Владимир Моргунов - Серый кардинал
— Но мы не «каждый встречный», — заговорил самый старший из «бывших беглых». — Для нас вопрос, заданный нами, возможно, вопрос жизни или смерти. Вы подобрались к Юлину и получили, наверное, выговор — в худшем случае, а в нашей с ним игре ставки покрупнее.
Похоже, он в чем-то убедил Лихарева. Тот задумался.
— Я сказал, с самого начала, что не буду интересоваться, кто вам на меня указал. Но я вам могу назвать человека, при разговоре с которым вы можете сослаться на меня. Он кое-что прояснит по кадровому составу областного УКГБ в девяностом и девяносто первом годах. Вы сразу поймете, о чем я говорил… А мужика, значит, зовут Крупицкий Владимир Иванович, из «конторы» его уволили за пьянство в восемьдесят девятом. О причине увольнения, сами понимаете, упоминать нежелательно.
— Спасибо за подсказку, — сказал черноусый, поднимаясь.
— Не за что.
Крупицкий Владимир Иванович оказался мужчиной за пятьдесят, крупным, ширококостным — типичный представитель племени работяг. Непонятно, как такого можно было уволить за пьянство — наверняка даже относительно высокого оклада майора КГБ было явно недостаточно для доведения столь могучего организма до состояния среднего опьянения хотя бы по два раза в неделю.
Хватило одного упоминания о том, что они пришли к Крупицкому по подсказке Лихарева, чтобы хозяин дома испытывал к гостям полное доверие. Три бутылки водки и заветная «ксива» Клюева довершили эффект.
В данное время Крупицкий работал грузчиком в речном порту. Несколько дней назад он травмировался — на левом его предплечье был наложен гипс. Крупицкий отвел внука в детский садик, жена, сын и невестка добывали на пропитание, как он выразился.
— Лихарев — мужик правильный, — заявил Крупицкий уже после первого стопаря. — Будь все такими, как он, Россия в дерьме не оказалась бы. Время сейчас настолько крысиное. Крысы людей отовсюду вытеснили. Молодые офицеры, что из «конторы» уволились, торгуют. Это, бля, разве занятие для нормального мужика — купи подешевле, продай подороже? А куда же молодым податься, если замначальника областного УКГБ генерал-майор Мудров в бизнесмены подался? Отъявленный демагог и ворюга — вот кто был и есть Мудров. И тогда поговаривали о всяких его темных делишках, но разве же к нему можно было подступиться? У него же самые чистые руки из всех были, самая холодная голова, самое горячее сердце. А он всякой шушерой, с воровскими «авторитетами» знался. Спрашивают, откуда сейчас столько воровства взялось. Да откуда же — из вчера!
Крупицкий называл еще много фамилий, перечисляя звания, но для гостей главное имя было произнесено. Мудрым все-таки оказался тезка Горбачева — сказал устами бывшего майора КГБ то, чего не захотел говорить сам.
Из подъезда дома, облицованного светло-голубой плиткой — очень престижного, «обкомовского», как его раньше называли — вышел мужчина в строгом синем костюме.
— Вот он, сукин сын Геев! — быстро сказал Ненашев.
— Голубов, Костя, — поправил его Клюев.
— Да я все путаю, по созвучию: «голубой». Одно слово — гомик. Здесь потревожим его, начальник?
— Здесь и потревожим, — согласился «Клюев. — Николаич, реди?
— Олвейс реди, — отозвался Бирюков.
— Тогда вперед, Костя!
Синий «лэнд ровер» — очередной подарок Марушкина — рванулся наперерез мужчине в синем костюме, собравшемуся переходить улицу на зеленый свет. «Лэнд ровер» вылетел на тротyap, задняя его дверца распахнулась, и мужчину в синем костюме словно струей воздуха втянуло внутрь автомобиля.
Никто, похоже, не обратил внимание на случившееся, а если и обратил, то наверняка не смог бы запомнить внешность того, кто втащил мужчину в синем костюме в «лэнд ровер».
Мощная жесткая лапища Бирюкова охватила затылок жертвы и так ловко толкнула ее внутрь салона, что тело жертвы буквально влетело на сиденье. И в то же время посыл был настолько точен, что тело, во-первых, не соприкоснулось с автомобилем, и, во-вторых, не улетело слишком далеко. Даже если бы это тело не встретило на пути препятствия в виде коленки Клюева, оно все равно не улетело бы в противоположную дверь.
— Ну-ну, — утихомирил Клюев неизвестно кого — то ли Бирюкова, то ли расположившееся у его левого бока тело. И тут же он прикрикнул:
— Ходу, ходу, ходу!
Ненашеву не надо было напоминать. Автомобиль понесся вниз по улице с веселым ревом, проскочив под только что зажегшийся желтый свет и увильнув от столкновения с другой иномаркой, за рулем которой, разумеется, сидел «крутой парень», ну просто не мыслящий себя передвигающимся без превышения скорости.
— Тихо, тихо, тихо, — почти в унисон клюевскому «ходу, ходу, ходу» произнес Бирюков, успокаивая похищенного.
Он, по-прежнему сжимал загривок Голубова правой рукой, сжал его левую руку чуть выше локтя большим и средним пальцем левой руки. Голубов слабо простонал и сомлел.
— Вот так-то лучше, — наставительно прокомментировал Бирюков.
Уже на выезде из города им махнул жезлом гаишник, стоявший рядом со служебными «Жигулями».
— Привет жене и теще, — сказал Ненашев. — Чао, милый мудачок. Гнаться не советую, побереги бензин. А номерок запиши, запиши. И по рации передай. Может быть еще такой же козел, пасущийся на асфальте, встретится.
Он чуть опустил стекло в дверце рядом с собой. Утренний прохладный воздух ворвался в салон, сорвал жидкие пряди с лысины Голубова, зажатого между Клюевым и Бирюковым на заднем сиденье.
Умильная получалась картинка — словно два ангела, взяв под руки грешную душу, уносили ее с не менее грешной земли.
Не доезжая примерно двух километров до следующего предполагаемого поста ГАИ, Ненашев свернул на грунтовую дорогу.
— Что-то мне эта гонка по степи напоминает, джентльмены, — промурлыкал он себе под нос. — По-моему, такое с нами уже происходило когда-то.
Впереди показался лес, настоящий лес, редкость для здешних степных мест. Дорога взбежала на пригорок, а потом сразу нырнула между деревьев. Почувствовался терпкий запах коры и молодых листьев.
Колея, наезженная еще в прошлом году или даже в позапрошлом, поросла свежей травой с длинными бледноватыми стебельками и была едва различима. По корпусу автомобиля беспрестанно хлестали ветки. А Ненашев ехал столь же уверенно, как если бы катил по загородному асфальтированному шоссе.
Потом дорога — колеи на ней практически не существовало уже — пошла вверх.
«Лэнд ровер» взлетел на холм. Впереди открылась далекая степь, до нее было километра два лесного пространства.
— Стоп! — скомандовал Клюев.
Ненашев затормозил, одновременно сворачивая на небольшую полянку, окруженную кустами боярышника и молодой порослью кленов.
— Выходим.
Бирюков достаточно бесцеремонно сграбастал пленника за шиворот и выволок его на вольный лесной воздух. Это ему удалось без труда — пленник был росточка среднего, в плечах узковат, да и возраста уже почтенного — за пятьдесят. Небольшое яйцевидное пузцо атлетизма ему не добавляло.
— Куда его? — спросил Бирюков. — На пенек посадим или сразу вешать будем?
— Пока что на пенек, — махнул рукой Клюев. — А там посмотрим на его поведение. Обыщи его.
Бирюков обыскал. Оружия у Голубова не оказалось.
— Голубов Вениамин Александрович, старший следователь областной прокуратуры, юрист 1-го класса, верно? — спросил Клюев.
— Сходится, — Бирюков подал ему удостоверение, извлеченное из кармана пленника.
— А могли бы и обмишулиться. Ладно, Голубов, начнем разговор, — Клюев осторожно присел, сначала опустившись на колени, а потом на пятки, расположившись в позе, которая Дальнем Востоке называется дза-дзен. — Не хотите разговаривать? Ну что же вы — такой резвунчик. Узнаете себя?
Он вытащил из нагрудного кармана своей рубашки несколько фотографий и швырнул их в траву перед Голубовым. Тот наклонился, движимый естественным, просто рефлекторным любопытством, и вдруг испуганно отпрянул.
— То-то, голубь сизый, понимаешь, что это не фотомонтаж. Статью за подобные развлечения сняли, но начальство твое наверняка не поощряет сексуальные отклонения. Разве что только в том случае, когда само «на ковер» вызывает на предмет «отжарить». Возьми карточки на память, голубь сизый, любовничков своих порадуешь. Так, теперь переходим к делу. Мы тебе, извращенец, будем задавать вопросы, ты на них должен отвечать. В случае, если будешь кочевряжиться, мы тебе удовольствия не доставим — то есть, трахать не будем. Не для того тебя сюда везли, не обольщайся. А вот вздернуть на ближайшем суку можем запросто. Ты понимаешь, сукин сын, что если мы смогли проследить твои эти… кувыркания, о чем даже мало кто из твоих знакомых даже догадывается, то уже в следующий раз — если сейчас не повесим — из-под земли достанем?
