Александр Тамоников - Поезд дружбы
– Что это значит? Я не собираюсь продавать дом.
– А я не собираюсь его покупать, хотя какую-то сумму предложить могу.
– Повторяю, дом не продается. Забирайте деньги, украшения жены, если вам мало наличных, столовое серебро, все, что захотите, и уходите.
Лютый притворно вздохнул, посмотрел на Дунича и заявил:
– Не хочет, Олесь, еврей договариваться.
– Да чего с ним базарить? Прессануть как следует, на все согласится.
Лютый взглянул на стоматолога и спросил:
– Слышал, что советует мой друг?
– Что бы вы ни предприняли, дом вам не достанется. Он принадлежит мне.
– Хватит! – рявкнул Лютый. – Закрой свою вонючую пасть и слушай. Сейчас сюда приведут твою жену и на твоем же рабочем столе пустят по кругу. Ты знаешь, что это такое? Твою жену отымеют все мои парни. У тебя на глазах. Приласкают так, что вряд ли Гила после этого выживет. Если ты и потом продолжишь упираться, то следом за матерью на столе окажется твоя дочь. Назад хода уже не будет. Я лично удавлю твоих сыновей. Придется убить и тебя, а дом сжечь. Жители поселка утром узнают, что это русские диверсанты разделались с еврейской семьей, намереваясь свалить убийство на местных патриотов. Да, я не получу дом, но это мелочь по сравнению с тем, как сдохнешь ты. Ну и как тебе такой сценарий?
– Вы не сделаете этого.
– Сделаю, Биглайзен.
– Нет. Совсем скоро подъедет милиция. Я нажал тревожную кнопку. Вы не просчитывали такой вариант, а я подстраховался.
Лютый рассмеялся еще громче.
– Милиция подъедет? Ну что ж, давай подождем. Посмотрим, как она подъедет. Я думал, ты умнее, Биглайзен.
– Влас, эта жидовская морда слила нас милиции? – проговорил Дунич.
– Ты же слышал, что сказал стоматолог.
– За это его надо наказать.
– Ты прав. Да и времени у нас в обрез. Мирон! – крикнул Лютый.
– Я! – ответил Безобраз из гостиной.
– Тащи сюда Гилу.
Биглайзен побледнел, но все же еще рассчитывал на помощь милиции. Там тревожный сигнал приняли, но к стоматологу наряд не поехал. Таков был приказ начальника ОВД, приятеля Лютого.
Безобраз втащил в кабинет жену Биглайзена.
Лютый приказал:
– Раздеть ее догола!
– С удовольствием, Влас.
Безобраз сорвал с женщины халат, разодрал сорочку. Нижнего белья на Гиле не было. Она осталась голой и вся сжалась, пытаясь прикрыть интимные места.
– На стол ее, в позу.
Безобраз бросил женщину на рабочий стол и стал быстро расстегивать ширинку.
– Алон! – вскричала женщина. – Почему ты молчишь?
Биглайзен сдался и заявил:
– Перестаньте. Отпустите жену, я отдам вам все, что хотите.
– Это другой разговор. Мирон! Бабу в гостиную и там не трогать, дать одеться. Ты понял, Мирон? Не трогать!
– Понял. Эх, жаль, сорвалось, я бы порвал ее на лоскуты.
– Делай, что сказано.
Безобраз увел жену стоматолога.
Биглайзен сжал голову руками, плечи его вздрагивали.
– А ты хуже бабы, еврей, – презрительно сказал Лютый. – Но поступил правильно. Что для тебя дом? Ерунда, новый купишь или построишь. Деньги с людей ты дерешь хорошие.
– Мне жалко не дом, деньги, ценности, а страну, в которой возможно подобное.
– Так чего ж ты живешь здесь? Валил бы в свой Израиль. Нет, там ты столько бабок не набьешь, не проведешь своих жидов, как тутошних лохов. Это здесь вы как пиявки присосались к теплым местам. Если еврей, так адвокат, антиквар, ювелир или стоматолог, как ты. Что-то я не слышал, чтобы жиды на шахтах работали.
– Вы тоже далеко не шахтер.
– Ты, паскуда, меня с собой сравниваешь? Ты здесь никто, чужак. Было время, когда вам с кацапами позволяли жить тут. Оно прошло. Теперь эта земля наша. Заткнись, пока я тебя не удавил. – Лютый отошел к двери, достал сотовый телефон, набрал номер. – Дмитро, это Влас! Ты на месте?
– На месте.
– У тебя все с собой?
– Да.
– Так заходи. Господин стоматолог готов подписать любые документы.
– Вы и документы заранее подготовили? – спросил Биглайзен.
– Естественно. А знаешь, почему у меня с этим не возникло проблем? Потому что я хозяин на своей земле.
– Ну да, конечно. Вы новые хозяева, мы же, как и при гитлеровцах, мусор, подлежащий утилизации.
– Грубо, Биглайзен, но в принципе ты недалек от истины.
В кабинет зашел нотариус. Стоматолог хорошо знал его, более того, постоянно лечил ему зубы.
– И вы с ними, господин Кусинский?
– Я всего лишь выполняю свою работу, господин Биглайзен. – Нотариус положил на стол кейс, открыл его, достал документы. – Господин Лютый, здесь все, чтобы совершить сделку купли-продажи.
– Отлично. Биглайзен, подписывай бумаги! Где и что – подскажет нотариус.
– Я и без него знаю. – Стоматолог подписал документы.
Нотариус заверил его подпись печатью, взглянул на Лютого и заявил:
– Сделка состоялась. Теперь этот дом со всем имуществом ваш, Влас Данилович.
– Это еще не все. Во дворе стоит новый «Лексус». Еврей должен и его передать мне. Подойдет генеральная доверенность. Ты можешь оформить тачку?
– Да, при условии, что господин Биглайзен добровольно согласится выдать вам такую доверенность.
– Он согласен. Но и это еще не все. Этой семье предстоит немедленно убраться из поселка. Без машины этого не сделать, так что оформишь на него автомобиль Дунича.
– Это старую «Ауди»?
– Да! Вполне приличная для жидовского семейства машина.
– Документы на нее есть?
– Все есть!
– Тогда не вижу никаких проблем.
– Работай.
Лютый вышел из кабинета, заглянул в гостиную. Гила в темном платье сидела в кресле, поджав под себя ноги. Напротив развалился Безобраз. Он курил сигару из коллекции Биглайзена и стряхивал пепел на дорогой ковер.
– Убери соску, придурок! – рявкнул на него Лютый. – Теперь все здесь мое, а ты хочешь прожечь ковер?
– Извиняюсь, Влас. – Безобраз затушил сигару и спросил: – Все в порядке, значит?
– А разве могло быть иначе?
– Слушай, училка уехала, ее хата освободилась. А у меня мать в деревне в развалюхе ютится. Может, отдашь мне эту квартиру?
– Забирай. Только насчет оформления сам с Кусинским базарить будешь.
– Без проблем.
Лютый подошел к Гиле, приподнял ее голову за подбородок.
– Ступай к детям. Собирайтесь. Возьмите с собой только самое необходимое, никаких украшений, лишних вещей. Через час вы должны свалить из поселка.
– И далеко мы уедем? – спросила Гила. – До первой рощи, где вы нас догоните и убьете?
– Дура ты, Гила. Зачем мне убивать вас, если я получил то, что хотел? Но мы можем отправить только мужа с детьми. Ты же останешься здесь в качестве домработницы, будешь вести хозяйство и ублажать меня в постели. Зачем тебе этот слабак Алон? Со мной будет лучше.
– Если бы ты знал, Лютый, как я ненавижу тебя и таких негодяев, как ты.
– А вот это ты зря. Обид я не прощаю.
– Ну так убей меня, если не прощаешь.
– Займись детьми, не доводи до греха. Мирон!
– Я, командир!
– Проследи, чтобы семейство быстро собралось да не взяло с собой ничего лишнего.
– Понял.
– Не церемонься с ними. Но без рук. Понял?
– Понял!
Ровно через час семья доктора Биглайзена была готова к отъезду.
Лютый во дворе отозвал стоматолога в сторону и заявил:
– Предупреждаю, еврей, если раскроешь свою пасть насчет нашей взаимовыгодной сделки, то этим ты подпишешь себе и семье смертный приговор. Мой совет: езжай в столицу и оттуда первым же рейсом вали из страны.
– У меня нет денег на билеты.
– Найдешь. У вас повсюду полно родственников, друзей, просто знакомых. Они помогут. А теперь проваливай.
Биглайзен в течение двух часов лишился всего, что имел здесь, в провинциальном поселке. Он сел в «Ауди», и машина пошла на выезд из Гольно.
Бандиты сгруппировались возле главаря.
– Лихо ты его обобрал, Влас, – сказал Бровчук.
– Это, братцы, только начало. Вот укрепится наша власть, каждый будет иметь все, что только захочет. Иначе зачем нужна власть?
Рядом кашлянул Кусинский.
– А, Дмитро? Ты хорошо сработал. Спасибо.
– Всего лишь? Стас говорил, что работа будет хорошо оплачена!
– Ну, если сам глава поселка говорил, то, конечно, надо это сделать. – Сотник достал из кармана тысячу долларов. – Держи! Ты их заработал.
– Это все?
– А чем ты недоволен, нотариус?
– Но Стас…
– Что Стас? В поселке хозяин я. А Палый – такой же исполнитель, как и ты. Я в курсе твоих дел. Знакомства в области заводишь, покровителей ищешь. Надеешься, что переедешь в областной центр и шишкой станешь? Может, так оно и будет, если я не помешаю. Так что бери сколько дают! Впредь не борзей. А то вместо области дворником у меня здесь за гроши пахать будешь. Мало ему, видишь ли.
