Петр Катериничев - Охота на медведя
Глава 93
Но продукты были настоящими. Внезапно Олег почувствовал голод.
— Угощайтесь, молодой человек. У вас истощенный вид. Да и за чаем беседа спокойнее.
Корсаков, подавая пример, первым наполнил тарелочку всякой снедью, налил водки в пузатую рюмку, подождал, пока Олег чуть освоится и сделает то же самое.
— Ну, молодой человек? За встречу.
Олег выпил и набросился на еду. Временами он ощущал на себе взгляд хозяина, но тот смотрел как бы случайно, стараясь не мешать Гриневу.
— Теперь — медку? Под чаек?
— Медку?
— Ну да. Медведям положено.
— Как сто грамм перед атакой?
— Кого вы собираетесь здесь атаковать, Олег Федорович?
— Вас.
Корсаков покачал головой:
— Признаться, это совсем неразумно. Как и все, что вы сделали. Наворотили вы, молодой человек... Прямо воротила какой-то. На что вы рассчитывали, Олег Федорович, когда эдак вот, сплеча?
— Рынок акций «второго эшелона» — реальный. Сознательно или подсознательно это понимают все. Я рассчитывал на людскую предприимчивость, ум и смелость.
— А на людскую глупость вы не рассчитывали? И на нерасторопность? И наконец, на то, что у людей есть разные интересы?
— Но вы-то — умные, расторопные и предприимчивые люди. Вы же вписались в тему!
— Кто — мы?
Олег не ответил. Корсаков улыбнулся одними губами:
— Просто вам кинули шальные деньги. А шальные деньги, как шальные пули, — убивают.
— Вам известен господин Савин?
— Естественно.
— И те, кто стоит за ним?
— Зачем вам это, Гринев? Вы влезли в чужую игру. Она вам оказалась не по плечу.
— Как и вам.
— Думаете? Это и муравью кажется, что выше — только небо... А выше — зверушки разные обитают, птицы небесные, и все — тесно живут... И места под солнцем здесь для каждого так же мало, как и везде.
Олег пожал плечами:
— Но падение «голубых фишек» вы тоже просмотрели. С поднебесья.
— Может быть. И что это меняет для нас? По сути — ничего. Просто уйдет больше времени. А вы... вы проиграли совсем.
— Я могу слезть с крючка? Мне нужно не многое.
— Что?
— Время.
— Время-бремя-темя-стремя... Зачем оно вам?
— Моего отца убили.
— Федора Юрьевича Гринева?
— Да. Мне нужно отыскать убийц.
— А ваша судьба вас не волнует?
— Волнует. Но меньше.
— Отчего же?
— «Вставший на путь воина должен постичь сокрытую от многих связь корней и ветвей фамильного древа. Воин, не постигший этого таинства, не сможет уразуметь сути и смысла священного долга».
— Ну что ж... — Сергей Кириллович Корсаков глядел в ведомую ему точку на полу. — Говорите вы мудрено, но по сути... Подумаем, что можно сделать... Но — без обязательств. Если реально... Броситься вас теперь спасать, молодой человек, может только безумец.
— Такие среди вас есть, Сергей Кириллович?
— Среди нас есть всякие.
Прощание прошло скомканно. Да и о чем может говорить семидесятилетний мужчина с другим, вдвое его моложе? Особенно если тому, другому, жизни осталось — на полет пули? Ни о чем.
Олег шел по проулку прочь от странного дома. Его голова четко вырисовывалась в рамке оптического прицела.
— Сергей Кириллович?
— Да.
— Мы ждем вашего решения. Хотя — уже все решено...
— Вы о Медведе?
— Да. Его нельзя отпускать. Этот мальчик о слишком многом догадывается.
В разговоре повисла пауза. Наконец Корсаков произнес:
— Человек, который умеет догадываться, имеет право на то, чтобы знать.
— Это риторика. Процесс уже запущен. Ваше решение...
— Повременить.
— Вы отдаете себе отчет...
— Я сказал: повременить. — Голос Корсакова стал тихим, почти вкрадчивым, и оттого угроза в нем чувствовалась особенно явственно. — Вы меня хорошо поняли?
— Да. Я вас понял. Но я обязан доложить... Это мое право.
— Это ваша обязанность.
— И все же я...
— У меня все.
Рамка оптического прицела расплылась и пропала.
Олег Гринев шел по пустынному переулку, что-то напевая, но голова была смутной, словно дорога перед ним была... Как назывался тот жуткий роман Александра Грина? Именно так: «Дорога в никуда».
Глава 94
На душе было пусто. И муторно. Олег покинул странный дом, так и не уяснив для себя, зачем приходил. И чего хотел добиться. Его смерть устроит всех. В этом все дело.
Запиликал мобильный. Олег поднес трубку к уху. Это был Корсаков.
— Олег Федорович, вы помните, что я сказал перед нашим прощанием?
— Насчет безумства?
— Да.
— Вы показались мне очень здравомыслящим, Сергей Кириллович.
— Тем не менее, одного сумасшедшего я знаю. Вы готовы навестить его?
— Где?
— Естественно, в психиатрической клинике.
— Почему нет?
— Значит, да?
— Да.
— Вы должны вылететь в Вашингтон.
— Когда?
— Немедленно.
— С кем я должен встретиться?
— Его зовут сэр Роджер Эванс Джонс.
— Даже сэр?
— Он оказал какие-то важные услуги британской королевской семье. И был возведен в дворянское достоинство.
— Долларового эквивалента ему показалось мало?
— Но больше он известен в финансовых кругах как дядя Роджер, — добавил Корсаков, оставив реплику Гринева без внимания. — А еще его называли Папой Роджером и даже Веселым Роджером.
— Он был пират?
— Некогда, во времена Великой депрессии, — и пират тоже. Он был тогда молод, энергичен и незауряден.
— Папа Роджер... Никогда не слышал.
— Вы заняты настоящим, Гринев. А Папа Роджер — тот человек, который формировал теперешнее настоящее.
— Почему вы решили помочь мне, господин Корсаков?
— Разве вы не за этим приходили?
— Вы объяснили мне популярно: я опоздал. Что изменилось?
— Э-э-э...
— Только не врите, что с моим отцом вас связывала давняя и многолетняя дружба. Этому я не поверю.
— Отчего же?
— Вы не производите впечатления человека сентиментального.
— Сантименты в моем возрасте не чужды даже очень целеустремленным людям.
Но вы правы: я просто хочу оказать сэру Джонсу услугу. А это дорогого стоит.
— И — все?
— Почти.
— Он заинтересован в России?
— И в России тоже. Гринев, вы даже не спросили, что Роджер Джонс делает в сумасшедшем доме... Почему?
— Весь мир — один большой сумасшедший дом. И все мы — немного не в себе...
— Вряд ли обыватели это признают.
— Кому нужно их признание?
— А вам не страшно, Гринев?
— Страшно? Чего мне еще бояться?
— Вы правы. Нечего. Кроме смерти. Или — безумия. — Корсаков помолчал, добавил:
— Вас встретят.
Олег летел в пустоте и через пустоту. Корсаков назвал ему номер рейса; на его имя был уже заказан билет. В салоне первого класса.
В аэропорту Гринева ждал «роллс-ройс». Прямо у трапа, на летном поле. Он выругался, захлопывая дверцу: поранил палец о какой-то то ли гвоздик, то ли штырек.
В салоне оказалась девушка.
— Мне поручено вас сопровождать.
Увидев окропленный кровью палец, девушка густо покраснела, засуетилась:
— Как же так! Вот, возьмите. — Она протянула Гриневу одноразовый бумажный платок. Защебетала:
— Ранку непременно нужно дезинфицировать, сейчас я достану корф.
Олег был раздосадован. Царапина пустячная, нечего там дезинфицировать, а вот примета... Примета, говорят, скверная.
Но девушка настояла. Забрала окропленный кровью платок, вынула пузырек, прижгла царапину. Гринев хотел было послать ее со всей этой заботой — далеко и длинно, а толку? Во-первых, все одно не поймет, во-вторых... Она смотрела на Олега очень виновато: наверное, ее могли и наказать: в автомобиле стоимостью в полтора миллиона долларов по определению не должно быть торчащих гвоздиков, ржавых болтов и прочей сомнительной прелести. Олег махнул рукой.
Девушка сказала, что зовут ее Люси, и предложила выпить шампанского. В честь успешного завершения полета.
Ее радость была поддельной, а вот смущение — настоящим. Олег не стал ее разочаровывать. Тем более... Он попытался вспомнить, когда в последний раз пил шампанское... И — не вспомнил.
— Ладно, будем считать, за знакомство.
Люси, уразумев, что Гринев не сердится и жаловаться на инцидент никому не станет, повеселела. Всю дорогу она что-то рассказывала о местах, какие они проезжали, но Олег не слушал ее совершенно. Впрочем, бутылку «Периньона» они выпили до дна.
Примерно через час автомобиль въехал на территорию обширного ухоженного поместья. У дверей выстроенного в колониальном стиле особняка Олега встречали двое: господин в белом халате и неприметный молодой человек в отутюженном костюме.
— Вы говорите по-английски?
— Да.
— Достаточно хорошо? Нам понадобится переводчик?
— Нет. Моя мама некогда работала переводчиком с английского и с немецкого.
Оба языка я знаю с детства.
— О'кей. О чем вы собираетесь разговаривать с сэром Джонсом?
— О птичках.
— Простите?..
