Евгений Сухов - Ассасин
Анисимов прикрыл глаза. Его больше не существует. Вокруг непроницаемая тьма. Богатое воображение немедленно подкинуло невеселую картинку: распластанный, униженный, на позор всему свету он лежал на серых булыжниках, и каждый проходящий, теша любопытство, заглядывал в его застывшее лицо.
Анисимов открыл глаза. Снова навалилась мрачноватая действительность.
— Стреляй! — спокойно приказал Ангелине стоящий рядом Федор. — Иначе ты никогда не увидишь своего сына.
— Я не могу, — взмолилась Ангелина.
— Тебя с ним что-то связывает? — Голос Федора был холоден и отстранен. Да и сам он неуловимо преобразился — стал собранным и каким-то хищным.
— Нет, но… — Голос Ангелины прервался.
— Тогда давай попробую я, — вырвал он из дрожащей руки Ангелины пистолет. — А что ты думаешь, — сочувственно протянул он, — жизнь — она и есть такая невеселая вещь. Строишь планы, на что-то рассчитываешь, а реальный мир смотрит на тебя тупым дулом пистолета, и ты с этим ничего не можешь поделать.
— Как ты собираешься войти в шахту? — спокойно спросил Анисимов. — Здесь ведь бетонная стена. А может, ты хочешь все это взорвать? — На его губах застыла злая улыбка. — Тогда хочу тебе напомнить, что за этой стеной находится ядерный заряд, он мгновенно сдетонирует. И вместо этой шахты здесь будет просто глубокая воронка.
— Ты хочешь что-то предложить?
Анисимов продолжал держать фонарь. Желтый луч, рассеиваясь, падал на стены, на лица стоящих перед ним Федора и Ангелины.
— Я знаю, как подойти к заряду и обезвредить его. Потом вы можете вывезти его отсюда.
— И как же ты собираешься это сделать?
— Я знаю код. Достаточно набрать его, как эта стена поднимется.
— Что же ты хочешь взамен? — Федор с интересом посмотрел на Анисимова.
— Жизнь.
— Хорошо, договорились, — легко согласился Федор.
— Панель управления находится здесь, — шагнул Анисимов к стене.
Явно с неохотой следом шагнул и Федор и с настороженным интересом стал смотреть на манипуляции Анисимова.
Игорь, освещая стену, что-то выискивал на ее шероховатой неровной поверхности.
— Ты знаешь, кто я? — неожиданно спросил Федор.
— Ты имам Амир. Ассасин. А впрочем, теперь это не имеет значения. — Большой палец руки Анисимова нажал на едва заметную щербину, неотличимую от остальных.
Под ногами лязгнуло железо, раздвигающиеся плиты разбросали по сторонам булыжники, и Федор мгновенно провалился в темную пропасть. Откуда-то из глубины прозвучал его отчаянный вопль, затем раздался глухой удар падающего тела, и все стихло. Плиты медленно сошлись, словно ничего и не было.
Плечи Ангелины слегка подрагивали.
— Ну, чего ты, — приобнял девушку Анисимов. — Молодец, девочка, у тебя это получилось. Теперь все позади.
Они выбрались из шахты. Тайга встретила их прохладой и шумом колышущихся крон.
Достав телефон, Анисимов набрал номер Литвинова.
— Вы уже возвращаетесь? — нетерпеливо спросил тот.
— Откуда вы знаете?
— Старика на дороге помнишь?
Анисимов сдержанно рассмеялся:
— Тогда все понятно.
— Как Терехин?
— Его больше нет. Он выдал себя с головой.
— Долго мы его терпели.
— Теперь очередь за Мигуновым.
— С ним тоже все в порядке. Он уже сдает всех остальных.
— Как мальчик?
— Ты же знаешь, мы умеем работать. — В голосе Литвинова прозвучала скрытая гордость. — Так что передай Ангелине, что на днях она увидит своего сына.
— Спасибо за хорошую новость. — Отключив телефон, Анисимов сунул его в карман. — Ну что, пошли!
— А как же заряды? — недоуменно спросила Ангелина.
— Ты думаешь, мы сумасшедшие? Их размонтировали и вывезли еще до того, как свернули зону. Пойдем отсюда, нам нужно с тобой о многом поговорить.
Глава 34 ВЕЛИКИЙ МАГИСТР
Встав с молельного коврика, Фазали сел на кушетку. Слуга уже приготовил ему чай. Осталось только поблагодарить Аллаха за благосклонность и приступить к трапезе. Для всех ассасинов Фазали был Великим магистром, но только единицы знали о том, что он всего лишь инструмент в руках более могущественного человека. Фазали знал, что он жив только потому, что еще нужен этому человеку. Единственным местом, где он ощущал себя спокойно, был его собственный дом, в котором, вот уже тридцать лет, вел хозяйство старый слуга, посвященный едва ли не во все тайны имама.
Фазали посмотрел на стену, с которой на него строгим взглядом взирал шейх Хасан. Это был единственный портрет основателя ордена ассасинов, а потому он был бесценен. Портрет был написан русским путешественником почти восемьсот лет назад, и оставалось только удивляться, что творение до сих пор не истлело. Фазали потребовалось немало изобретательности и хитрости, чтобы вернуть портрет в то место, где его по-настоящему ценят.
Он включил телевизор, шли новости. В свите шейха он заметил невысокого плотного человека, державшегося на заднем плане. Тот выглядел действительно совсем незаметно, но на самом деле он обладал куда большей властью, чем его патрон. Поговаривали, что шейх ничего не делал без одобрения своего советника.
Радиоактивный заряд они должны были получить еще до саммита, чтобы иметь в руках весомый и опасный аргумент, однако что-то не получилось. На какое-то мгновение лицо советника показали крупным планом. Видно было, что он не в самом лучшем настроении. Фазали невольно поежился, строгие глаза будто были направлены точнехонько в его душу, а в них читался приговор: «Ты провалил доверенное тебе дело!» Фазали вдруг захотелось вскочить с дивана и поклониться, глядя в суровые немигающие глаза.
Но уже в следующую секунду оператор перевел камеру на улыбающихся гостей.
Имам Фазали испытал облегчение.
— Есть ли какие-нибудь известия? — спросил Фазали, продолжая смотреть новости.
— Новый Великий магистр передает тебе привет, — ответил слуга.
Никогда прежде слуга не разговаривал с ним подобным тоном. Фазали с недоумением повернулся, чтобы испепелить дерзкого взглядом, но слуга, стоявший за его спиной, ловко набросил ему на шею шелковый шнур.
— Почему? За что? — прохрипел Фазали, осознавая всю бессмысленность своего сопротивления.
— Ты не оправдал доверия шейха.
Дернувшись, Фазали расслабленно вытянулся. Слуга, не удержавшись от искушения, посмотрел в лицо бывшего хозяина.
— Как же долго я ждал этого момента…
Вытаращенные глаза едва не выкатывались из орбит, а высунувшийся язык закрыл подбородок. Такое впечатление, что Фазали кому-то корчил гримасу. Интересно, кого он мог увидеть, прежде чем обрел вечный покой? Может быть, старика в белых одеждах?
Зазвонил телефон. Подняв трубку, слуга с волнением сообщил:
— Все кончено.
— Ты прошел девятую ступень посвящения. Поздравляю. Теперь ты Великий магистр.
От нахлынувших чувств дыхание у слуги перехватило:
— Я буду служить вам верой и правдой, мой господин!
— Скоро мне потребуется твоя помощь. Помни, на нас смотрит весь мир! — В трубке послышались короткие гудки.
Великий магистр подошел к портрету легендарного шейха Хасана и снял его со стены. Теперь портрет будет висеть в другом доме.
* * *Ночной телефонный звонок, как всегда, был неприятным. Открыв глаза, Анисимов посмотрел на часы — половина третьего. Рядом, тихо дыша, лежала Ангелина. Оставалось только удивляться крепости ее сна.
— Слушаю, — поднял трубку Анисимов.
— У меня новость номер один. Над Персидским заливом три часа назад пропал самолет советника шейха Исрафила. В предстоящем саммите этот человек должен был играть ключевую роль. Во всяком случае, шейх не делает без него ни шагу. Подозревают диверсию. Сейчас там работают арабские спецслужбы. Что ты думаешь по этому поводу?
— Что ж, пусть ищут, но думаю, что они никого не найдут.
— Вот как? — Голос прозвучал удивленно. — Откуда такая уверенность?
Анисимов невольно улыбнулся:
— Это трудно объяснить. На основании личного опыта, что ли…
— А ты попробуй. Что там еще за личный опыт?
— Все дело в мумии. Это она уничтожила этого советника. Тело умерло, а вот душа — нет. Вот она и вернулась, чтобы расплатиться с потомками своих врагов.
Некоторое время в трубке висело молчание. Похоже, что абонент переваривал сказанное, после чего он задумчиво ответил:
— Похоже, что ты заговариваешься. Впрочем, ладно, каких только чудес не бывает. Завтра посмотрим новости, может, что-нибудь и прояснится.
Анисимов положил трубку. Вот теперь уничтожен последний — дух Великого магистра Хасана. Он посмотрел на маску, висящую на стене, выражение ее лика казалось спокойным и умиротворенным.
