Данил Корецкий - Пешка в большой игре
Он протянул небольшой листок.
– Давайте уладим финансовые дела. Вот отчет о проделанной работе. Она заняла у каждого из нас десять часов и стоит тысячу долларов. Распишитесь здесь. Та электронная штучка, что мы забрали, позволяет нам работать сто часов, конечно, в обычном режиме, без осложняющих обстоятельств. Остается девяносто часов, думаю – мы успеем довести дело до конца. К тому же у вас в квартире еще имеются два «клопа» про запас.
Каймаков расписался.
– Теперь слушайте, что надо делать дальше...
Возвращаясь на работу, Каймаков купил бутылку самого дешевого ликера. Впервые в жизни он воспринимал спиртное не как выпивку, а как средство проведения агентурной операции.
Левин находился на месте.
– Верка сказала: в кафешку бегал с компанией? – Он подмигнул.
«Вот сволочь», – подумал Каймаков и дружелюбно подмигнул в ответ.
– Вторым будешь? – Каймаков показал бутылку. – Мы с Верой сейчас выпивать сядем.
– Почему вторым? – спросил Димка. И тут же рассмеялся. – Понял, понял. Я вообще-то уходить собрался, но раз такое дело...
– Тогда жди. Я постучу в стену.
Слова, взгляды, жесты – все имело иной подтекст, чем обычно. Подлинные намерения маскировались мнимыми, а окружающие как раз их и принимали за подлинные. Каймаков ощущал острый вкус тайны, известной только себе. Именно это чувство удерживает оперативников любой системы от перехода на более спокойную и так же оплачиваемую работу.
Верка большими глотками пила ядовито-зеленую жидкость, курила сигарету за сигаретой, болтала всякую чушь.
Обычно Каймаков томился, дожидаясь момента, когда бутылка опустеет и можно будет, не нарушая кодекса джентльмена, спустить с нее трусы. Поэтому он предпочитал более быстрый, «трезвый» вариант. Но тогда Верка изображала порядочную женщину и на групповуху не соглашалась.
Сейчас он не испытывал обычного нетерпеливого раздражения. Потому что на этот раз Верка была не целью, а средством, таким же, как бутылка дрянного ликера.
Целью проводимой Каймаковым агентурной операции являлось удаление Левина с рабочего места без пальто и с твердой гарантией того, что в течение пятидесяти минут он не вернется в кабинет.
Зеленой жидкости оставалось меньше половины бутылки. Верка загасила очередную сигарету, встала, обошла его со спины и, жарко дыша табаком и алкоголем, поцеловала в шею чуть ниже левого уха. Потом, покачивая бедрами, подошла к двери и привычно накинула крючок.
«Сколько раз она это делала?» – подумал Каймаков, не конкретизируя – относится мысль к крючку или к тому, что последует дальше.
Последовал оральный вариант, причем Верка не села на стул, как по-трезвому, а, не жалея колготок, бухнулась на колени. Это являлось верным признаком: набралась она основательно.
Каймаков продолжал проводить операцию, убеждаясь, что оперативная работа включает в себя и приятные моменты.
Когда первый этап агентурной операции завершился, Верка выпила еще полстакана, затянулась сигаретой и наконец сдавленным голосом сказала:
– Позови Димку...
– Сейчас. – Каймаков постучал в стену. – Может, не слышит? Схожу приведу.
В коридоре он столкнулся с Левиным.
– Ну что? – возбужденно спросил тот.
– Будешь внизу работать, – сообщил Каймаков, запуская старого друга в сектор статистики. Дождавшись, пока щелкнет крючок, он быстро прошел к себе в кабинет и заперся изнутри.
Пальто Левина висело в шкафу, Каймаков ловко, будто делал это много раз, засадил под воротник микрофон-передатчик, тот самый, что недавно сидел под его собственным воротником. Только теперь он был настроен на другую волну.
Быстро осмотрел карманы, обшарил стол приятеля, но ничего не нашел. Достал маленький журналистский диктофон, полученный от Морковина, спрятал в свой стол, оставив ящик приоткрытым. Прибор включался на голос, что позволяло экономить пленку.
Взглянул на часы: семь минут, уже скоро.
Сел у телефонного аппарата, снял трубку, набрал единицу, чтобы исчез гудок, приложил к уху. Растрепал волосы, изобразил потрясение: округлил глаза, приоткрыл рот.
Вспомнив, отпер дверь и быстро вернулся на место. Движение придало мизансцене экспрессию и повысило убедительность: у вошедшего Левина улыбка мгновенно исчезла.
– Что случилось?!
Каймаков резко бросил трубку.
– Все, с меня хватит!
Вскочив, он лихорадочно забегал по кабинету.
– Сказали, что теперь мне точно головы не сносить! Взорвут или застрелят, но жить не буду!
Димка Левин опустился на стул. Лоб его мгновенно вспотел.
– Что же делать?
– Что, что! Пойду в прокуратуру, в газету, скажу – все придумал! Нет, не придумал... Скажу – заставили!
Каймаков вдруг остановился и пронзительно уставился на старого приятеля.
Тот съежился.
– А ведь это ты меня во все втравил!
Каймаков обличающе устремил палец.
– Почему я? – пискнул коллега.
– Да потому! – наступал Каймаков. Морковин сказал: «Выведите его из равновесия, заставьте паниковать».
– Кто мне подсунул цифры про это чертово мыло?! А про статью кто надоумил? С Юркиным кто познакомил?
– Значит, я крайний? – противным, визгливым голосом завопил Левин. – Я во всем виноват?
Он очень боялся любой ответственности и болезненно переживал какие-либо обвинения в свой адрес.
– Конечно, ты! Ты и виноват!
Каймаков схватился за живот.
– А меня пусть убивают... Так напугали, что кишки бунтуют!
Он выбежал из кабинета.
Заперев дверь, Левин кинулся к телефону, поспешно набрал номер.
– Алло, здрасьте, мне Валентина Сергеевича, – зачастил он. – Очень срочно! Это Мальвина...
В стоящей возле института машине Морковин с напарником переглянулись еще раз.
– Валентин Сергеевич, все пропало! – неслось из приемника. – Сашка хочет заявить, что я его всему научил... В прокуратуру, газету... Понимаете, я крайним оказываюсь! Да, да, хорошо. Как же не нервничать... Понял, сейчас приеду...
Через несколько минут Мальвина пулей вылетел на улицу и помчался на хорошо известную явку. Сыщики «Инсека» приняли его под наблюдение и двинулись следом.
– Значит, так, – инструктировал агента майор Межуев. – Панику прекратить! Тебе ничего не угрожает, да и ему тоже. Чтобы ты убедился... Контрразведчик набрал номер.
– Кислому восстановить круглосуточную охрану! Нет, не закончена... Еще один этап. Все согласовано!
Он положил трубку.
– Слышал? Успокой его и убеди никуда не обращаться и никаких заявлений не делать. Узнай, чего он хочет, мы все выполним! Надо продержать его под влиянием еще неделю! Всего неделю... Морковин и Сидоров слушали инструктаж очень внимательно.
Когда Мальвина выкатился из явочной квартиры на улицу, сыщики не последовали за ним, а остались у подъезда. Морковин приготовил фотоаппарат с длиннофокусным объективом. Курирующий офицер уходит через пятнадцать-двадцать минут после агента. Поскольку в лицо его не знали, решили фотографировать всех мужчин, подходящих по возрасту. Но задача облегчилась. Вышли две женщины, девочка, подросток, дедушка явно не строевого вида. Ровно через двадцать минут появился плечистый человек лет сорока с военной выправкой и типично «комитетским» лицом. Он профессионально проверился, дважды взглянул на подозрительную машину. В этот момент и щелкнул из-за шторки затвор фотоаппарата.
Человек прошел пешком целый квартал, то и дело сворачивая к витринам. Потом сел в автобус и долго смотрел через заднее стекло. Машина оставалась на месте, и он перестал о ней думать.
– Надо сегодня сделать фотографии и установить личность. – Сидоров включил передачу. – Я в госпиталь, кишку глотать.
– Чего его устанавливать, – лениво ответил Морковин. – Это майор Межуев из одиннадцатого отдела. Я знаю их как облупленных. Элитой себя считают, государство в государстве. Их начальник ни Чебрикову, ни Крючкову не подчинялся. Давай глотай свою кишку, а потом пошуруй у себя в конторе: чего они не поделили с одиннадцатым отделом?
Глава двадцать вторая
Яркие звезды и большая бледная луна скупо освещали ровную песчаную поверхность, испещренную извилистыми волнами эолового рельефа. Раскаленный за день песок остывал, порывистый ветер от озера Солтон-Си колыхал поднимающиеся вверх потоки теплого воздуха, звезды мерцали.
В пустыне шла обычная ночная жизнь. Копошились в поисках пищи грызуны – мешотчатые мыши, кенгуровые крысы, антилоповые суслики. Искали добычу и те, кто покрупнее: временами отчаянный писк и судорожная возня свидетельствовали, что бросок ночной змеи оказался успешным. Где-то выл койот, охотились на земляных пауков зеброхвостые и ошейниковые ящерицы. Зловещим сухим треском предупреждал о своем приближении песчаный гремучник. Под остовом сгоревшего «Доджа» устроил логово пустынный барсук.
А на другой стороне земного шара в видоискателе съемочной камеры «Панасоник» отражалась дневная пустыня Мохаве, совершенно целый «Додж» и рыжий геолог со своим помощникомкитайцем, которых старый Джошуа, шериф Эдлтон, агенты АНБ и ФБР считали мертвыми. Время как бы вернулось вспять: не было никакого взрыва, пожара, буровая установка трудолюбиво ввинчивала очередную обсадную трубу в глубину земли, рыжий улыбался перед закрепленной на штативе видеокамерой и звал товарища, чтобы запечатлеться совместно. Но китаец возился у двигателя и лишь отмахивался в ответ.
