Ложный рассвет - Лоу Том
По 44-й трассе я отправился на запад, в сторону Деланда и реки Сент-Джонс. По дороге луна играла со мной в прятки, то и дело ныряя за кроны деревьев. Дома меня не было около четырнадцати часов. Бедняжка Макс. Я мысленно пообещал себе не орать на нее, даже если она сделала лужу.
Я вновь и вновь прокручивал в голове события дня. Что сказала мне девушка? Значит ли что-то подковообразный синяк у нее на щеке? Где-то остались ее близкие, к которым она уже не вернется.
На последнем повороте, подъезжая к дому, я включил дальний свет. Присмотрелся, нет ли чего подозрительного, не мелькнет ли где тень. Через тропинку просеменил толстый енот. Выключив движок, я прислушался: щелкал остывающий мотор джипа, надрывались лягушки, звенели комары. Я вручную отключил верхнее освещение, достал из-под сиденья пистолет и медленно открыл дверь.
С реки донесся утробный рык аллигатора. Дубы, обросшие мхом, в лунном свете походили на бородатых великанов. Ночь стояла теплая, влажная и безветренная; со стороны национального заповедника доносился запах костра. Луна скрылась за черной вуалью облака. Москиты кружили у меня над головой кровожадным нимбом.
Я молча прошел к крыльцу, ведущему к задней двери на веранду… и замер. Дверь была чуть приоткрыта. Спустившись обратно, я обошел дом кругом.
Отпер парадную дверь и услышал прерывистый гудок сигнализации с отсрочкой в двадцать секунд. Через коридор ко мне с лаем летела Макс, бешено виляя хвостом так, что он превратился в размытое пятно.
– Привет, девочка моя! – сказал я. – Иди сюда, проверим, осталось ли в тебе хоть капля.
Стоило открыть дверь, как Макс молнией промчалась у меня между ног на улицу. Я включил прожектора и засмеялся бы, если бы не чувство вины. Макс присела ногу и мочилась, наверное, целую минуту, глядя на меня укоризненным взглядом. Мол, где тебя черти носили?!
– Пора есть, Макс.
Все, больше ничего делать не пришлось. Макс устремилась в дом через порог и дальше на кухню. Я насыпал ей в миску любимого корма, а себе разогрел остатки чили. Достал из холодильника бутылку «Короны», кое-как засунул ее себе в задний карман и, прихватив чили и миску Макс, вышел на заднюю веранду. Там мы с таксой устроились ужинать.
Макс живо принялась за еду, а я, отставив тарелку на столик у кресла, сделал большой глоток пива и посмотрел на отражение луны в реке. Когда я потянулся за тарелкой, то заметил на противоположном конце стола некий предмет.
Я не сразу узнал его. Черный кремниевый наконечник стрелы, найденный в реке Джо Билли. Он лежал на столике, точно черный бриллиант. Зазубренный и прикрепленный к древку с орлиным оперением.
Глава 9
На следующее утро Сент-Джонс спала долго: ни малейшей ряби на поверхности, течение как будто иссякло. Время было почти восемь, и влажность усиливалась. Бороды мха на дубах темнели от пятен росы, словно потели на солнце.
Лучик света выглянул из-за дерева, прошел через ширму на окне веранды и упал прямо на стрелу. На жутко острый наконечник. Я посмотрел на Макс, она – на меня.
– Как думаешь, – спросил я у таксы, – откуда здесь наконечник? Кто им владел? Джо Билли достал его со дна реки, но как он попал туда? – Макс издала звук, напоминающий смесь лая и скулежа. Пора было выпустить ее на улицу, совершить утренний ритуал. – Погоди минутку, надо кое-что проверить, и вот потом уже последуем зову природы.
Я принес полиэтиленовый пакет для мусора и щипцы для барбекю.
– Ну, Макс, отправим эту штуку в лабораторию. Посмотрим, вдруг Джо Билли оставил на ней отпечатки. Что? В какую лабораторию?
Я думал обратиться к Рону и отправить стрелу ему, однако в тот момент не был настроен объясняться перед таксой.
В окна кухни я заметил, как по реке плывет лодка, изрыгая клубы сизого дыма.
Налив себе кофе, я выпустил Макс на улицу и направился к пирсу. Хозяина лодки я видел чуть не каждое утро – должно быть, рыбачит на продажу. Я махнул рукой, привлекая его внимание, и сделал знак причалить. Развернув лодку, он подплыл к пирсу.
– Доброе утро, – поздоровался я.
– Доброе, – ответил лодочник, заглушив моторчик.
Ему было хорошо за шестьдесят. Лицо и руки у него за годы работы на реке загорели и обветрились. Слева в седой бороде у него темнели полоски цвета баклажана. Перегнувшись через борт, рыбак сплюнул в воду коричневую от табака слюну.
– Бросайте швартовый, – сказал я. – Кофе не желаете?
– Нет, спасибо, – ответил рыбак, кидая мне трос. – У меня с собой, в термосе.
– Меня зовут Шон О’Брайен, я сюда пару месяцев назад перебрался. Подумал, надо бы наконец представиться. Я вас тут частенько на рассвете вижу.
– Я Флойд Пауэлл. Хотел между берегов крючки протянуть, но река здесь глубока. Все больше сомы да скаты попадаются.
– На продажу ловите?
– Ага. – Он снова сплюнул. – Хорошая собачка у вас. Держите ее подальше от воды. Даже на краю причала для нее слишком опасно. Маловата добыча, но аллигатор и на такую позарится. – Флойд веслом приподнял крышку холодильника в середине лодки. Внутри лежали крупные сомики – десятки сомиков – и один окунь. Рыба дергалась в солнечном свете. – Вот, пока что весь улов за утро.
Он откусил еще жевательного табака и, пристально глядя на реку, прислушался.
В рыбацком лагере неподалеку я видел фотографию на стене: мужчина лет на двадцать моложе Флойда, босиком и голый по пояс, стоял перед хижиной, а на плечах у него сидела девчушка лет пяти-шести. Рядом на цепи, подвешенный за шею к ковшу бульдозера, болтался чудовищный аллигатор.
– Не вы ли тот самый Флойд Пауэлл, фотография которого висит в поселке Рейвен-Мун? Это вы там возле аллигатора?
Вздернув седую бровь, Флойд сплюнул.
– Вы узнали меня по старой фотке? Надо же! Вы что, коп?
– Уже нет.
– Моей дочке на том снимке пять лет, теперь ей уже двадцать. Аллигатор – еще малявка по сравнению с теми, что водятся в этой реке. На них я охочусь только в сезон, есть государственная лицензия на убийство борзых особей. У меня была кожевенная мастерская милях в десяти вниз по реке, там еще линия электропередачи через реку протянули, к северу от моста Хонтун. Я сам разделывал туши, продавал шкуры, мясо… Недавно мастерскую у меня купили. Какие-то ребята из рыбацкого клуба. Правда, на рыбаков не похожи. Я ведь проводником подрабатывал, своих сразу вижу. – Он снова посмотрел на Макс. – Как вы меня узнали? Снимок-то совсем старый.
– Я и не узнал, просто вспомнил подпись под ним: ваше имя, а заодно вес и длина аллигатора. К тому же меня учили запоминать имена и лица на фото.
– Еще бы!..
– Можно вопрос? – сказал я таким тоном, чтобы Флойд взглянул мне в глаза. – Про вчерашнее убийство слышали?
Флойд взгляда не отвел. Его глаза были темны, как вода в реке. Он чуть заметно кивнул, и я добавил:
– Примерно в полумиле отсюда нашли девушку: ее жестоко избили и ранили ножом.
Флойд некоторое время задумчиво жевал табак. В холодильнике дергался сом, где-то в небе клекотал ястреб.
– В газетах про это не особо писали. Фоток не было. Никого еще не схватили.
– Может, вы или еще кто что-то видели?
– Например?
– Что-нибудь необычное.
– К чему это вы клоните?
– Вы знаете некоего Джо Билли?
– Слышал про него, а так – не общался.
– Где он живет?
– Вы и правда коп. Уж я-то вашего брата знаю, в свое время приворовывал. – Флойд набил табаку за щеку. – Билли можно встретить в Хэнгин-Мосс.
– Спасибо. Это вроде недалеко отсюда?
Флойд взглянул на меня так, будто я собирался переплыть реку посреди ночи.
– Думаете расспросить Билли об убийстве?
– А что?
– Я, знаете ли, не против, что вы коп, хоть и бывший, просто…
– Что?
– Говорят, Билли – потомок Оцеолы. Того самого, что задал жару правительству белых во время войны с местными. Его так и не победили. Пару лет назад тут объявился разоритель могил, кинул глаз на одно из семинольских захоронений. Индиана Джонс, так его перетак, вообразил себя антропологом, а на деле продавал черепа сатанистам. Такой слушок о нем ходил. Ему велели держаться подальше от заповедника и священных холмов. Один биолог, из государственных, сказал, дескать, этот придурок пошел да выкопал череп шамана. Так с могилами семинолов не поступают, знаете ли. Племя ведь не зря прозвали «непокоренным». Ходит молва, будто Джо Билли выследил недоумка, застал за разорением очередной могилы, спеленал по рукам и ногам и снес к болоту. Больше гробокопателя не видели.
