Дальше живут драконы 2 - Александр Афанасьев
Сауляк внимательно и не без одобрения посмотрел на парнишку
— В спецназе слово «последний» не используется, кадет последнего года обучения Озерцов. Дурная примета. Мы заменяем его словом «крайний»
— Так точно, господин капитан второго ранга. Кадет крайнего года обучения…
Через некоторое время подошли и остальные — те кому посчастливилось выжить во время перехода по джунглям. Племя Мяо — не без страха смотрело на огромный, готовый к вылету самолет…
— Полетим до Басры — подытожил Воронцов — там можете сойти. Там есть американское консульство и представительства всех ваших нефтяных компаний. Дальше вас либо заберет Шестой флот, либо договоритесь с гражданскими. Можете полететь и дальше — до Одессы. Там дважды в неделю корабль до Нью-Йорка. И тоже консульство.
— Басра подойдет — откликнулся Сонтаг — а эта штука всех нас поднимет?
— Она берет сто восемьдесят десантников с полной боевой выкладкой на максимальную дальность. Долетим с комфортом…
Пленных так и оставили в ангаре — убивать их конечно же не стали: смысл? Когда они освободятся и как то доберутся до какой-то линии связи — самолет давно покинет пределы воздушного пространства.
Один за другим запускались моторы, их звук, не то рев, не то пронзительный свист — давил на уши. Подошел Сауляк, показал большой палец, и круговое движение рукой — все на борт. Спецназовцы, до того рассыпавшиеся у самолета — стали собираться.
— Погоди.
…
— Дай пулемет.
Воронцов смотрел на пирамиду из бочек. Поняв происходящее — к нему присоединились несколько спецназовцев.
Шквальный огонь из нескольких стволов — перерезал пирамиду, пули прошибали бочки насквозь, те шипели и плевались отравой. Адская смесь из разбитых пулями бочек — поползла по земле, шипя и уничтожая все живое. Появился дымок от контакта серной кислоты с воздухом.
Наркомафия на этот раз сильно обломалась
— Теперь всё. Уходим.
Япония, Токио. Особый район Тиёда, Императорский дворец. Дом ветров. Июнь 1979 года
Настало утро. Токио не спит никогда, он освещен не светом неба, а светом реклам и фар сотен тысяч машин — но когда встает солнце город как будто бы замирает на несколько минут, набираясь сил перед новым днем. Солнце взойдет — и снова завертится бесконечное колесо жизни в этом городе который и имя то свое — Токио — получил только в 1868 году, до того он назывался Эдо и был столицей сёгунов. Но в одном из мест этого города, в районе называемом особый район Тиёда — спокойствие царили всегда. Это были семь целых и шесть десятых квадратных километров абсолютного спокойствия, и предназначалось оно только одному человеку.
Генералиссимус японских вооруженных сил и фельдмаршал британской армии, его первейшее высочество, его хозяйственное высочество, его правящее высочество, господин десяти добродетелей, хозяин четырех морей, повелитель золотого колеса, хозяин Поднебесной и мириад колесниц, император Хирохито, который жил в этом дворце, на самом деле был глубоко несчастным и одиноким человеком, скорее заложником в этом дворце, чем его хозяином.
Его дядя, великий Император Мейдзи — сверг сегунов, принял конституцию страны и созвал парламент. Понятно, что самураи, издревле правящее в стране сословье — с этим не смирились. У его отца Ёсихито, тяжело больного менингитом (Хирохито в двадцать лет был назначен регентом у своего тяжело больного отца) — не было сил противостоять военщине и они вырвали уступки, согласно которым армия и флот имели право вето при назначении премьер-министра страны. В сорок шесть лет Ёсихито умер, но не от менингита, а от инфаркта (Хирохито знал, например, соком какого растения надо натереть посуду, чтобы даже здоровый человек умер от инфаркта), и двадцатипятилетний принц стал нераздельным хозяином страны. Как это и было положено, при восхождении на трон он был признан святым…
Императорская Япония числилась на тот момент парламентской монархией при самодержавном монархе (как и Россия, кстати говоря), но на деле ее система власти вообще ни на что не была похожа. Каждые четыре года в стране проходили прямые и равные выборы, но их результаты мало на что влияли. В стране было только две разрешенные политические партии — консервативная и либерально-демократическая, членство в других партиях (например, в коммунистической) наказывалось смертной казнью. Вне зависимости от итога выборов обе партии, и победившая и проигравшая формировали свое правительство и оба правительства функционировали одновременно. Происходило это так — в императорском дворце существовал зал для заседаний совета министров, в нем был трон и большой, широкий и длинный стол. Министры — консерваторы садились по правую руку и назывались «министры правой руки», министры — либералы садились слева и считались соответственно министрами левой руки. Во главе стола сидел Император и назначенный им премьер-министр. Премьер-министр назначался императором по своему усмотрению и фактически был соправителем, так как император не имел права говорить. Вопросы для заседания правительства раздавались заранее и во время заседания правительства каждый либо принимался министрами обеих рук, либо был предметом споров. Кто победил в споре — решал премьер-министр…
Император в Японии считался сыном богини Аматерасу, любое критическое или неодобрительное высказывание об императоре наказывалось смертной казнью. При встрече Императора — любой подданный должен был встать на колени и поклониться до земли. Священным считался даже портрет Императора — любая часть Японской императорской армии или корабль Императорского флота имели портрет Императора и он считался важнее, чем знамя. Можно было потерять знамя, но за потерю портрета Императора часть расформировывали, а командир должен был совершить харакири. Император присутствовал на каждом заседании правительства, но ни один министр не имел права заговорить с ним. Но и Император не имел права заговорить. Обратиться к Императору имел право лишь премьер-министр, который мог спросить мнение Императора по любому вопросу, но только шепотом, и Император мог ему ответить, но тоже только шепотом.
Присутствие императора имело дисциплинирующее воздействие, потому что министр, который отстаивал свою точку зрения в присутствии Сына Аматерасу, пообещавший и не выполнивший должен был в качестве извинения покончить с собой. Он мог этого и не делать, но тогда и он сам и вся его семья становились изгоями, его дети несли бы его позор и не смогли бы, ни получить нормальное образование, ни устроиться на нормальную работу, не говоря уж о том, чтобы стать политиками. Возможно, поэтому Япония за несколько десятков лет не имея никаких природных ресурсов и потерпев в двадцатых поражение от России — создала империю с населением более семисот миллионов человек к описанному времени…
Но все это не имело ровным счетом никакого значения перед
