Андрей Воронин - Слепой против маньяка
– Ну что? Берешь?
– Беру.
– Смотри, не угробь. Эта машина покрепче мраморного пресс-папье, на крыше может хоть сотню метров проехать. Главное – руль из рук не выпускать.
Лоркипанидзе вышел из автомобиля, обошел его и, не обнаружив повреждений, гордо оперся одной рукой о капот.
– Номера у нее только немного странноватые, – усмехнулся Глеб, глядя на старые, полузабытые с детства, номера желтого цвета с буквами после цифр.
– Так ведь и техосмотр она уже лет двадцать пять как не проходила.
Генерал и Сиверов обменялись понимающими взглядами.
– Ты с собой пару зеленых бумажек вози, это будет получше всяких там документов и доверенности. Но только учти, если влипнешь, то машину ты у меня угнал. Ни к чему мне лишние неприятности.
– Спасибо, Амвросий Отарович, – Глеб любовно провел ладонью по сверкающему капоту. Генерал сделал приглашающий жест.
– Садись за руль, довезешь меня до дому. И если спешишь, то езжай.
– Я бы с удовольствием у вас остался, посидели бы… – принялся извиняться Сиверов.
– Да я же вижу по твоим глазам, – рассмеялся Лоркипанидзе, – тебе не терпится поскорее броситься в дело. Ну так и бросайся.
Глеб на обратной дороге повторил подвиг генерала – «победу» лишь плавно качнуло, когда она приземлилась на колеса.
– Смотри только, по ступенькам без нужды не езди, – напутствовал Сиверова генерал Лоркипанидзе.
Они распрощались у самых ворот генеральской дачи. Амвросий Отарович обнял Глеба и прошептал ему на ухо:
– Не нравится мне вся твоя затея, но что поделать, наверное, теперь времена такие настали.
– Конечно, такие, – согласился Глеб, – надеюсь, вас из-за меня не будет неприятностей.
– Да брось ты, какие неприятности, если помог сыну своего друга. Глеб, не забудь, не последний раз ко мне за помощью обращаешься. Старый генерал всегда готов послужить хорошему делу.
– Да, все они мерзавцы, Амвросий Отарович, мне бы вот только Ирину спасти. Генерал расхохотался.
– Ну вот и проболтался. Значит, ее зовут Ирина.
– Она чудесная женщина.
– Я в этом не сомневаюсь, – Амвросий Отарович хлопнул Глеба по плечу. – Знаешь, что мне раньше казалось: доживу до восьмидесяти и все – больше не стоит. А теперь понимаю, настоящая жизнь только-то и начинается.
Глеб понимал, что Лоркипанидзе просто хорохорится, пытаясь доказать ему, что время старшего поколения еще не прошло. Но он знал, стоит отвернуться, как лицо Амвросия Отаровича сразу станет усталым, взгляд погаснет.
Вот теперь, после свидания с генералом Лоркипанидзе, Глеб Сиверов почувствовал настоящее желание потягаться силами с ФСБ. Он никогда не считал себя всецело принадлежащим этой организации, предпочитая оставаться «свободным художником».
Теперь нужно было сделать выбор – или пойти на прямое уничтожение полковника Студийского и его людей, или избрать другой путь, более гуманный, если, конечно, это слово соответствовало взглядам Глеба Сиверова на жизнь.
Второй путь казался ему предпочтительнее. Одно дело – убивать отъявленных мерзавцев и негодяев, пусть даже по заказу и за деньги, другое дело – убивать людей, исполняющих свой долг, хотя несколько странно понятый. Глеба смущало не столько то, что в случае чего придется стрелять в людей, как то, что эти люди находятся, так сказать, при исполнении. Его возмущало не то, что они делали, а то, как делали.
Ведь нельзя же, в самом деле, брать в заложники женщину и ребенка, которые даже не представляют, в какую историю их втягивают.
И пока Ирина вместе с дочерью находятся в руках полковника Студийского, он, Глеб, не может чувствовать себя спокойным.
«Восстановить статус-кво», – так определил для себя Сиверов ближайшую задачу. Но легко сказать – трудно сделать. Освободить женщину из плена – сложная задача, даже если приблизительно знаешь, где она в данный момент находится, а твой противник считает, что ты пребываешь в полном неведении на этот счет.
Глеб прекрасно помнил экран монитора, на котором высвечивалась схема силовых кабелей, идущих вдоль Ярославского шоссе, но там дом, в котором содержали Ирину, был обозначен схематически.
Кое-что, конечно же, Сиверов выяснил для себя, когда встречался с Быстрицкой. Он знал: у него мало времени на сантименты, нужно запомнить как можно больше деталей.
Но даже того огромного количества сведений, которыми он располагал, было сейчас недостаточно. В таких делах ошибаться непозволительно. К этому Глеба приучили последние годы жизни. Ошибка может стоить очень дорого. И если свою жизнь Сиверов оценивал не очень высоко, то жизнь Ирины не согласился бы променять ни на что.
В этот день Глеб не стал ночевать на даче генерала, а провел всю ночь в салоне автомобиля. Морально устаревшая, но выглядевшая как новенькая «победа» казалась Глебу уютной комнатой. Разложенные сиденья представляли собой прекрасную двуспальную кровать, пара теплых пледов и спальный мешок, прихваченные с позволения генерала, позволили Глебу не замерзнуть до самого утра.
Он проснулся часов в восемь и вышел из машины размяться. Осенний лес затянуло туманной дымкой. Сбивая крыльями иней с еловых лапок, пролетела маленькая птичка, какая именно, Глеб не успел рассмотреть. Да и как человек, выросший в городе, он умел с первого взгляда отличить разве что голубя от вороны.
Лужу в колее грунтовой дороги покрывал лед, тонкий и прозрачный. Под ним желтели несколько ярких березовых листьев. От этого весь прямоугольник лужи напоминал Сиверову брошенную на землю карту-тройку пик.
– Тройка, семерка, туз, – рассмеялся Глеб, – я становлюсь суеверным.
Он помахал руками, чтобы согреться, и сделал трусцой несколько кругов вокруг машины. Давняя привычка никогда не отказываться от занятий спортом стала его второй натурой. Иногда он мог уделить занятиям всего минуту, даже тридцать секунд, но совершал этот ритуал неотступно, с маниакальным упорством.
Вновь забравшись в машину, Глеб включил мотор, и скоро небольшой, но просторный салон оказался во власти сухого приятного тепла. Стекла сначала запотели, но затем на них появились прозрачные пятна, а вскоре они очистились совсем.
Глеб чувствовал себя бодрым, отдохнувшим. Из динамика старого радиоприемника лилась успокаивающая музыка.
«Все-таки хорошее было время, – подумал Глеб, глядя на белые ручки настройки. Когда у тебя есть возможность выбора, какой диск, какую кассету поставить, ты тратишь уйму времени на то, чтобы этот выбор сделать. А если выбора нет, все куда проще – три-четыре станции, последние новости, пьеса, радиоконцерт и утренняя политическая „проповедь“. Вполне естественно, что свой выбор остановишь на концерте».
Глеб прикрыл глаза, представляя себе карту с обозначением трасс силовых кабелей. То, что казалось на первый взгляд простым, при ближайшем рассмотрении вызывало тревогу. На трассе находилось два здания, это Глеб вспомнил точно, одно чуть поближе к шоссе, другое чуть дальше.
– Да, здесь без подробного плана не обойтись, – вздохнул Глеб, – и теперь мне придется исхитриться его добыть.
Сиверов положил на приборную панель блокнотик и принялся чертить в нем лишь одному ему понятные каракули, прочитать которые посторонний человек вряд ли смог, да и прочитав, ни черта бы не понял.
«Значит так, документы с подробными планами могут находиться в нескольких местах».
Глеб нарисовал цифру и обвел ее кружочком – проектный институт. Но узнать точно, какой институт занимался проектом, практически невозможно, да и наверняка это учреждение уже раз десять сменило название и раз пять переехало.
Узнать-то можно, но втянешь столько людей, что незамедлительно о твоем любопытстве узнает ФСБ.
«Так, этот вариант отпадает», – Глеб зачеркнул крестиком кружок с цифрой 1 и густо замазал замысловатую вязь, отдаленно напоминающую слово «проект». Теперь на листке бумаги возникла цифра 2, тоже обведенная аккуратным кружочком. Глеб одними губами проговорил:
– Строители.
Да, о трассе кабеля должны знать строители. Кто-то же должен был прокладывать его. Но зная порядки, царившие в строительных конторах, Глеб прекрасно мог представить себе, что даже если проект сохранился, то наверняка на его страницах чистили рыбу, а половина чертежей уничтожена при использовании листов «по своему усмотрению». Да и узнать строительную организацию тоже было не легко.
И цифру 2 тоже перечеркнул жирный крестик. Пришла очередь третьего номера. Вот тут-то Сиверов уже не спешил зачеркивать написанное. «Эксплуатационники» – так можно было расшифровать каракули. Все – и военные, и спецслужбы, и гражданские пьют одну и ту же воду, текущую по трубам коллекторов. Использованная вода сливается в одну трубу канализации. Те же самые силовые кабели питают и свинофермы, и загородный секретный объект. Ясное дело, существуют и дублирующие системы энергообеспечения, но это на пожарный случай.
