Лев Пучков - Тигр в камуфляже
— Неверно, — ухмыльнулся Иван. — «Дядька» забрал своих жлобов, сели все на тачку и укатили в поселок к кому-то. Сказал, на часок-другой.
— К кому — не сказал? — на всякий случай поинтересовался Руслан — что-то ему не понравилось в этих вечерних вояжах.
— Не-а, — отрицательно помотал головой Иван. — А я и не интересовался…
— Ладно, давай быстро обжуем ситуацию. — Агент перешел к делу. — Итак — по основным позициям. Имеем плохого парня Пульмана, который обнаружил весьма странный и противоречивый секрет…
— Продырявил черепа всем более-менее значимым людям в области и беспредельничает тут как душа пожелает, — живо подхватил Иван. — Ага?
— Нет, черепа и область тут ни при чем, — возразил Руслан. — Это ваше, сугубо внутреннее дело, им потом займутся ваши правоохранительные органы.
Главное сейчас — позволить господину Пульману добраться до секрета. Под нашим чутким руководством, естественно. Что это значит для нас с тобой?
— Ни хера себе — «внутреннее дело»! — обиделся Иван. — Ну ты даешь, агент! А может быть, как раз бумаги сумасшедшего ученого — ваше внешнее дело?! А самое главное — то, что этот рахит натворил здесь, в области?
— Вольфгаузен не был сумасшедшим, ты вчера невнимательно слушал, — поправил его Руслан. — Он был просто гений. Так по крайней мере считают выдающиеся умы Европы… Мы имеем в лице Пульмана источник страшной опасности.
Этот авантюрист, как ты правильно заметил, оказался настолько умен и удачлив, что самостоятельно, без чьей-либо помощи, сумел прибрать к рукам целую область.
Если он завладеет бумагами Вольфгаузена, то сумеет претворить его проект…
Страшно подумать, что тогда произойдет. Это будет примерно то же, что ядерная война. С той только разницей, что межконтинентальным ракетам агрессора можно противопоставить комплекс противоракетной обороны. А этому проекту, коль скоро он осуществится, ничего противопоставить нельзя… Теперь понятно, почему нас не интересуют ваши областные неурядицы? Они мелочь, пшик по сравнению с тем, что может произойти. В этой связи я задаю вопрос: что это значит для нас с тобой? Нет, надо сформулировать несколько иначе: что мы с тобой — конкретно ты и я, значим для успешной разработки этой операции?
— Наверно, много, — нерешительно пожал плечами Иван. — Мы, наверно, основные фигуранты — так, кажется, у вас принято выражаться… Так?
— Мыслишь верно, коллега, но не совсем точно, — одобрил Руслан. — Мы с тобой — самое главное звено в этой операции. Не будет нас — всем привет. К чему, как ты полагаешь, такая прелюдия? Вместо того чтобы сразу, в лоб, выдать — так-то и так-то?
— Понятно, чтобы глупостей не наделать, — уверенно сказал Иван. И уже менее уверенно добавил — с некоторым оттенком досады:
— Больно на сказочку все это смахивает! Агенты международные, судьбоносные проекты какие-то… Бред сивой кобылы, короче. У тебя есть гарантии, что этот самый проект Вольфгаузена — не липа? Вымысел охотников за секретами? Ты же сам вчера сказал — Пульман гоняется за разнообразными тайнами, независимо от их калибра и свежести. А может, это — очередная утка, на которую и он сам в числе прочих охотно клюнул?
А у нас между тем есть конкретный результат: в области сидит пиздрон, которого мы можем взять за яйца прямо сейчас. И никаких проблем! Скажи, что я не прав?
— Не прав, — не задумываясь, сердито выдал Руслан. — В корне не прав. Если ты такой упертый, я тебе аллегорию нарисую, чтоб доходчивее было…
Вот смотри — если у вас на территории детского санатория найдут минное поле времен Второй мировой и вызовут саперов, как они себя поведут? Скажут: «Ребята, не хер делать, кататься тут к вам! Система старая — провода от времени сгнили, мины отсырели — и потому не опасна, вы ее присыпьте землицей и ножками утрамбуйте, чтоб не мешала ходить…» Или бросят все и помчатся сломя голову эвакуировать детишек да разминировать с великой осторожностью?! Ну, скажи!
— Убедительно, — усмехнулся Иван. — И доходчиво. В общем, если все это окажется липой, получится, что десятки людей столько времени страдали фуйней и тянули пустышку… А мы с тобой, выходит, саперы?
— Ну нет, брат, — неожиданно улыбнулся Руслан. — Саперы подтянутся позднее, мы их зря не беспокоим пока. Если следовать аллегории до конца, я — это тот внимательный товарищ, который первым обнаружил минное поле, но пока что не успел никому о нем сообщить. А ты — проводок, который к нему ведет. Убери внимательного товарища, обрежь проводок — и минное поле останется на месте, саперы не приедут. Не вызвал потому что их никто — вот в чем беда…
— Беречься надо? — уловил Иван. — Так бы сразу и сказал, а то развел тут… Ясно все.
— Обязательно беречься, — строго сказал Руслан. — рожон ни в коем случае не лезть… Ты давай-ка убирайся отсюда в Новочеркасск. У тебя когда отпуск заканчивается?
— Десять плюс шесть на дорогу. — Иван загнул пальцы. — Так… пять дней осталось. Да, можно сваливать — ничего более меня тут не держит. Завтра перед обедом сверну «дяде» башку и поеду, пожалуй. Как раз в полтретьего московский убывает.
— Зачем башку? — забеспокоился Руслан. — Мы так не договаривались!
— В записях на повязке сказано, что мою мать убил он, — жестко отрубил Иван.
— В записях сказано, что он как-то связан с убийством. А что конкретно он — не сказано. Когда до конца разберемся с проектом Вольфгаузена, тогда пожалуйста — можешь его публично расстрелять. А пока — ни в коем случае!
Ты что, хочешь сорвать операцию?
— Ты же сам сказал вчера, что они меня могут в любой момент «обнулить», — вскинулся Иван. — В смысле — стерилизовать память. Тогда я опять все забуду, а этот козлик будет пастись как ни в чем не бывало…
— А я на что? — искренне обиделся Руслан. — Ты за кого меня принимаешь? Ну ты даешь, военный! Давай-ка, чтобы не было кривотолков, еще раз расставим все точки над «i» и разойдемся по-хорошему. Пока не началось…
Подходя к подворью тети Сони, Тюленев заметил стоявшую неподалеку машину. Марки разобрать не сумел, но в жиденьком свете восходящей луны автомобиль зловеще бликовал стеклами, и это отчего-то страшно не понравилось агенту.
— Началось, что ли? — пробормотал он. — Не рановато ли?
Во дворе его встретила «тетка» и обрадовала:
— Там к тебе гость. Почитай, полчаса уже дожидается. Говорит, по делу.
В комнате Руслана сидел Бабинов и делал вид, что с увлечением читает «Семь дней».
— Я Бабинов, — отрекомендовался гость, как только Руслан вошел. — В некотором роде сосед. Вот, наслышан… что у нас в поселке появился слесарь… профессионал, так сказать. Гхм… В общем, работенку хочу предложить — у меня в сауне надо санузел доделать, так, может, вы возьметесь? За хорошее вознаграждение, естественно. — И впился рыбьим взглядом в лицо Руслана.
«Так вот ты какой, пятнистый олень! — весело подумал агент. — Ишь как смотрит — словно буравит. Ну, смотри, родной мой, смотри… Только версию ты соорудил из рук вон. Бедолага — сидел и ждал, когда в поселок пожалует слесарь и сделает тебе санузел. Что — в Ложбинске все слесари вымерли одним махом? Вот гусь…»
— Вы не думайте — я хорошо заплачу. — Бабинов истолковал затянувшуюся паузу по-своему. — Я умею ценить труд… профессионалов… — И опять впился взглядом, сволочь.
«И где же ты, друг ситный, нарисовался?» — мысленно попенял себе Руслан, а вслух произнес, на блатной манер растягивая слова:
— Бабки — это, конечно, ништяк. Но знаешь, братуха, я тут отдыхаю.
В кои-то веки рванул из города на природу! А ты хочешь, чтобы я в свой отпуск вкалывал? Не, не пойдет — ты извини… А с бабками у меня без проблем — я зарабатываю ништяк. Так что…
— Значит, никак? — неожиданно быстро сдался Бабинов. — Жаль… А я думал — хороший слесарь, по-соседски… Ну, извините тогда, что побеспокоил, — и, встав с дивана, направился к выходу.
«Все? — удивленно подумал Руслан, провожая гостя к калитке. — Никаких вопросов, никаких предложений… За каким чертом ты тогда приперся, парень?»
— А вы до какого у нас отдыхаете? — спросил Бабинов, уже выходя из калитки. — В смысле — может, зайдете, посмотрите сантехнику, подскажете что…
А? А то сейчас такой период — все хорошие мастера в заказах, никто не хочет браться… Так зайдете?
«Нет, поздновато ты решил свою куцую версию подправить», — подумал Руслан и решительно заявил:
— Я же сказал — отдыхаю. Никаких консультаций. До свидания… — и захлопнул за гостем калитку.
За оградой мягко заурчал двигатель — вскоре его шум затих в конце улицы.
Потоптавшись у калитки, агент вернулся к крыльцу, присел на ступеньку, закурил. Тревожно, однако. До сеанса связи осталось четыре дня.
