Виктор Доценко - Черный трибунал

— Значит, в бега подался, как обычный уголовник? — уточнил Говорков новый статус Александра Фридриховича.

— Получается так.

— А что будем делать? — В голосе Воронова послышалось беспокойство.

— Конечно, брать, — спокойно ответил Константин Иванович. — Миллеру теперь терять нечего. Несколько дней назад он перевел почти все свои банковские активы в Россию на подставные фирмы. Решил рискнуть в огромной биржевой спекуляции. Обратного хода у него нет. Кстати, Габунию он потому и убрал, что тот мог его опередить в лакомой коммерции. Но это так, к слову. Важно другое: маховик этой аферы уже запущен и руководить процессом может только Миллер.

Правда, не обязательно из Москвы. Так вот, все тот же господин Серебрянский сообщил, что еще год назад Немцу удалось выправить несколько загранпаспортов на чужие фамилии, но со своими фотографиями и мультивизами. Фамилии он запомнил, и это самое главное. Известно и другое: вчера днем на одну из названных фамилий был приобретен авиабилет на рейс Москва — Вена. Самолет вылетает завтра в девять утра. Так что завтра, часам к семи, вам, друзья, придется отправиться в Шереметьево-2.

— Не проще ли взять его во время прохождения паспортного контроля? — удивился Говорков, потирая распухшую скулу.

— Конечно, проще, — согласился Богомолов. — Да и сотрудников наших в международном аэропорту достаточно. Но знаешь, Савелий, мне кажется, что во всем должна быть своя внутренняя логика. Раз вы с Андрюшей занимались этим делом с самого начала, то должны довести его до конца. Упустить Немца нельзя ни в коем разе. Миллер хладнокровный, умный и циничный мерзавец. Большие деньги в его руках — самое сильное оружие. Упусти мы его за границу, случится непоправимое.

— Значит, наша задача — задержать господина Миллера, — конкретизировал Воронов.

— И в наручниках доставить сюда, на Лубянку. Думаю, нам с ним найдется о чем побеседовать. Ладно, насчет Немца мы еще поговорим более детально, — заметил Константин Иванович, и Савелий, исподлобья взглянув на Богомолова, немедленно отметил, что лицо генерала в одночасье сделалось серьезным и озабоченным.

— А что Лютый? — понимая, что дальнейшая беседа пойдет именно о нем, спросил Говорков.

— С Кутузовского проспекта его отвезли прямо в «Лефортово», в медсанчасти оказали первую помощь. К счастью или несчастью, несмотря на очень опасные травмы: сотрясение мозга, вывих руки, ушибы по всему телу, отбиты некоторые внутренности, сломано несколько ребер, одно из которых проткнуло легкое, — он чувствует себя удовлетворительно… Доктора просто диву даются: с такими ранениями другой человек давно бы отошел в мир иной. — Почему-то генерал взглянул на Савелия.

Не выдержав его взгляда. Бешеный отвернулся в некотором смущении.

— Понятно! Я так и думал… — задумчиво проговорил Богомолов, но далее развивать эту тему почему-то не стал…

Генерал правильно догадался, что Савелий спас жизнь Лютого. Знал об этом и Воронов: он видел, как Савелий, после аварии «форда» Нечаева, склонился над его телом и сделал несколько пассов. Его вмешательства оказалось достаточным для того, чтобы Лютый как бы нехотя, медленно открыл глаза. Увидев склонившееся над ним лицо Бешеного, он чуть заметно улыбнулся и тихо прошептал:

— Теперь и ты… спас мне жизнь… спасибо… — после чего снова впал в забытье, но теперь его лицо было спокойным и умиротворенным, словно он спал спокойным здоровым сном.

— Сейчас он в одиночной камере, — сообщил Богомолов.

— Его уже допрашивали? Он называл какие-нибудь имена? — вмешался Воронов.

Вдогонку ему задал свои вопросы и Савелий:

— Кто стоит за «Черным трибуналом»? Он работал один или с кем-то в связке?

Богомолов отрицательно покачал головой:

— Начать следствие можно не раньше, чем через неделю, когда Лютый окончательно придет в себя и будут утрясены некоторые юридические формальности.

Савелий наморщил лоб.

— Не могу избавиться от ощущения… Знаете, тогда на Кутузовском, когда я увидел его в перевернутой машине, почему-то подумал: погибни этот человек, мне в жизни чего-то будет не хватать. Я понимаю, с одной стороны, он — враг, но с другой…

— Понимаю тебя, Савелий, — кивнул Константин Иванович. — По натуре ты боец, и твоя жизнь наполняется смыслом только тогда, когда есть серьезный противник… наверное, именно потому ты и помог ему. — В голосе генерала не было вопроса: он как бы констатировал итог.

— Да не о том я! — словно не слыша последней фразы, возразил Савелий. — Да, Лютый был нашим врагом. Но если честно, такого врага нельзя не уважать.

— Хочешь сказать, что тебе симпатичны и методы «Черного трибунала»? — склонив голову, полюбопытствовал генерал Богомолов.

— А знаете, может быть, этот «Черный трибунал» в чем-то и прав, — сверкнув глазами, неожиданно вступился за Лютого Андрей. — Если люди не находят защиты у государства, что им еще остается? Вы ведь сами говорили о каких-то инициативных офицерах спецслужб, действующих или резервных…

— Может быть, и так, — задумчиво согласился Богомолов. — А может быть, и нет. Все эти устрашающие приговоры, где упоминаются «какие-то честные офицеры спецслужб, которым надоело терпеть бандитский беспредел», — мистификация, чтобы запугать бандитов. «Черный трибунал» далеко не частная инициатива рыцарей плаща и кинжала. Уверен: за кулисами ее создания стоял умный, опытный и хитрый руководитель, кукловод, дергавший незримые ниточки. И человек этот предвидел абсолютно все, по крайней мере почти все!..

— В том числе и то, что дурной пример может стать заразительным? — уточнил Бешеный, имея в виду лжетрибунал.

— Скорее всего. Очень может статься, что Серебрянский возьмет на себя и те убийства, к которым он не причастен, — предположил Константин Иванович. — Тут все не так просто. Лютый — лишь видимая часть айсберга. Слишком много вопросов, ответы на которые мы до сих пор так и не получили. — Поднявшись из-за стола, он открыл сейф, извлек из него плоскую коробочку из черного пластика с алым глазком светоиндикатора и желтой кнопкой и, положив ее на стол, произнес после паузы:

— Вы оказались правы: это действительно пульт дистанционного управления взрывателем. И тебе, Савелий, трудно отказать в логике: заряд может быть заложен лишь там, где Немцу случалось появляться постоянно. Например, в его офисе, в его квартире, в его автомобиле, в конце концов… Мало ли где еще?!

— Как же Лютому удалось заложить взрывчатку? Ведь постороннему попасть в офис «Защитника» труднее, чем на Гознак!

— Об этом может сказать лишь сам Нечаев.

— Почему же тогда Лютый не нажал на кнопку? — продолжал недоумевать Савелий. — Ведь по большому счету мы с Андрюшкой были для него такими же врагами, как и Миллер! Ведь о том, что мы пасем в лице Немца подсадную утку, знали лишь четверо: вы, мы с Вороновым да покойный Шацкий. Если некий влиятельный, но пока неизвестный нам человек дал ему карт-бланш на уничтожение, что мешало Нечаеву избавиться от нас заодно с Миллером?

Константин Иванович поджал губы.

— Этого я сказать не могу, — откровенно признался он.

— А что ему грозит? — заерзал на стуле Бешеный.

— Все зависит от того, что нам удастся доказать. — Подняв взгляд на Говоркова, Богомолов сразу заметил перемену, происшедшую в нем.

Генерал немного помолчал, сосредоточенно взглянул куда-то поверх головы собеседника. Однако не смог удержаться.

— Савелий, не узнаю тебя… — укоризненно начал он. — Ты что, обеспокоен судьбой этого убийцы? Или ты считаешь, что методы черного террора оправданны? Посчитал человека опасным — давайте ликвидируем его, так, что ли? — Богомолов хотел было развить эту мысль, однако на столе его мелодично зазвонил телефон с двуглавым орлом на наборном диске.

Телефон правительственной связи, чаще именуемый «вертушкой», появился в кабинете начальника УПРО сравнительно недавно — с тех пор как хозяин кабинета стал начальником Управления по разработке и пресечению деятельности преступных организаций. Но звонил этот аппарат крайне редко.

Друзья понимающе переглянулись. Богомолов взял трубку.

— Слушаю вас! — вежливо сказал он.

— Добрый день, Константин Иванович, — поприветствовал голос, показавшийся Богомолову знакомым.

— Здравствуйте, — ответил тот немного растерянно.

— Кто это? — шепотом спросил Савелий, подаваясь корпусом вперед.

— Тсс-с… — Генерал встал к гостям вполоборота, всем своим видом демонстрируя значительность звонка.

— Быстро же вы забыли мой голос, — послышалось из трубки иронично-доброжелательное. — М-да. Вероятно, именно так и проходит слава людская.

— Простите, но я действительно… не могу вспомнить, — извинительным тоном произнес Константин Иванович, лихорадочно перебирая в голове всех, кто мог бы звонить ему по «вертушке». — Ваше имя и отчество…