот лишь кивнул в ответ.
* * *
Вечером того же дня вертолеты с разведчиками улетели, увозя с собой обломки самолета, тело пакистанского летчика и целую груду различных рапортов, отчетов и протоколов. Но это было еще не все.
После того, как они улетели, на полосу приземлились четыре вертолета Ми-8. Они привезли медикаменты и другие припасы. В этом не было ничего примечательного. Но, заходя на посадку, они сделали широкий разворот точно над местом падения пакистанского истребителя. На некоторое, очень короткое время, «вертушки» скрылись от радаров и обычных наблюдателей зависли над каменистой пустыней, а по тросам вниз заскользили фигуры в пустынном камуфляже и лохматых маскировочных
