Владимир Гурвич - Федеральный наемник

Ванда продолжала свой рассказ, я слушал ее и не слушал. Я представлял бандитов, вломившихся в комнату молодой женщины… Мои руки сами сжимались в кулаки, хотелось взять автомат и стрелять, стрелять…

— Я тебе обещаю, — сказал я, когда она замолчала, — они получат сполна за все то, что сделали.

Ванда серьезно взглянула на меня и кивнула головой. Я прижал ее к своей груди и стал гладить по волосам. Внезапно я почувствовал, как трясутся ее плечи. Я не старался ее успокоить, я всегда считал, что в таких случаях лучше выплеснуть скопившуюся внутри всю горечь эмоций наружу.

Вечером канонада стихла. Люди стали покидать бомбоубежище. Мы потянулись со всеми.

— Надо смазывать пятки отсюда, — сказал я, — больше в этом городе нам делать нечего. Из города мы вышли тем же путем, что и вошли в него. Мы тщательно замаскировали секретный лаз; а вдруг он еще пригодится.

— Куда теперь? — спросил отец Борис.

— Направимся в сторону расположения Умара.

В самом деле, куда нам еще идти.

Глава девятнадцатая

Мы пробирались целый день, прятались от федералов. Это было нелегким занятием, так как их нагнали сюда очень много; все дороги были забиты машинами, танками, другой техникой. К вечеру мы вышли к Степному. Куда направляться дальше, я не представлял, так как узнать, где находится отряд Султанова не было никакой возможности. Поэтому я решил снова воспользоваться гостеприимством Мухаммеда.

Мы проникли в село тем самым путем, которым водил нас Мухаммед. Соблюдая меры предосторожности, добрались до его дома. Меня удивило и насторожило то, что калитка, ведущая на участок, была распахнута. Раньше он такого себе не позволял.

Я показал на эту тревожную примету Павлу. Тот понимающе кивнул головой и снял автомат с плеча. Мы вошли внутрь участка и, стараясь не шуметь, направились к дому.

Дверь оказалась незапертой. Мы шагнули в комнату и увидели безрадостную картину. На полу валялись вещи, осколки разбитого стекла. Посреди этого разгрома сидела жена Мухаммеда и прижимали к себе детей.

Все трое испуганно смотрели на вошедших, то есть на нас.

Я понял, что надо разрядить ситуацию, освободить женщину от страха.

— Это мы снова пришли к вам, не бойтесь.

С лица женщины исчезло выражение страха, она в самом деле узнала своих гостей. На ее губах даже появилась нечто отдаленно напоминающее улыбку. Но она быстро испарилась, словно капля воды, попавшая на раскаленную плиту.

Я подошел к ней и сел напротив.

— Скажите, что случилось?

Большие темные глаза женщины вдруг превратились в озера слез.

— Его арестовали.

— Кто?

— Ваши, — чуть помедлив, ответила она.

Под «вашими» она явно имела в виду федералов.

— Когда это случилось?

— Днем. Они ворвались, все перевернули и увели Мухаммеда.

— А почему? Они что-то объяснили?

Женщина опустила глаза к низу.

— Да. они сказали, что из-за вас. Кто-то сказал, что он помогал вам прятаться.

Это была крайне неприятная новость, получается, что мы виноваты в аресте Мухаммеда.

— Тебе известно, где он содержится?

Она кивнула головой.

— В бывшей школе. Там ваши оборудовали карцер.

Я чертыхнулся; хорошенькое место выбрал этот остолоп Майоров для тюрьмы. Любой местный житель сделает соответствующий вывод о том, какой порядок несет им федеральная власть.

— Я подумаю, что делать, — обнадежил я и притронулся в качестве поддержки к ее локтю.

Опять судьба вовлекает меня в новую опасную авантюру. Но не помочь Мухаммеду я не мог, такой поступок изводил бы угрызениями мою совесть до конца моих дней.

Внезапно жена Мухаммеда встрепенулась.

— Я совсем забыла, вы же хотите есть.

— Нас еще двое, — предупредил я.

— Отец Борис и Ванда! — обрадовалась она.

Мы сидели за столом. Ужин был что ни на есть самый скромный; по несколько картофелин на каждого да по кусочку хлеба. Еще совсем недавно эта семья питалась совсем не так. Ванда и жена Мухаммеда постоянно о чем-то говорили, отец Борис занимался с детьми. Павел как всегда молча ел и ни на кого не обращал внимания. Я же размышлял над тем, что следует предпринять, дабы спасти Мухаммеда. Зная Майорова, я не был уверен в его безопасности.

Но после ужина мы посвятили время совсем другим делам. Жена Мухаммеда, почуяв идущих от нас запах, предложила принять баню. Мы с радостью приняли это предложение. Первыми мыться пошли отец Борис и Павел, затем на их смену пришли мы с Вандой.

Что происходило в бане в течение этого часа, описывать я не стану, это навсегда останется между нами двоими, сохранится в моей памяти как одно из самых захватывающее воспоминаний в жизни.

Мы вернулись в дом, где нас ждали не только чашки с чаем, но и тревожные глаза жены Мухаммеда. Я посмотрел в них и понял: пора снова браться за дело. Дорога каждая минута, ибо в любой момент может случиться непоправимое.

Я решил пойти один, не стал брать даже Павла. И к своему удивлению увидел на его лице обиду. Это было так невероятно, что я даже не поверил своим глазам. Но выяснять этот вопрос не было времени. Я поцеловал Ванду, открыл дверь и нырнул в ночную тьму.

В эти ночные часы по селению старались не ходить как местные жители, так и федералы. Мухаммед мне рассказывал, что уже для нескольких человек такие вылазки закончились печально. Причем, погибали и федералы и те, охотился на эту дичь. Разумеется, виновных не только не находили, но и не искали. Поэтому я пробирался крайне осторожно, всякий раз падал на землю или прятался за углом, если слышал подозрительный шум. Но все обошлось и через десять минут я стучался в дверь дома Мусы — брата Мухаммеда.

Он открыл дверь почти сразу. Я полагал, что он удивится моему визиту, но Муса встретил меня так, словно ждал. Он пояснил:

— Нам сказали, что вы пришли, поэтому я знал, что вы пожалуете ко мне.

Кто сказал, он не уточнил, я не стал спрашивать. Мы прошли в комнату. Муса тяжело вдохнул.

— Вам известно, что его избивали?

— Нет. Почему?

— Все спрашивали, где вы, когда придете? Хотите посмотреть его записку?

— Конечно.

Муса достал из шкатулки записку брата и протянул его мне. Она была совсем коротенькая и гласила: «Меня избивает сам комендант, хочет узнать, где Командир. Даже если бы знал, им бы не сказал. И ты не говори, если что узнаешь. Помоги жене. Здесь творятся страшные дела. Мне отсюда уже не выбраться. Прощай.»

Я почувствовал, как сжал комок горло. Я поднял голову и встретился с внимательным взглядом Мусы.

— Надо его спасать, после того, как его избивал Майоров, они не выпустят его живым. Он теперь становится опасным свидетелем его самоуправства. Если Мухаммед сообщит об этом куда следует, с его плеч могут слететь погоны. А то случится и что похуже.

— Так-то оно так, да как добраться до Мухаммеда? — тоскливо протянул Муса.

— Ход цел?

— Что же ему будет.

— Тогда пойду потолкую с вашим комендантом.

— Там сейчас стало еще больше охраны.

— Ничего другого мы все равно не придумаем. Это единственный шанс.

— Да поможет вам Аллах, — молитвенно сложил руки Муса.

Я подумал, что до сих пор может Аллах, может Зевс с Посейдоном, может еще кто-то из небожителей, но в самом деле помогали мне. Иначе как объяснить, что я еще жив и даже относительно невредим. Хорошо если бы божественная длань простерлась надо мной и этой ночью.

Дорога мне уже была знакома, я довольно проворно продвигался по лазу. Я подошел к люку, который вел в комнату Майорову, и стал прислушиваться что там происходит. Я услышал разговор. Сначала я ничего не мог разобрать, но вскоре мой слух адаптировался, и я вполне явственно начать различать речь. Более того, я узнал голоса, так как они мне были хорошо знакомы. Один принадлежал Майорову, другой — в это трудно было поверить, но так было так на самом деле — Газаеву.

Это было невероятно; самый страшный террорист, объявленный во всероссийском розыске, беседует с комендантом района. Но еще более поразительным было содержание этой милой беседы.

Газаеев и Майоров договаривались о совместной операции против отряда Султанова. Вернее речь шла о том, чтобы пропустить боевиков Газаева через перевал, который контролировали посты федералов. Если же быть еще точнее, то тема разговора было другая; Газааев и Майоров торговались о сумме. Майоров наставил на получение 50 тысяч долларов, Газаев предлагал только десять тысяч.

Судя по тому, как они разговаривали друг с другом, спор этот был далеко не первым, а являлся продолжением предыдущего раунда переговоров, когда стороны не смогли достичь соглашения. Однако на этот раз после весьма горячих дискуссий им удалось это сделать, они сошлись на двадцати пяти тысячах.