Александр Чагай - Врата джихада

Ксан заулыбался так, словно «Хатф-1» была его люби­мым ребенком.

— Мы предполагали, что передача будет осуществлена на авиабазе в Харане, во время праздника ракетных войск...

Приглашенные летели пассажирским «фоккером». Само­лет зафрахтовало министерство обороны, и в салоне рябило от фуражек с разноцветными околышами, кокард и мужествен­ных усов, не оставлявших сомнений в непобедимости паки­станской армии. Гражданских тоже было немало — в основ­ном, из министерств, научных институтов и дипкорпуса. Ино­странцам впервые открывали доступ в те места, где взрыва­ли пакистанские ядерные устройства. Это делалось для того,чтобы продемонстрировать транспарентность национальной ядерной программы, надежность системы контроля, а заодно поиграть мускулами, показать, кто хозяин в регионе.

Удручающе серьезный голландский советник Алан Босворт считал, что из этого ничего не выйдет. «Помяните мои слова, — говорил серолицый дипломат из страны промоз­глой сырости и тюльпанов, — американцы возьмутся за Аф­ганистан и паков не пожалеют». Кое-кто с этим охотно со­глашался, другие спорили, однако серьезности Алана не раз­делял никто. Полет проходил беззаботно. Дипломаты и ооновцы лихо осушали бутылки со спиртным, пакистанцы взи­рали на них со смешанным чувством зависти и осуждения. В мусульманской республике потребление алкоголя каралось тюремным заключением, и люди, отдававшие должное это­му пороку, на публике старались сдерживаться.

—Эй! Ксюша! — заорал жирный австралиец Терри Мак-мэн. В посольстве он числился консулом, а кроме того был штатным сотрудником австралийской секретной службы.Слыл забиякой, выпивохой и обожал сальности. Недолю­бливал Ксана и нарочно коверкал его имя на женский манер.

—Не ожидал тебя здесь увидеть, — пролаял Макмэн, пе­рекрывая своим басом гул моторов. — Думал, ты только тер­рористами занимаешься. Теперь тебе бомбу подавай?

—Это ты у нас многостаночник, — отшутился Ксан. — А я просто турист, — тут он примирительно улыбнулся. — Нам прислали приглашение, как и всем.

— Ну-ну, — буркнул Макмэн. — Не знал, что ты такой лю­бознательный.

«Фоккер» летел три часа. Миновав густонаселенные равни­ны Пенджаба, перевалил через Соляные горы. Затем углубился на территорию Северо-западной пограничной провинции: вни­зу проплывало плоскогорье Таба Кахар. Наконец самолет во­шел в воздушное пространство беднейшей пакистанской про­винции — Белуджистана. После Кветты, Ранжпаи и Нушки[7] до­стиг запретной зоны — бессточной и засушливой области Харан,расположенной на северо-западе. С одной стороны, ее ограж­дали от внешнего мира горы Чагай, с другой — хребет Рас Кох.

В 1998 году ядерные взрывы прогремели сразу на двух по­лигонах: чагайском и харанском. Где-то между ними затеря­лась авиабаза, куда доставили экскурсантов. Поманив их за­претным плодом, пакистанцы по обыкновению сплутовали.Гостей не повезли ни в Чагай, ни в Харан (там-де небезопасная радиационная обстановка), ограничив их передвижение пре­делами базы. Выбор оказался невелик: бродить под сенью ги­гантских шатров, разглядывая многочисленные стенды и экс­понаты (схемы центрифужного обогащения урана, обломки скалы, в которой долбили шурф для закладки ядерного заря­да) или выходить наружу и любоваться ржаво-коричневыми тонами пустынного ландшафта. Солнце палило нещадно, «зе­ленка» практически отсутствовала, и контраст с Исламабадом,утопавшим в буйной растительности, был разительным.

Среди публики выделялся грузный афганец — Абдул Раззак, талибский генконсул в Пешаваре. Он не слезал со сту­ла, демонстративно подремывая. Его выдавали только руки— тонкие, цепкие пальцы терзали изумрудные четки, цара­пали полированные бусины.

Абдул Раззак выполнял не только консульские обязан­ности, представляя также секретную службу истыкх барат. В частности, он занимался поиском и ликвидацией афганских диссидентов, нашедших убежище в Северо-западной погра­ничной провинции. По сведениям Ксана, именно он должен был принять ракету от пакистанских военных.

На три были назначены выступления Афзала Илахи Мах­муда и Рустам Хана, директоров корпораций, занимавших­ся разработкой ракетно-ядерного оружия. Они попотчевали гостей безобидными байками из истории «исламской бом­бы» — аудитория позевывала и перешептывалась. Оживле­ние возникло, лишь когда настал черед вопросов.

Зал оживился, когда слово взяла Тасмина Азиз. Прежде она работала в одном из экспертных подразделений Объеди­ненного разведывательного управления (сокращенно — ОРУ),но, после того как армия сместила демократическое прави­тельство, была уволена. Новый шеф не простил ей свободо­мыслия и независимости.

Тасмина происходила из богатой аристократической се­мьи. Была умна, начитана, располагала ценными источни­ками информации, отличалась красотой и женственностью.Ей было тридцать с небольшим, а смотрелась она в худшем случае на двадцать пять. Шальвар-камиз — чуть более про­зрачный и обтягивающий, чем это дозволялось местными приличиями; яркая, сочная помада придавала блеск и выра­зительность нежным губам, густые волосы обрамляли лицо,сводившее с ума многих мужчин. Убежденная феминистка,Тасмина никогда не была замужем. Поклонников, тем не ме­нее, не отвергала и даже начинала тосковать в их отсутствие.К числу ее недостатков относились тщеславие и почти полное отсутствие таких качеств, как сдержанность, осторожность.

— Вопрос к любому из уважаемых докладчиков, — звонкий голос женщины заставил встрепенуться замшелых профес­соров и закрутить усы бравых вояк. — Наши ядерные устрой­ства создаются на основе урана-235, но урановый путь давно завел нас в тупик. Он не позволяет конструировать компакт­ные, легкие боеголовки, которые можно установить на раке­тах типа «Хатф». Так вот — не считаете ли вы целесообразным заняться плутониевыми боезарядами?

Отвечать взялся Илахи Махмуд. Он славился как ретро­град и ненавистник молодежи.

— Многоуважаемая Тасмина продемонстрировала свою осведомленность, честь ей и хвала. Создание ядерных устройств — процесс сложный, отрадно, что это понимают даже красивые дамы. Схемы на основе обогащенного урана наиболее дешевы и просты, наша родина не намерена обзаво­диться дорогостоящими плутониевыми боеголовками и тра­тить миллиарды на бессмысленную гонку вооружений. Глав­ное уже сделано: Пакистан получил оружие победы и величия.

Аудитория неистовствовала, хлопала в ладоши, по ручкам кресел и собственным коленям. Раздавались выкрики: «Па­кистан зиндабад! Пайндабад!»[8]. Тасмина сидела с непроница­емым лицом, мяла и скручивала шелковый шарф-дупатту.Видно, нервничала, корила себя за неосторожный вопрос. Ксае про себя выругался. Привлекать к себе внимание таким обра­зом — что может быть глупее? Он завербовал Тасмину около года назад, она и сообщила о предстоящей передаче «Хатф-1».

.Ксан встал со стула, грузно прошелся по комнате, на­клонившись к батарее центрального отопления, пощупал ее ребристые бока. Они были едва теплыми, и хозяин недоволь­но прищелкнул языком:

—    Ничего не меняется: совок, бардак.

—    А там, у вас. лучше? — осмелился предположить я.

—Центрального отопления нет. — Заложив руки за спи­ну, Ксан пристроил свои ягодицы на батарее и сочувствен­но посмотрел на меня. — Жаль, что тебе не довелось побы­вать в Азии.

Выражение лица у него было самое что ни на есть бла­женное и удовлетворенное. Думаю, это объяснялось не толь­ко обильной выпивкой и закуской: на него действовали соб­ственные рассказы, ему нравилось вспоминать.

Выяснение деталей сверхсекретной военно-ядерной про­граммы неизбежно сопряжено с огромными трудностями.Любая неосторожная попытка войти в контакт с теми, кто имел доступ к нужной информации, могла с легкостью «за­светить» разведчика. Поэтому Ксан решил, что ему крупно повезло, когда однажды, на международном семинаре в Гер­мании он познакомился с Тасминой. Та была сексуально при­влекательна, а, завоевав сердце женщины, ее несложно пре­вратить в своего информатора. «Постельный вариант» был Ксан многократно опробован, однако на этот раз дал сбой.

Просидев с Тасминой четверть часа в полутемном баре отеля «Доринт», он сжал ее тонкую руку. Девушка не стала строить из себя оскорбленной невинности, но отреагирова­ла резко.

— Уважаемый господин, перед тем как вы попытаетесь засунуть мне руку под юбку, чтобы «поиграть с моей задни­цей» — так, кажется, у вас, мужчин, принято выражаться? — я обязана сообщить вам о трех обстоятельствах. Во-первых, я не затеваю тайные интрижки, а открытая связь с иноверцем,сделает меня парией в моей стране.

На этот счет Ксан был осведомлен. Согрешив с неверным,пакистанка могла подвергнуться уголовному преследованию,лишиться карьеры и каких-либо перспектив замужества.