47-й самурай - Хантер Стивен
Отвратительное зрелище здоровенного мужика, прижимающего сверкающее лезвие к шее объятого ужасом ребенка, наполнило Свэггера яростью. Однако ярость — плохой помощник.
— На меня произвело впечатление, какой ты сильный и храбрый против маленьких девочек, — сказал Боб. — Да, это нечто, но мы посмотрим, как ты себя поведешь, имея дело с человеком более проворным, вооруженным острым мечом. Мне почему-то кажется, что перед тем, как я рассеку тебя пополам, ты будешь молить о пощаде.
— Мы это обязательно увидим, гайдзин. Не забудь захватить меч, которым был обезглавлен Кира.
— Не забуду. А после того как я разберусь с тобой, я преподнесу меч, которым был обезглавлен Кондо, в дар музею.
Глава 36
БЕЛАЯ КОМНАТА
Они ехали через весь Токио в большой черной машине. Мико сидела сзади, точнее, на полу, зажатая между двумя огромными чудовищами. Они не разговаривали ни друг с другом, ни с ней. Девочка молча сидела, ощущая лишь толчки, когда машина останавливалась или снова трогалась с места.
Она узнала. Железного Дровосека, того человека из хороших воспоминаний. На этот раз он смотрел на нее с бесконечной печалью в глазах, затем печаль сменилась яростью, после чего его взгляд стал непроницаемо-спокойным. Но все же Мико успела заметить мгновение ярости, и почему-то это наполнило ее надеждой. Железный Дровосек все знает. Он на ее стороне. Он ее спасет. Железный Дровосек ее спасет…
Но потом два огромных чудовища грубо запихнули Мико обратно в машину, называя ее только «девочкой», ни разу не обратившись к ней по имени, как будто она была никому не нужной падчерицей. И ее отвезли назад в дом, в комнату.
Огромное чудовище вытащило ее из машины. На тесном внутреннем дворике Мико удалось глотнуть свежего воздуха. Дворик был обнесен высокой стеной. Дом находился где-то в большом городе: из-за стены доносился приглушенный шум потока машин, вдалеке виднелись многоэтажные жилые дома. У девочки создалось ощущение, что здесь полно народу. Они шатались вокруг, молодые мужчины, и ни одной женщины, все в черных костюмах, все сильные и готовые к драке. Девочка чувствовала исходящую от них агрессию. Они пугали ее, даже когда играли в карты, смеялись, листали журналы или шутливо толкали друг друга. Мико чувствовала, что это что-то вроде войска.
Огромное чудовище отвело ее наверх, в белую комнату. Мико уже провела в этой белой комнате какое-то время. Она успела хорошо ее изучить. Здесь были кровать, телевизор — и больше ничего. Ни игрушек, ни книг, ни кукол. Стекла в окнах были закрашены белой краской. За дверью имелся отдельный туалет. Три раза в день девочке приносили поесть; обычно это был или один из сердитых молодых мужчин, или огромное чудовище с распухшим лицом — ее главный тюремщик. Мико кормили исключительно продуктами, взятыми навынос: гамбургерами из «Макдоналдса», свиными котлетами, завернутыми в бумагу, и тому подобным. Обычно это сопровождалось газированной водой в бумажном стаканчике, а через час кто-нибудь возвращался, отпирал дверь и, не сказав ни слова, забирал мусор. А все остальное время девочка находилась одна посреди белизны, смотрела телевизор или просто сидела, вспоминая, размышляя, плача.
— Девочка, — сказало Чудовище, — тебе известны порядки. Ты остаешься здесь. И слушаешься меня. Если ты не будешь слушаться, я тебя накажу. Я верю в то, что детей надо наказывать. Твои родители наказывали тебя недостаточно строго, Я буду тебя наказывать очень сурово. Это понятно?
— Сколько…
— Молчи! Девочка, не задавай никаких вопросов. Тебе не нужно ничего знать. Веди себя хорошо, иначе нам придется тебя наказывать.
После чего оно заперло дверь, оставив Мико в комнате одну.
— Нии, подойди сюда, — сказал Кондо.
— Слушаюсь, оябун.
— Как твой глаз?
— Все в порядке.
— Каким тебе показался гайдзин при последней встрече?
— Без меча он просто обыкновенный человек, оябун.
— Он выглядел спокойным. На меня это произвело впечатление. Было мгновение, когда он увидел ребенка, и у него вспыхнули глаза. Он испытал ярость. Но тут же взял себя в руки. Гайдзин понял, что, если он только пальцем шевельнет, ты перережешь девчонке горло.
— Да, оябун.
— Нии, ты бы перерезал девчонке горло, правда?
— Да, оябун.
— Иногда меня охватывает беспокойство, Нии. Я доверяю тебе больше всех. Остальные ребята сильные и крепкие, они беспрекословно выполнят приказ и будут сражаться, даже новички. Но твоя задача, Нии, будет самой сложной. Я не сомневаюсь в том, что гайдзин попытается что-то предпринять. И тогда, возможно, тебе придется убить девочку. Ты должен показать себя настоящим самураем. Настоящим синсэнгуми. Настоящим членом братства «Восемь-девять-три». Ты должен превратиться в сгусток воли, не имеющий сердца.
— Да, оябун.
— Ты ни в коем случае не должен расчувствоваться и подвести меня. Это понятно?
— Да.
— Ты кобун, простой воин. Я оябун. Ты это понимаешь. Из этого вытекает все.
— Я буду готов выполнить ваш приказ.
— Не представляю себе, как это может произойти, но, если мы подвергнемся нападению, ты направишься прямо к девочке и перережешь ей горло.
— Да, мой господин.
— Ты уверен, что сможешь это сделать?
— Да, оябун. А почему вы спрашиваете?
— Потому что я вижу, что ты питаешь к этому ребенку определенные чувства.
— Оябун, я…
— Нет, я видел тебя в ее присутствии. Ты не можешь от нее глаз оторвать. Постоянно оглядываешься. По дороге сюда ты то и дело бросал на нее взгляд. Когда ты ее держишь, я вижу в твоих движениях страсть. Ты получаешь наслаждение, когда она у тебя в руках.
— Оябун, вы ошибаетесь. Клянусь, эта девчонка для меня ничто, она…
— Я понимаю, какая она хорошенькая. Понимаю, как вид ее нежного детского тела соблазняет тебя.
— Для меня она все равно что неодушевленный предмет.
— Нии, не лги мне. Я твой оябун.
Пойманный на лжи, Нии сглотнул подступивший к горлу комок.
— Нии, выслушай меня. Я должен быть уверен в том, что ты сможешь ее убить. Потому что если у меня не будет полной уверенности, они это почувствуют. И это придаст им силы. Ты меня понимаешь?
— Да, оябун.
— Так что выслушай меня. Перед тем как убить девчонку, оттрахай ее. Как только ты это сделаешь, она перестанет быть для тебя маленькой принцессой. Она превратится в шлюху, которую использовали для минутного наслаждения, а потом выбросили, оскверненную, испачканную. Она станет чем-то вроде той корейской коровы, которую мы выпотрошили в Кабукичо. И тогда ты сможешь спокойно ее убить.
Нии увидел логику в словах Кондо. И эта логика пришлась ему по душе.
— Нии, ты меня слышишь? Перед тем как ее убить, трахни ее.
— Я вас понял, оябун.
— Хороший кобун. Хороший ученик. Теперь я знаю, что на тебя можно положиться.
Глава 37
СТРАТЕГИЯ
— Вот наш лучший вариант, — угрюмо промолвила Сьюзен Окада.
Они сидели в кафе на Роппонги, в окружении разработчиков программного обеспечения, продавцов одежды, домохозяек, подростков с булавками в носу и в губах.
— Я все обдумала, и, может быть, у нас получится. Я иду к послу. Объясняю ему ситуацию, объясняю, что времени у нас нет, что дело не терпит отлагательств. Посол отправляется к премьер-министру. Мы принимаем на себя какие-то обязательства, даем гарантии. Гарантии того, что ущерба третьим лицам не будет, а если и будет, то минимальный. Если мы получим «добро» — обрати внимание, я обхожу стороной токийскую полицию и вообще все, где может быть рука Мивы и Кондо, — мы вызываем сюда отряд «морских котиков»[32] с Окинавы. Сейчас почти все силы брошены на Ближний Восток, но седьмой отряд находится на Окинаве, и эти ребята знают свое дело. Ты не поверишь, чем им приходилось заниматься в Северной Корее и на побережье Китая. Одним словом, как только в пять часов тридцать минут ты получаешь звонок, «седьмой» зависает у тебя над головой на вертолете и следует за тобой на место. Мы быстро высаживаемся с воздуха. Японская полиция обеспечивает содействие в том плане, что парк или любое другое место будет оцеплено и никто посторонний не пострадает от случайной пули. «Морские львы» захватывают Кондо и Миву, если тот будет там. Победа за нами. Мы спасаем девочку, ты жив и здоров, Кондо и Мива мертвы или за решеткой, «седьмой» возвращается на Окинаву — одним словом, счастливый конец.
