Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов
– А что будет с Миленой? Вдруг она не найдет нас если мы сбежим или придется убить еще и полицейских? Тогда от нас не отстанут власти. – Спросил Сергей.
В этот самый момент послышались выстрелы в стороне входных дверей.
– Это они! Я уверен! – Сказал Фабио.
Они устремились ко входу через улицу и действительно заметили Дмитрия и людей вместе с ним, что перестреливались с оставшимися людьми Совета и пытались запугать полицейских, заранее зная, что убийство их не приведет ни к чему хорошему, о чем и возвещал им Дмитрий:
– Уезжайте, это не ваша война! Не стоит вмешиваться туда, куда вас не просят, мы всегда были на вашей стороне. Это не более чем месть за тех из нас, кто пал также, как ныне падают они! Кровь за кровь не более чем необходимость, чтобы наконец настал мир в этом городе!
Они стреляли в полицейские машины и прятались за собственными. Фабио остановился у угла здания и заметил Милену, которая стояла позади людей Дмитрия. Его охватило желание побежать к ней, защитить ее, но он вовремя сделал усилие над собой. Дождь стрелял вместе с оружием своими влажными стрелами, кровь окрашивала асфальт в какой-то страшный оттенок. Небо скалилось и злилось, небеса пытались в этот самый момент смыть с людей ту жуткую безжалостность, которая овладела ими. Всем своим существом люди желали проявить то чувство безысходности что в один миг переросло в жалкую мстительность, которая была беспощадной и ненасытной как дождь что никак не мог в должной степени смыть с каждого это гнусное желание мести и ненависти друг к другу.
И теперь увы не хватит потопа для того, чтобы смыть весь смрад того, что произошло в этот ужасный век, движимый страстями и пороками, чувствами, не знающими должных границ, пустыми угрозами, подкрепленными жаждой страсти и желания скорейших мук тому, кто стал причиной этих порочных чувств. Этот огонь распространял свое действо, огонь неподвластных страстей, пламя убийства, пламя смерти, такого властного в это самое мгновение что даже дождь прямиком с небес, не мог остановить его. Ужасное преступление против души и законов свыше, убийство ради благой цели, война ради мира которая позволит заглушить мрак невежества своею благодатью ниспуская на землю мир хотя бы на некоторое время, освобождая души что так гоняться и внимают своим ненасытным чувствам, которые полноправно управляют ими, пускай хотя бы на мгновение этот мир вкусит безмолвие не нарушаемое безжалостными убийствами, пускай настанет мир, но только после всевластного беспощадного времени и момента в котором прольется чужая да и собственная кровь. «Таков человек!» – Скажет муж ученный! А обычный люд, лишь прольет слезу, недоумевая людским причудам, людскому злу, ужасному греху!
«Когда же стали мы такими?» – Спросит человек, но ответом лишь послужит: «А когда мы перестали быть такими?» – суровая правда затмит крик разума и совести, подобный нечленораздельному вою, распространяющемуся повсюду. И кажется, что вселенная со всеми ее огромными и впечатляющими разум размерами дивится тому, что происходит на этой маленькой планете, где люди, полные разума, убивают друг друга ради мира и где зов разума меркнет перед зовом страсти и зловещей песни чувств, зарожденных обидой и ненавистью!
Фабио стоял с Сергеем и Георгием наблюдая из-за угла за происходящим. Фабио глядел на свою дочурку чувствуя, как поле внутри него вдруг зацвело новыми красками, ему казалось что прошла целая жизнь, пол века или век с тех пор как они не виделись и возможно тому послужило нагрянувшее освобождение Фабио от ранее сжимавших его душу оков или же то была истинная тоска и надежда на благополучие дочери, но тем не менее было нечто неописуемое в его глазах взирающих на Милену.
Очевидцы ужасного представления не выдержали сцены, которая разворачивалась наяву и расходились наперекор своему любопытству подальше от кровавой бойни и звуков выстрелов, внушающих неприятнейшее ощущение того, что подкрадывалось коварнейшим образом в самые потаенные закоулки их разума.
Вскоре не осталось никого причастного к Совету, как и не было того, что они тщетно пытались спасти. Увы дело еще никак нельзя было считать законченным поскольку остались полицейские, которые бездействовали от безысходности. В эту минуту Фабио решил выйти из-за угла и за ним последовали Сергей с Георгием. Фабио прицелился в полицейских и выкрикнул им:
– Уезжайте отсюда, все кончено, возвращайтесь домой к своим семьям в противном случае вы знаете, как все может закончиться, мы не желаем вам такой участи, уезжайте и мы не тронем вас!
Они медленно расселись по машинам и уехали заранее зная, что это битву они бы не выиграли.
Милена заметила отца после того, как машины блюстителей закона начали удаляться, а опасность миновала. Она видела в нем все ответы на свои вопросы и переживания, она благодарила судьбу за то, что он остался жив и за то, что все наконец закончилось. Она уже хотела побежать к нему навстречу, как вдруг Фабио попятился вперед, словно что-то укололо его сзади. Милена закричала, и этот крик был гуще всякой боли, Сергей мгновенно обернулся к Милене, а потом взглянул в сторону Фабио наблюдая за тем, как он неестественно выпрямился вперед. Милена выхватила пистолет и выстрелила в Георгия, в его гнусную коварную физиономию с которой никак не сходила усмешка, посвященная каждому, кто отчаянно боролся за желанную свободу. Георгий силился отомстить за Совет и это была последняя возможность свершить возмездие, которое окупило бы непоправимую потерю того, что некогда называлось Советом. Георгий, пренебрегая своей свободой и жизнью сделал ровно то, что и намеревался сделать хоть и поплатился сполна за содеянное.
После того как Георгий повалился на землю и уже начал испускать дух Фабио и сам упал на колени чувствуя, как где-то в спине покоится острие ножа. Он взялся за него и вытащил одним резким движением и боль разрослась, принимая немыслимые размеры. Он взглянул на свою кровь, которая текла по острию ножа и отбросил нож словно увидел в его отражении гнусную улыбку смерти. Сергей вдруг опомнился, не веря своим глазам, не веря всему происходящему, все в один миг вдруг проснулись и поняли, что им не показалось.
– Нет, нет, нет, нет! Фабс! Нет! – Выкрикнул Сергей.
Милена побежала к отцу и зажала его рану своей рукой, она чувствовала, как его кровь текла теплым ручейком, таким медленным и ужасным. Она не верила глазам и плыла словно во сне. Глаза ее наполнились слезами, а из горла вышел звук, напоминающий глубокую скорбь, от которой потом снятся кошмары. Милена обняла отца, плача ему в шею, то горе что одолевало ее сжимало ей грудь
