Борис Седов - Пленница

— О, Боже! И с кем ты связался, наивный Андрюша! — Водительская дверца распахивается, и за рулем, как ни в чем не бывало, устраивается Диана.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— Ага. Трупешник я спрятала в кусты. — Дина-Ди хладнокровно вставляет в замок ключ зажигания. — Куда едем?

— Туда, где мне наконец объяснят, что от меня потребуется на воле. — Ангельским взором я обласкиваю застывшего напротив меня Андрея.

— С-стервозы!!!

— Это верно! Теперь ты хоть разобрался, с кем решил поиграться, Андрюша! Какого джинна неосмотрительно выпустил на свободу!

Вернее, сразу двух джиннов! А это уже не шутки!

— Сначала тебя немного помаринуют в ИВС местного РУВД, — рассказывал босс. — Там в хате, скорее всего, ты будешь одна. Оно, пожалуй, и к лучшему. Вались на нары и думай о том, что для тебя все скоро закончится. Постарайся поспать. Принесут баланду — выхлебай всю до конца, надо поддерживать силы. На следующий день тебя вызовет следак. Особо с ним не рассусоливай. Сразу же уходи в несознанку: мол, ничего не понимаю, никаких преступлений не совершала, дайте мне адвоката. Главное, чтобы скорее состряпали постановление об избрании тебе меры пресечения. И после этого готовься перебираться в «пятеру». Правда, прежде чем туда отвезти, тебя, наверное, оставят еще на одну ночь в РУВД. Все зависит от того, как у легавых обстоят дела с транспортом…

— Я все поняла, — небрежно бросила девушка.

— Выдержишь?

— А то!

— Да, конечно. Тебе доводилось выдерживать и не такое.

Встреча со следаком из прокуратуры не доставила девушке никаких проблем.

— Ознакомьтесь, гражданка Калачева. — Стоило Тамаре в комнате для допросов устроиться на привинченном к полу табурете, как коренастый мужчина лет сорока, не подумав даже представиться и поздороваться, протянул ей лист бумаги.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ О ПРИВЛЕЧЕНИИ В КАЧЕСТВЕ ОБВИНЯЕМОГО

Следователем районной прокуратуры Виртус Ильей Николаевичем рассмотрены материалы уголовного дела № 11855, возбужденного 09 апреля 1995 г. по факту обнаружения трупа Сергеева Данилы Олеговича.

Установлено:

Следствием собрано достаточно доказательств для предъявления гр. Калачевой Елене Матвеевне, прож. по адресу: г. Санкт-Петербург, ул. 2-я Комсомольская, д. 22, кв. 47, 01 сентября 1976 г. р., обвинения в том, что она совершила убийство, т. е. умышленное причинение смерти другому человеку из корыстных побуждений, а именно 09 апреля 1995 г. в период с 21-00 по 21-30 пришла по адресу: г. Санкт-Петербург, пр. Ветеранов, д. 128, кор. 3, кв. 45, где неустановленным колющим предметом нанесла восемь ударов в жизненно важный участок груди и причинила телесные повреждения, повлекшие смерть потерпевшего, после чего завладела имуществом потерпевшего, а именно: перстнем из желтого металла, нагрудной цепочкой из желтого металла, нательным крестом из желтого металла, часами мужскими марки «Омега», после чего с места преступления скрылась и похищенным имуществом распорядилась, передав его для дальнейшей реализации гражданину Самахову Иссе Мухамедовичу, которым данное имущество было добровольно сдано представителю правоохранительных органов…

— Интересно, — не дочитав до конца, отложила «Постановление» в сторону Тамара, — проводятся где-нибудь чемпионаты по составлению самого длинного предложения? Не сомневаюсь, что вы бы там заняли первое место.

— Распишитесь, что ознакомлены. Вот здесь. — Следак протянул девушке дешевую ручку, предварительно изобразив кривую галочку возле заключительной фразы:

Текст настоящего постановления доведен до моего сведения путем личного прочтения. Мне разъяснены в устной форме мои права в качестве обвиняемого.

— Хм, права, конечно, разъяснены. А подписывать — это что, обязательно?

— Нет. Но подпись поставить рекомендую. Она ни к чему вас не обязывает, но поможет скорее решить вопрос с переводом вас в следственный изолятор.

— Ну, если поможет… — Тамара около галочки чиркнула неразборчивую загогулину, начинающуюся с заглавной «К», и уже через пять минут снова сидела в своей одиночке, дожидаясь, когда мусора решат транспортный вопрос и перевезут ее в СИЗО № 5. Не прошло и часа, как дверь в камеру распахнулась:

— Калачева, на выход! Руки за спину! — Запястья плотно охватили металлические браслеты наручников. — Цепляй свои бебехи. — Девушке сунули в скованные за спиной ладони полиэтиленовый пакет с ее пожитками и слегка подтолкнули в спину. — Пшла вперед, в блядовозку!

Ночь и почти весь следующий день она провела в собачнике — темной и тесной камере, куда мусора набили больше двадцати подследственных и где не то что прилечь, а даже сидеть на отшлифованной до блеска многочисленными задами железной скамейке приходилось по очереди.

В карантине, будто в бюро ритуальных услуг, царила гнетущая тишина. Лишь иногда глухо постанывали переламывающиеся наркоманки, да изредка кто-то вполголоса перебрасывался куцыми фразами.

Первую половину ночи Тамара провела на ногах, изредка присаживаясь на корточки возле тяжелой, покрытой ржавчиной двери, но ноги в таком положении быстро затекали, а от духоты и спертого воздуха голова наливалась свинцом. Стоять было не в пример легче, — словно кобыла в стойле, регулярно перенося вес тела с одной ноги на другую. Облокотившись спиной о дверь, Тамара на какое-то время даже умудрилась задремать.

Она оказалась в числе первых пяти, кого звонким голосом вызвала из собачника молодая вертухайка, у которой на поясе весьма эффектно смотрелись браслеты и укороченный черный вибратор[11].

— На медосмотр, — коротко проинформировала она и кивнула на дверь в расположенную рядом с собачником комнату.

Первым делом Тамаре выдали прозрачный обмылок и вытертое до дыр вафельное полотенце и выделили три минуты на душ. Потом внимательно обследовали на педикулез и кожно-венерические заболевания. Проверили руки и пах на предмет следов от уколов.

— Жалобы, хронические заболевания есть? — поинтересовался огромный врачина, который сам мог бы работать в конвое, и когда девушка ответила, что нет, не вставая из-за стола, обвел похотливым взглядом ее обнаженное тело и кивнул на гинекологическое кресло. — Давай на станок.

В завершение осмотра врач тщательно обследовал девушке уши и горло и, по-видимому, оставшись довольным их состоянием, пробасил:

— Свободна. Здорова. Следующая.

Тамара, одевшись, вновь оказалась в душном вонючем собачнике.

Вновь Тамару вызвала та же молоденькая вертухайка и столь же безразлично, как и в прошлый раз, кивнула уже на другую дверь:

— Проходи, раздевайся.

На этот раз ее осматривали уже не врачи, а целая комиссия из трех баб в форме внутренних войск. Первым делом сняли на дактилоскопическую карточку отпечатки пальцев, потом в другую карточку занесли особые приметы: два шрама на ягодице и испанскую танцовщицу, исполняющую хоту. Не поленились заглянуть девушке в уши, нос, рот, задницу… короче, во все дыры, которые только существуют у женщины. Вытряхнули на стол содержимое Тамариного пакетика, тщательно перелопатили все шмотье, вытащили из кроссовок стельки, прощупали швы на белье и на джинсах, после чего разрешили одеться.

— Второй корпус, двести тридцать вторая, — сверившись с записью в массивном талмуде, буркнула под нос одна из баб с двумя маленькими звездочками на погонах, и Тамара сразу отметила, что это как раз та камера, в которой находится Крошка.

«Похоже, Василий Сергеевич провел основательную подготовку, и все у него пока идет как по маслу, — решила она. — Об этом говорит даже такая мелочь, что испытание собачником мне удалось пройти менее чем за сутки».

Девушка сложила обратно в пакет раскиданные по столу вещи, заложила руки за спину и в сопровождении мужеподобной конвойной, напоминающей Светлану Петровну, отправилась в путь.

«Лицом к стене!»… скрежет замка… лязг чугунной решетки… «Вперед!»… шагов тридцать по коридору, с обеих сторон оскалившемуся страшными железными дверьми с квадратами кормушек и кружками волчков посредине… «Лицом к стене!»… и опять скрежет замка… снова лязг чугунной решетки… «Вперед!»…

— Лицом к стене! — прокуренным голосом прорычала конвойная, а другая — та, что присоединилась к ней у последней решетки, — принялась отпирать одну из дверей. — Проходи!

Тамара шагнула через порог и, не зная, что делать дальше, остановилась, исподлобья изучая узкую длинную камеру с тремя ярусами шконок вдоль стен. На девушку немедленно уставились обитательницы этого обособленного мирка — совсем молодые девчонки и дряхлые старушенции.

Собравшись с духом, Тамара стряхнула с себя оцепенение. Уверенно и четко сказала:

— Привет!

За спиной с лязгом захлопнулась дверь.

— И тебе здравствовать, — прозвучало из глубины камеры,