Максим Гарин - Атаман. Кровь за кровь

Терпухин еще раз взглянул на убитого. «Контроль­ный выстрел сделал, гад! — пронеслось в его голове. — Форменный киллер! Все понятно. Подстроили, что яко­бы это я стрелял... Надо уходить. Тем же путем, что и киллер.»

Когда Терпухин выпрыгнул из окна, его окликнул охранник, появившийся из-за угла дома. Терпухин вы­стрелил поверх его головы и бросился к ограде. Только бы там, за оградой, не было людей! Схватят, сомнут, отберут оружие, изобьют до смерти. Когда Терпухин взобрался на ограду, в него выстрелили. Пуля попала по касательной в бронежилет. Юрий спрыгнул вниз и помчался по улочке, попадая в лужи и толкая редких прохожих. Сзади слышались крики, выстрелы... Хоро­шо, что это была окраина города. В центре он не смог бы скрыться.

Терпухин сунул пистолет в карман, пробежал мет­ров пятьдесят и на перекрестке свернул. За поворотом он увидел подходящий к остановке городской автобус. Он сделал вид, что догоняет его, и добрый водитель да­же немного подождал на остановке. Юрий вскочил в заднюю дверь и кивком поблагодарил водителя. Все вроде бы нормально, никто не обращает на него внима­ния. Дыру в одежде на груди можно зажать ладонью... Подошла кондукторша и терпеливо поджидает, когда запыхавшийся пассажир отдышится и купит билет.

Терпухин полез левой рукой за деньгами. Автобус, покачиваясь по разбитой дороге, шел в центр города.

«Пойду к Петрову», — решил Юрий.

А через час по местному телеканалу уже передава­ли «особые приметы» преступника, зверски убившего Рустама Хорхоева.

Петров, бывший сотрудник органов, был на пенсии, но не раз выручал Терпухина. Он впустил Юрия в квартиру, выслушал его торопливые объяснения, а по­том молча включил телевизор, потому что экстренное сообщение передавали каждый час. Юрий буквально прилип к экрану телевизора.

После заявления милиции и выступления какого-то милицейского чина со своими комментариями перед те­лекамерой появилась журналистка.

— Вскоре весь Северный Кавказ будет потрясен новостью о том, что сотрудники милиции, выехавшие к месту преступления, уже определили его как полити­ческое убийство, — заявила тележурналистка. — Рус­там Хорхоев, один из бывших промосковских лидеров чеченской оппозиции, получил огнестрельное ранение в голову и скончался на месте. Предполагаемый убийца уже известен и стал объектом операции «Перехват». Как заявили нам работники милиции, нет сомнения в том, что киллером стал житель станицы Орликовой некто Юрий Терпухин, очевидно, нанятый чеченскими боевиками для уничтожения неугодного им соплемен­ника. Свидетели видели Юрия Терпухина, вооружен­ного пистолетом, бегущего в направлении от особняка, в котором проживала семья Хорхоева. По сообщениям из конфиденциальных источников, Юрий Терпухин во­евал в Афганистане.

—   Сволочи, в военкомате узнали, — буркнул Тер­пухин, делая примочку к синяку на груди, оставшему­ся от удара пули.

—   Да не верь ей, — сказал Петров, — это продаж­ная девка... За сто долларов готова вора и грабителя ангелом представить...

—    Неужели это еще один случай, — продолжала тележурналистка, — когда герой позорной для нашей страны войны соблазнился легкими деньгами? Вопрос не в том, кто заплатил ему, а в том, что среди нас жи­вут люди с искалеченными афганской войной душами, за деньги способные пойти на любые преступления. Когда-то преступная кремлевская верхушка приказала им убивать афганцев, а теперь они, отведав вкус крови, не могут остановиться. Милиция предупреждает, что Терпухин вооружен и чрезвычайно опасен.

На экране появилось изображение уже знакомого Терпухину кабинета. Возле стола, накрытый просты­ней, все еще лежал убитый. Кадр сменился, и на экра­не появилась заставка.

Петров потянулся в кресле и спросил:

—   Каким образом действовал этот убийца?

—   Прикинулся сыном. Видишь, как сработало... По­стой, постой, — сказал Терпухин, — там, в кабинете, вроде бы камера наблюдения есть, ты не видел?

Петров пожал плечами.

—   Если там есть камера наблюдения, то, возможно, имеется видеозапись того, что произошло в кабинете...

—   Слушай, Юра, — поинтересовался Петров, — но ты же и в самом деле освободил этого киллера из Чечни, да?

—   Да, в том то и беда, что я клюнул на их удочку.

—  А кто они и из какой группировки? В каком селе держали заложников?

—   Трудно сказать, — развел руками Терпухин, — этот якобы Хорхоев оказался не слишком разговорчи­вым типом.

—   Я следил за всеми этими событиями, — сказал Петров, — много раз вице-премьер правительства Че­ченской республики Ичкерии Мовлади Удугов утверж­дал, что располагает информацией, где находится сын Хорхоева. Кстати, в свое время, когда искали журна­листов и представитель службы безопасности Дагеста­на Толбоев встречался с ними, то ему показали сына Хорхоева.

—   И сколько они просили за него?

—   Да что-то около трех миллионов. В долларах, ра­зумеется... Но таких денег у клана Хорхоева не было. Даже Завгаев не располагал такой суммой.

—   Боюсь, что этот Толбоев ничего не видел, — ска­зал Терпухин, — просто он подыграл Удугову. Ведь Толбоев совершил поездку без согласования с россий­скими органами...

—            Юра, я знаю, как они освобождают этих залож­ников: прочесывают всю территорию республики квад­рат за квадратом. Кого найдут, выплачивают полевым командирам определенную сумму, скажем, тысячу долларов за заложника или военнопленного. А потом перепродают тем ребяткам, кто конкретно занимается работорговлей.

—   Работорговлей? — вскричал изумленный Тер­пухин.

—  Да, в Чечне работорговля процветает, — ответил Петров, — по оперативным данным, боевиками до сих пор удерживаются около тысячи военнопленных. Это живая валюта. Сама служба безопасности Чечни ут­верждает, что у нее нет недостатка в информации, кто, где у кого находится, но это бизнес... Даже сейчас пой­мают солдатика — заметь, всегда почему-то стремятся москвича взять — и тащат в горы. Как в старину. Ме­сяц продержат, а потом родителям приходит междуна­родная телеграмма — продавайте, дорогие, квартиру и гоните монету...

—   Так что, неужели Аслан Масхадов в самом деле не контролирует ситуацию в республике? — задал во­прос Терпухин.

—   Думаю, что да, хотя время от времени на чечено- ингушской и чечено-дагестанской границах вспыхива­ют перестрелки, захватываются заложники из числа местного населения — в этих и других случаях прави­тельственные службы Чечни возлагали вину на непод­контрольные вооруженные формирования.

—   А интересно, если рассмотреть карту Чечни, ка­кова расстановка политических и военных сил в этой республике? Скорее всего, мне придется там несколько месяцев отсиживаться. Иначе меня здесь быстро до­станут.

—   Я собрал кое-какие данные, — сказал Петров, — и оказалось, что в республике существует четыре ре­альные силы, которые могут влиять на положение дел. Во-первых, вооруженные формирования самого прави­тельства, то есть подчиненные Аслану Масхадову по­левые командиры. В их составе подразделения МВД, Национальная служба безопасности, пограничники и таможенники, а также регулярные отряды обороны, которые сидят в казармах. Численность правительст­венных вооруженных сил, которые дислоцируются практически по всей территории, не превышает трех- пяти тысяч человек.

—   А к числу проправительственных формирований относятся полевые командиры Шамиля Басаева? — по­интересовался Терпухин.

—   Да, вся эта болтовня о разногласиях Шамиля Ба­саева с руководством Чечни существовала до тех пор, пока он не получил министерский портфель. А потом ему захотелось заняться бизнесом. Он сумел восстано­вить дисциплину и порядок во всех вооруженных структурах. Ему подчиняются все, в том числе Радуев и, если ты помнишь, небезызвестный Хоттаб. Вторая немногочисленная, но очень хорошо вооруженная груп­па поддерживает бывшего президента Зелимхана Ян­дарбиева. Так уж случилось, что она настроена наибо­лее антироссийски. Они считают, что Масхадов может продаться Москве, поэтому всячески подогревают ан­тироссийские настроения среди населения. Так что на­иболее вероятно, что убийство Хорхоева замышлялось именно среди этой части чеченцев.

—   Где они дислоцируются? — спросил Терпухин.

—   Их базы находятся главным образом в районе сел Старые Атаги и Орехово.

—   Ну, а кто еще там есть?

—   Третья сила — так называемые «индейцы». Это небольшие полностью автономные отряды, не признаю­щие никакой власти, кроме своего командира. Поведе­ние их непредсказуемо, и обычно они выполняют роль козла отпущения. Именно на них правительство всегда перекладывает ответственность за разного рода прово­кации. Четвертая же сила не желает мириться с ны­нешними властями. Это остатки лабазановской оппози­ции. Их осталось не более трехсот-пятисот человек.