Я, Потрошитель - Хантер Стивен
Улицы были запружены народом, торговые лотки мешали продвижению и наблюдению, короткая перебежка через проезжую часть натыкалась на дополнительное препятствие в лице снующих подвод и экипажей, прохожие толкались и пихались. С меня этого было достаточно. Сначала я перестал следить за профессором Дэйром, поскольку не мог держать в поле зрения одновременно и его, и подполковника. Промежутки времени, когда я только мог предполагать, в каком направлении движется Вудрафф, становились все более частыми и продолжительными. По меньшей мере дважды, когда я уже погружался в пучину отчаяния, мне удавалось снова заметить его далеко впереди, и я устремлялся в погоню. Я пыхтел как паровоз, я вспотел, у меня тряслись колени, перед глазами все расплывалось и плясали искры, и я понимал, что неминуемо потеряю подполковника – это был лишь вопрос времени. Умрет еще одна девушка – тут ничего не поделаешь. Я предположил, что Вудрафф поступал так во время всех своих вылазок, чтобы исключить даже малейшую вероятность разоблачения. Это был подход профессионала: исходи из того, что тебя раскрыли, и веди себя соответствующим образом, так будет безопаснее. Никогда не думай, что ты неизвестен, и не пытайся добиться успеха без усилий и без осторожности.
Катастрофа произошла после одиннадцати. Я уже в четвертый раз потерял Вудраффа из вида, и когда я поспешно пересек Нью-роуд по направлению к Коммершл, едва не погибнув под копытами лошадей и колесами повозок, я посмотрел туда, где надеялся его увидеть, однако его там не было. Предположив, где он может быть, я бегом устремился туда, но его не оказалось и там. Я смотрел вверх, вниз, на восток, запад, юг и север, я менял точки наблюдения, увеличивал поле зрения, поднимаясь на ступени, заглядывал в соседние переулки, но все было тщетно: подполковник бесследно исчез. Я оглянулся вокруг, ища профессора. Но и его тоже нигде не было.
Не могу передать, каким глупцом, каким неудачником я себя чувствовал. Целое болото уныния выплеснулось мне на голову, пропитав меня отчаянием. Я сидел на каменных ступеньках, чувствуя, как меня пробирает холод, поскольку мое тело быстро остывало без движения. Я жадно глотал кислород, вынужденный столько времени обходиться без него; я молил о глотке воды, чтобы оросить Аравийскую пустыню, раскинувшуюся у меня во рту; я слышал барабанную дробь своего сердца, ощущал толчки проходящих мимо людей, упорно не желая признать реальность: Вудрафф исчез и у меня ничего нет.
Я ощущал тяжесть «хауды» под левым плечом и чувствовал, как ремень портупеи врезался в правое плечо. Я низко натянул шляпу, словно стремясь защитить вспотевший затылок от пронизывающего ветра, и тут у меня в голове прозвучал голос матери: «Джордж, говорила я, что ничего путного из тебя не выйдет! А теперь будь хорошим мальчиком, брось этот Лондон и вернись в Дублин, займись торговлей зерном, как это делал твой отец, женись на девушке-протестантке и образумься, наконец. Оставь всю славу Люси». Вероятно, в это мгновение меня охватило безумие в духе Джека, поскольку я поймал себя на том, с каким удовольствием врезал бы этой женщине кулаком в лицо.
Однако я быстро прогнал прочь это видение и вернулся к действительности. Я двинулся сквозь толпу, не обращая внимания на мучительную боль сомнения и самоуничижения, и вскоре вышел на Уайтчепел в том месте, где она пересекается с Нью-стрит, свернул на нее и направился к станции подземки «Олдгейт-Ист», где мы с профессором Дэйром условились встретиться в половине двенадцатого ночи в том случае, если потерям друг друга или подполковника Вудраффа.
По пути я не увидел ни того, ни другого. Поняв, что мне предстоит убить много времени, я зашел в пивную и заказал бутылку имбирного пива, чтобы разбить комок, сгустившийся у меня в горле. Мой план, плох он или хорош, заключался в том, чтобы восстановить силы с помощью имбирного напитка, после чего вернуться на улицу и кружить в надежде встретить одного или другого. Больше всего я боялся, что бедняга Дэйр застанет Вудраффа на месте преступления, попытается вмешаться и поплатится за это жизнью. У него не было пистолета, столь необходимого для подобного противостояния.
Я без каких-либо происшествий кружил по улицам, превратившись из агрессивного преследователя в случайного наблюдателя. Я заглядывал в темные переулки и подворотни в надежде застигнуть Джека за работой, но вместо этого натыкался на банальные отношения проститутки и клиента и, смущенный вторжением в чужую личную жизнь, поспешно удалялся. Слава богу, ни одна парочка меня не заметила.
Наконец подошло время встречи с Дэйром, и народу на улицах поубавилось. Проститутки и их потенциальные клиенты все еще встречались, однако было очевидно, что даже самые ненасытные из ненасытных либо уже утолили свой сексуальный зуд, либо решили отказаться на сегодня от забав. Тут сыграла свою роль и ночная прохлада, ибо ни один мужчина не захочет подставлять свою голую задницу свирепому северному ветру; к тому же в такую погоду гораздо сложнее убедить член быть готовым. Я уныло брел по направлению к станции «Олдгейт-Ист», собираясь встретиться с профессором, чтобы отправиться куда-то в другое место, – и тут я его увидел.
Я узнал его по походке, быстрой, пружинящей, по-прежнему полной кипучей энергии, словно в топке его внутреннего двигателя жарко горел уголь; не посмотрев ни влево, ни вправо, не потрудившись оглянуться назад, он свернул к «Олдгейт-Ист», приземистому с остроконечной крышей зданию, похожему на элегантный загородный дом. Здесь и было место посадки в вагоны, а не дворец короля-солнце. И все-таки, стремясь хоть чем-то быть похожим на Версаль, здание гордо несло вывеску «МЕТРОПОЛИТЕН РЕЙЛУЭЙЗ» на фасаде, перенасыщенном элементами ампира, потому, что так можно было сделать, а не потому, что так нужно было сделать.
Замедлив шаг, я поспешно достал карманные часы и увидел, что времени уже двадцать восемь минут двенадцатого, следовательно, последний поезд прибудет через две минуты. Джек пришел сюда, чтобы кого-то встретить? В этом не было никакого смысла. Ни одна шлюха не приедет на работу последним поездом, перрон будет пуст. Чего тут можно ожидать, разве только, быть может, возможности сходить в уборную? Я заколебался, но тут мой взгляд оживился при виде фигуры, метнувшейся через Уайтчепел-роуд, совершенно беспрепятственно, поскольку гужевое движение стало совсем редким; по размашистой походке, стилю, изяществу и целеустремленности я узнал профессора Дэйра, в развевающемся на ветру твидовом пальто и низко натянутой на лоб широкополой шляпе, для защиты от того же самого ветра. Он торжествовал успех! Ему удалось остаться в деле, в то время как бедняга Джеб не справился со своей задачей. Вот он, настоящий герой, подумал я.
Профессор нырнул в здание станции, безоружный, и я понял, что должен поторопиться туда, чтобы в случае необходимости оказать поддержку и применить оружие.
Мне потребовалось меньше минуты, чтобы добраться до станции, но она оказалась пустынной. Метнувшись к билетным кассам, я увидел, что те уже закрыты, потому что отправляющихся поездов, на которые нужны билеты, уже не должно было быть. И кондуктор у турникета ушел, по той же самой причине, потому что компостировать билеты больше не потребуется. Я перебрался через ограждение с гораздо меньшим изяществом, чем можно было бы объяснить одной только спешкой, и, очутившись с противоположной стороны, побежал вниз по какой-то лестнице.
Вокруг меня огромные стальные балки поддерживали самое сложное кирпичное сооружение в истории человечества, бросая вызов векам, предлагая времени разрушить их и сознавая, что в этом споре победа будет за ними. Меня поглотила тишина, царящая перемежающимися полосами света и тени, созданными электричеством, явлением для Ист-Энда редким.
Ступени вели к железному мосту, перекинутому через проходящие внизу железнодорожные пути, и я сбежал по ним среди затейливого переплетения массивных балок, скрепленных заклепками размером с кулак и покрашенных блестящей черной краской. Казалось, меня поглотила сама Промышленная Революция, и я слышал отголоски своих шагов, отражающиеся от железной решетки под ногами. Эхо звучало повсюду, ибо я попал в подземелье, больше похожее на собор, а не на железнодорожную станцию, перекрытое стеклянным сводом, в настоящий момент черным ввиду отсутствия солнечных лучей, проникающих сквозь него, опирающимся на ажурные стальные арки, а воздух вокруг был насыщен тяжелым запахом гари, ибо паровые двигатели пожирали уголь в чудовищных количествах, изрыгая дым, сажу и копоть, которые уже успели придать сверкающему сооружению древний вид, с черными подтеками, которые появлялись на стекле и полированной плитке гораздо быстрее, чем рассчитывали архитекторы. Подойдя к огромной лестнице, я сбежал вниз по сияющему мрамору и очутился на бесконечной платформе, расположенной в двух футах над рельсами. Это обширное пустынное пространство было населено одним лишь беспорядочным сплетением теней, но вдалеке, в самом конце платформы у входа в тоннель, по которому мчатся могучие поезда, стояли два человека.
