Пауло Коэльо - Победитель остается один
Гости уже потеряли к этому интерес и вновь занялись едой и разговорами о своих яхтах, самолетах, биржевых котировках. Один лишь хозяин по-прежнему настороже.
— Поговорите с ним, — настойчиво просит он.
Но ему только кажется, что Ева здесь. На самом деле она вдруг оказалась за много тысяч километров отсюда, в Иркутске, в ресторане на берегу Байкала. Правда, там все было немного иначе — Игорь вывел бродягу наружу.
Сделав над собой неимоверное усилие, она встает и подходит к ним.
— Сядь на место, — вполголоса бросает ей Хамид. — А мы выйдем и поговорим.
Ничего глупее этого в подобных обстоятельствах и сделать нельзя. Ева хватает его за руку, делая вид, что страшно рада встрече со старым другом, которого так давно не видела, и со смехом — не вполне естественным — восклицает как ни в чем не бывало:
— Так ведь ужин начинается!
Она не добавляет: «Любовь моя!» — чтобы слова эти не распахнули врата ада.
— Она права. Лучше поговорим прямо здесь.
Неужели это произнес он? Неужели она просто навыдумывала, и все совсем не так, как ей казалось: ребенок наконец вырос и превратился в мужчину, умеющего отвечать за свои поступки? Низвергнутый с небес Демон получил прощение и сейчас возвращается к свету?
Она бы рада была ошибиться, но двое мужчин меряют друг друга взглядами. Хамид прочел что-то недоброе в глубине этих голубых глаз и почувствовал озноб. Девушка протягивает ему руку:
— Рада познакомиться. Меня зовут Габриэла… Хамид не отвечает. Глаза ее спутника блестят.
— Вон там, в углу, есть свободный стол… Пойдемте, сядем там все вместе… — говорит Ева.
Стол в углу? Его жена покинет почетное место и сядет где-то на отшибе? Но Ева в эту минуту уже подхватывает обоих мужчин под руки и увлекает их к единственному свободному столику неподалеку от двери на кухню. Актриса идет следом. Хамид, высвободившись, возвращается к хозяину, просит извинения:
— Я только что встретил друга детства… завтра он уже уезжает… не моту упустить возможности поговорить с ним… Пожалуйста, не ждите нас, не знаю, как долю мы будем…
— Ваши места никто не займет, — с улыбкой отвечает хозяин, предугадывая наперед, что два стула так до конца ужина и останутся незанятыми.
— А мне-то сначала показалось, что это друг детства не ваш, а вашей жены, — подпускает новую шпильку экс-«мисс Европа».
Но Хамид уже шагает к столу самого последнею разбора, предназначенному для помощников, которые сопровождают знаменитостей повсюду и, как ни старайся, проникают за ними даже туда, где им быть вовсе и не следует.
«Добрая душа этот Хамид, — думает тем временем хозяин, глядя, как знаменитый модельер с гордо поднятой головой удаляется от него. — Такое начало вечера, надо полагать, далось ему нелегко».
Они присаживаются за столик в углу. Габриэла понимает, что это — уникальный шанс: еще один из уникальных шансов, выпавших ей сегодня. Говорит, что ей было лестно получить это приглашение, что сделает все возможное и невозможное, чтобы оправдать ожидания и не подвести.
— Я доверяю вам всецело. И контракт подписала, не читая.
Трое остальных не произносят ни слова, только смотрят. Что-нибудь не так? Или это даст себя знать шампанское? Лучше продолжать:
— И особенно я довольна потому, что вопреки всему, чего здесь наслушалась, вы организовали отбор правильно и по совести. И никаких просьб, никаких одолжений. Утром были пробы, и я не успела даже дочитать свой текст до конца, как меня прервали. И велели отправляться на яхту на переговоры с режиссером. Вы подали замечательный пример всему артистическому миру, мистер Хусейн! Достоинство истинного профессионала. Сугубая, щепетильная честность при отборе того, с кем собираешься работать. Люди уверены, что в мире кино царят совсем иные законы, что если хочешь пробиться, обязательно должна…
«…переспать с продюсером», — хочет было договорить она, но успевает вовремя прикусить язык: Хамид здесь не один.
Меж тем появляется гарсон и заученно произносит монолог:
— В качестве entree рекомендую сердцевинки артишоков в соусе из дижонской горчицы, припущенные в оливковом масле с травами и ломтиками козьего сыра с Пиренеев…
Но внимает ему с улыбкой на лице только самая юная за этим столом девушка. Гарсон, поняв, что выступил не ко времени, скрывается.
— Вероятно, это ужасно вкусно!
Габриэла оглядывает своих соседей — никто из них даже не прикоснулся к еде. Что-то здесь не так…
— Вам, кажется, надо поговорить, да? Может, я лучше пересяду?…
— Пожалуй, — отвечает Хамид.
— Нет, останьтесь, — говорит его жена. Так что же ей делать?
— Вам нравится ваш спутник? — продолжает жена.
— Мы с Понтером только что познакомились.
С Понтером? И Ева, и Хамид глядят на непроницаемого Игоря.
— И чем же он занимается?
— Так вы же с ним друзья?!
— Вот именно. И мы-то знаем, чем он занимается. Мы не знаем, много ли известно вам.
Габриэла поворачивается к Игорю. Почему он не придет ей на выручку?
Возникший у стола официант осведомляется, какое вино подать.
— Белое или красное?
Как вовремя пришло спасение от неизвестного официанта!
— Красное для всех, — отвечает Хамид. — И все же: чем занимается ваш новый знакомый?
Нет, не спаслась.
— Тяжелым машиностроением, насколько я смогла понять… На самом деле мы успели переброситься лишь несколькими словами. И общее между нами лишь то, что мы оба ждали друзей, а те не пришли…
Хороший ответ, думает про себя Габриэла. А, может быть, у этой дамы был тайный роман с Понтером? А сегодня вечером тайное стало явным — и поэтому в воздухе висит такое напряжение?
— Его зовут Игорь. В России он владеет одной из крупнейших кампаний сотовой связи. Это в тысячу раз важнее тяжелого машиностроения.
«Зачем же он мне наврал?» — думает Габриэла, стараясь сохранять спокойствие.
— Я ожидала встретить тебя здесь, Игорь, — продолжает дама.
— Я приехал, чтобы разыскать тебя, но сейчас передумал, — следует прямой ответ.
Габриэла, дотронувшись до своей сумочки, набитой бумагой, изображает удивление:
— Ой, мне звонят! Это, должно быть, все-таки пришел мой запоздавший друг… Пойду ему навстречу. Мне очень неловко, но он прилетел издалека, только чтобы увидеться со мной, никого здесь не знает… Я чувствую ответственность за него. Простите еще раз.
И поднимается из-за стола. Правила хорошего тона предписывают не подавать руку человеку, если он занят едой, — хотя никто из присутствующих даже не развернул салфетку. Однако бокалы с красным вином уже пусты.
А человек, называвший себя Понтером, две минуты назад попросил подать целую бутылку.
— Надеюсь, ты получила все мои сообщения, — говорит Игорь.
— Их было три. Тут, очевидно, связь хуже, чем та, которую развиваешь ты.
— Я говорю не про телефон.
— Тогда я не понимаю, о чем ты, — отвечает Ева, а про себя добавляет:
«Прекрасно понимаю».
Как будто Игорь может знать, что, выйдя замуж за Хамида, она весь первый год ждала звонка, или сообщения, или весточки, переданной через общих знакомых, — о том, что он скучает, что ему ее не хватает. Она не хотела, чтобы он был рядом, но знала: ранить его — значит совершить опаснейшее безрассудство. Надо по крайней мере притушить его ярость, притвориться, что по прошествии известного времени они будут просто добрыми друзьями. Однажды, выпив немного, она решила позвонить ему, но оказалось, что он изменил номер своего мобильного. Когда она связалась с его офисом, секретарша ответила: «У него совещание». Сколько бы она ни звонила впоследствии — всякий раз опрокинув рюмку для храбрости — ей говорили: «Он в отъезде», «Он свяжется с вами позже». Ничего подобного, разумеется, не происходило.
И постепенно ей стала мерещиться всякая чертовщина — виделись какие-то притаившиеся в углах призраки, казалось, что за нею кто-то неотступно следит, что очень скоро ее самое постигнет судьба того байкальского бродяги и всех других, кому Игорь «помог перейти в лучшее состояние». А Хамид ничего не спрашивал о ее прошлом, рассуждая, вероятно, так, что у каждого человека есть право хранить в полнейшей неприкосновенности в глубинах памяти обстоятельства своей личной жизни. Он делал все, что мог, чтобы Ева была счастлива, повторял, что в ту минуту, когда повстречал ее, жизнь обрела смысл, и всячески старался показать, что надежно оберегает и охраняет ее.
Но однажды в дверь их лондонского дома позвонило Абсолютное Зло. Хамид, случившийся в этот день дома, выставил его вон. Но в последующие несколько месяцев ничего не произошло.
Постепенно она научилась обманывать себя. Да, она сделала верный выбор, твердила себе Ева, а в тот самый миг, когда мы вступаем на избранную нами стезю, все прочие дороги исчезают. И было бы непростительным ребячеством считать, что можно быть женой одного и подругой другого — такое бывает лишь в тех случаях, когда этот другой обладает завидным душевным равновесием. Игорь чем-то таким похвастать никак не мог. Лучше уж считать, что некая невидимая рука спасла ее от Абсолютного Зла. В ней достаточно женской сущности, чтобы заставить мужчину, оказавшегося рядом, зависеть от нее. Ева старалась помогать Хамиду всем, чем могла, став для него любовницей, женой, сестрой, советчицей.
