Александр Щелоков - Чеченский разлом
Пластиковая карточка, которую обнаружил Карпенко на козырьке универмага, была пропуском-вездеходом, при предъявлении которого служба автомобильной инспекции не имела права задерживать водителя, даже если тот совершил наезд на пешехода. Серьезный документ. Ко всему на нем значилось: «Подполковник Артемьев», без указания к каким войскам или формированиям собственно он принадлежит. Короче, что-то темное таилось в этой истории со взрывом, и дурак Ярощук, вместо того, чтобы отступиться от дела, опасного даже на взгляд его начальства, решил искать неприятности на свою задницу.
Располагая номером подозрительной машины, Ярощук выяснил адрес её владельца. Им был некто Казбек Исрапилов московский предприниматель чеченец по происхождению.
Вечером того же дня при въезде в кооперативный гараж на улице Зорге Исрапилов был задержан. При обыске у него изъяли пистолет «ТТ» и две снаряженные обоймы. В машине в водительском «бардачке» лежала граната РГД-5 с ввернутым взрывателем. Помимо паспорта советского образца в кармане Исрапилова лежала пластиковая карточка с цветной фотографией владельца, на которой значилось, что предъявитель документа является сотрудником шариатской безопасности республики Ичкерии.
— Что такое «шариатская безопасность»? — спросил Ярощук, проглядев документ.
— Это правительственный орган республики Ичкерия.
— Он входит в состав российского МВД или ФСБ?
— Э! — Исрапилов сделал кислую мину. — Республика Ичкерия — государство самостоятельное.
— Василий, — сказал Ярощук, обращаясь к Карпенко, — занеси в протокол, что задержанный с оружием подозреваемый признал свою принадлежность к иностранному государству. Это дает нам право рассматривать его как диверсанта…
Исрапилов, маленький живчик с черной трехдневной щетиной на впалых щеках, держался с удивительным нахальством и нескрываемой наглостью.
— Ты думаешь, что меня поймал? — Он смотрел на Ярощука и улыбался, открывая ровные белые зубы. — Пистолет, патроны — это нарушение закона?
Исрапилов говорил, а с его лица не сходила усмешка. Такое бывает у неопытных игроков в преферанс или покер, когда на руках у них карта с откровенно хорошими шансами на выигрыш. Значит, чеченец что-то держал в рукаве и надеялся в нужный момент шлепнуть свой козырь на стол.
Но Ярощук понимал, что пока о задержании не стало известно, преимущество на его стороне и это следовало как можно полнее использовать в своих интересах.
Ярощук отвел в сторону Карпенко и дал ему указание:
— Отвези этого типа в какое-нибудь отделение милиции и упрячь до утра. Нельзя дать ему возможности связаться с кем-то из своих.
— Сделаю. Я его доставлю в отделение к Ивану Багаеву. У него под Грозным в прошлой войне убили брата. Уж он-то этого Исрапилова упрячет как надо.
Отправив Карпенко с задержанным чеченцем, Ярощук тут же позвонил старому приятелю из Главного разведывательного управления полковнику Георгию Бойко.
— Жора, ты ещё не охладел к путешествиям по Кавказу?
Ярощук знал, что Бойко занимается чеченскими проблемами и хотел услыхать от него не изменилось ли что-то в этом плане.
— Кавказ подо мною, — продекламировал Бойко. — Тебя волнует не забыл ли я эти стихи? Нет, конечно.
— Жора, у меня на уках прекрасные образцы документов. Может возникнет желание скопировать? Могу предоставить такую возможность…
— Где и когда?
Они договорились о месте и времени встречи. Едва Ярощук повесил трубку, телефон разразился психованной трелью.
— Ярощук, твою дивизию! Тебе что сегодня приказал Лукич? Чтобы ты не лез в дело по «Перекрестку». Было это сказано?
— Было, — не стал возражать Ярощук, узнавший голос заместителя начальника управления генерала Лапшина. — Я и не лезу.
— Тогда какого рожна ты повязал Исрапилова?
— Имеете в виду чеченца? Разве он имеет отношение к «Перекрестку»? Ко мне поступила информация, что этот тип имеет оружие…
— Этот тип, как ты изволил сказать, находится в разработке, а ты влез не в свое дело. Немедленно освободи его.
— Не могу.
— Что значит, «не могу»? Ты подчиняешься приказам или нет?
— Не могу означает, что о факте задержания террориста я уже поставил в известность прокуратуру. Если хотите, начинайте раскручивать дело оттуда.
— Кому доложил?
— Лично Пономаренко.
Заместитель прокурора города Пономаренко слыл человеком бескомпромиссным, считался ревнителем закона во всех мелочах и на этой почве находился в конфронтации с Лапшиным. Ярощук знал, что шеф звонить Пономареву ни за какие коврижки не рискнет.
Сообщенное заставило Лапшина взорваться.
— Ну, начальник склада, ты у меня дождешься! — зло выкрикнула трубка в ухо Ярощуку. Тот отодвинул её подальше и спросил:
— Вы кончили, Иван Константинович? Можно выключать запись?
— Ярощук! Ты это писал?! Сдурел совсем?!
— Почему сдурел? Я пишу все разговоры, потом изучаю каждое слово. Начальство их не бросает зря. Я так понимаю, Иван Константинович?
— Ну, смотри! Ты меня слышишь?
— Слышу, слышу. Дальше что, последует предупреждение: «Ну, заяц, погоди»?
В ухо ударил щелчок брошенной трубки и тут же запиликали сигналы отбоя.
— Зря вы его дразните, — сказал Карпенко, слышавший разговор от начала и до конца. — Он злопамятный.
«— Ну, начальник склада, ты у меня дождешься!» — пригрозил шеф.
Ярощук никогда начальником склада не был. В милицию он пришел после увольнения из армии. Последней в его послужном списке, предоставленном отделу кадров МВД, значилась должность начальника службы охраны арсенала центрального подчинения в Дальневосточном военном округе, которую он занимал в звании майора. Но, если бы кто-то всерьез решил покопаться в архивах, где находились документы расформированного арсенала, то там фамилии Ярощука не обнаружилось бы. Должность начальника службы охраны была частью легенды, с которой подполковник Ярощук уволился из Вооруженных Сил.
Его биография была не похожей на ту, которую он изложил на бумаге при поступлении в милицию.
Алексей Ярощук, родившийся в Бухаре. После окончания средней школы поступил в Рязанское военно-десантное училище. Став лейтенантом, попал в Туркестанский военный округ, где командовал разведывательным взводом парашютно-десантного батальона специального назначения. Вместе с этим батальоном он попал в Афганистан. Прекрасное знание таджикского языка и хорошее — узбекского, которыми он владел с детства, обратили на себя внимание служб, заинтересованных в специалистах особого рода. Ярощуку предложили поступить в Военно-дипломатическую академию Генерального штаба, которая на деле выпускала кадровых закордонных военных разведчиков.
При выпуске Ярощуку, который к знанию уже известных ему языков добавил ещё урду и арабский, присвоили звание майора, вручили именные часы от ЦК КПСС и назначили на высокую должность личного шофера Чрезвычайного и полномочного посла Советского Союза в Пакистане. Всего у посла имелось два сменных шофера, один из которых был обычным водилой, если не принимать во внимание его квалификацию инженера с дипломом Московского автодорожного института. Вторым оказался кадровый разведчик Ярощук, превращенный в силу специфики должности в Ивана Потапова.
Появление нового человека за баранкой посольского автомобиля пакистанская служба безопасности не оставила без внимания. Вскоре Ярощук уже знал, кто стал его опекуном. Им оказался капитан Исмет, примечательный своей худобой и напоминавший видом и янтарным цветом кожи не известную в Пакистане сушеную воблу. Исмет всегда носил темные очки, периодически меняя форму оправы. Она у него была то прямоугольной, то круглой, то овальной. Этим и ограничивалась маскировка. Впрочем, слежка велась так, чтобы Ярощук её замечал, и это должно было удерживать его от нелегальной деятельности.
Ярощук сделал все, чтобы свести с опекуном знакомство. Такую возможность предоставил случай.
Ярощук толкался на городском базаре, где толпа вынуждала его спутника держаться к объекту сопровождения как можно ближе. Неожиданно длинное загорелое лицо Исмета сморщилось, и он чихнул, но не громко, а как кот, отфыркивавшийся от воды.
— Йахди-кум-Ллаху ва юслиху ба-ля-кум, — тут же участливо проговорил Ярощук. — Да укажет вам Аллах правильный путь и да приведет он в порядок все дела ваши.
Капитан Исмет на мгновение опешил. Он вскинул брови, с удивлением поглядел на Ярощука, но чистота интонаций, с которой русский произнес доброе пожелание чихнувшему и благоговение, с которым правоверным обязан воспринимать каждое упоминание об Аллахе, заставили его ответить вежливостью:
— Ва фи-кя баракя Ллаху. — И тебя да благословит Аллах.
Теперь уже Исмету трудно было делать вид, что он не знаком с русским. А вот по тому, что он продолжал свою миссию, стало ясно — об этом знакомстве капитан по команде никому не доложил.
