Евгений Чебалин - Гарем ефрейтора

– Перестаньте корчить шута, – прервал Осман-Губе.

– Я им никогда не был, полковник, – отрезал Шамиль. – Двадцать лет, которые я здесь, и те сведения, что приняты от меня в Стамбуле, позволяют не чувствовать себя шутом, как бы вам этого ни хотелось.

– Не передергивайте.

– Я могу передать вам мои дела сегодня же. Двадцать лет я налаживал здесь свою агентурную сеть. Теперь она заработала! И что? Господин Исраилов, вместо того чтобы помогать, держит меня здесь под домашним арестом, держит трусливо и тупо! – распалялся Шамиль. – В то время как рейх задыхается без информации с Терека, которую могу дать сейчас только я, господин Исраилов выводит меня на прогулку с мешком на голове – днем, а ночью я плюю в потолок рядом с бабой!

Наконец прибываете вы, прибываете на готовенькое, позвольте заметить, и начинаете распределять места: кому за кем стоять! Я сегодня же радирую Ланге и Саид-беку, что они здесь лишние, а партизанскую сеть в горах нарисует и подаст на блюдечке сам господин Осман-Губе! Будьте здоровы. Я пошел в потолок плевать! Чем не занятие?

– Адикъолда[13], – вдруг подал голос Исраилов. – Я присоединюсь к вам чуть позже. Но уделите нам минуту перед уходом.

Радист сыграл сильно – размазал гестаповца по стене. Тот на глазах скис, готов уже сдать назад безоговорочно. Радист подставляет его под два тарана: стамбульский и берлинский. Вопрос: кому нужны здесь Ланге и Саид-бек? Только Ушахову. Но они не нужны им – Хасану и дагестанцу: лишние нахлебники. Их всех будет слишком много для одного победного пирога. Что касается партизанских баз…

Исраилов наклонился к уху гестаповца, сказал что-то шелестящим шепотом. Выпрямился, обворожительно приласкал глазами Шамиля.

– Господин Ушахов, передайте рацию, все ваши пароли и позывные господину полковнику. На связь со Стамбулом выйдет вместо вас он. Заодно оповестит о своем прибытии в Берлин.

– Опять все сначала? – тихо спросил Шамиль. – Ты… ты что задумал? Как это понимать?

«Понимай правильно, капитан. Это значит, что ты нам не нужен. Ты взял за горло гестаповца партизанскими базами, выставил себя незаменимым. Ошибаешься. Тебя можно заменить. Именно для этого я приручал Гачиева. Тот принесет в зубах дислокацию всех баз, стоит только приказать. Его ни обойти, ни объехать в Грозном – нарком. Принесет Гачиев, а передаст Осман-Губе!»

Ушахов жег глазами, ждал ответа.

– Нервы, нервы, капитан! – обворожительно улыбнулся Исраилов. – Стоит ли так переживать? Всего несколько дней отдыха, пока не прибудет Саид-бек. Или Ланге. Всего несколько дней.

– Зачем тебе это нужно?

– Видите ли, господин капитан, пока все, что исходит от вас, – слова, слова… Монблан слов. Мы серьезные люди. Именно потому я намерен услышать от вас столь же серьезные объяснения: все-таки почему оказались пустыми те гробы? И второе: зачем вы пытались уверить меня, что все трое моих посланцев в Берлин пойманы Серовым? Я великодушно даю вам время поработать над ответами. Мы станем ближе кровных братьев, как только прибудут Саид-бек или Ланге и подтвердят ваши ослепительные заслуги перед рейхом. В чем я не прав, полковник?

– Терпение, Ушахов. Его осторожность можно и нужно понять, – сказал Осман-Губе. В антрацитовом прищуре его глаз плавилось иезуитское удовольствие.

– Вот видите, Шамиль Алиевич, вопрос решен большинством, как и полагается… у большевиков. Ну-с, сверим замыслы. Чем вы намерены конкретно заняться, господин полковник?

– Мне, Ланге и Реккерту нужны две недели, чтобы вооружить ваших людей. За это время состоятся около двадцати самолетных рейсов из Армавира с оружием. Кроме того, в этот период нужна усиленная пропаганда идей рейха на Кавказе. Где Джавотхан? Мы, старые кроты, когда-то неплохо порылись вместе в подполье у красных.

– Проводит инвентаризацию наших сил. Скоро должен прибыть. – Внезапная судорога исказила лицо Исраилова. Он отвернулся, достал платок. – Я счастлив, господа… Впервые за долгие годы. Дело, которое я приближал всю жизнь… Прошу прощения. – Поднял трубку: – Иби, брат мой, пришел наш день. Поезжай к Майрбеку Шерипову и Расулу Сахабову, готовь с ними операцию. Оказывается, они уже работают с немцами. Захватим для начала Шаройский и Итум-Калинский районы. День захвата – семнадцатое. Ты все понял? Аллах благословит вас.

Он положил трубку, повернулся к Осман-Губе, размякший и обаятельный:

– Вы, конечно, утомились. Прошу в грот, там приготовлена вам еда и постель. Туда же принесут и рацию. Не смею больше задерживать… Шамиль Алиевич, гнев – не лучший советчик. Не ешьте меня глазами, уверяю вас, я давно уже несъедобный. Не наделайте глупостей при передаче рации. Сейчас вы насладитесь обществом вашей… феи. Ничего, что я так? Не оскорбил? Через полчаса мы отправим ее в город. Слово мужчины: к ней никто не притронется. Вам придется поскучать одному.

Хасан позвонил в колокольчик. Конвоиры увели радиста и гестаповца – друзей, врагов? Трясинная зыбкость и в этих понятиях. Паскудной, липкой трясиной этой залит весь мир. Опора лишь в себе самом, в твоей изворотливой предосторожности, в твоем кулаке, пистолете, в твоем кнуте и в умении плести пожизненно бесконечную сеть, где должны барахтаться твои враги, если не хочешь быть на их месте. Он еще раз поднял трубку:

– Слушай внимательно, Иби. Операцию по захвату Шароя и Химоя готовь не семнадцатого, а двадцатого. Семнадцатого проследите, станут ли красные стягивать туда войска. Возьми у радиста рацию и отнеси гостю. Мы отпускаем русскую. Пусти за ней в городе надежных людей, узнайте, с кем она встретится, куда пойдет. Если Ушахов все-таки подсадная утка, эта шлюха теперь – единственная связь с городом. Асхаб еще жив? Отвезите его к нашему врачу в Ведено. Коровий кизяк, не мог справиться с бабой. Все.

Дорогой орел! Напрягите все свои возможности. По нашим сведениям, штаб Иванова готовит и создает сеть партизанских баз в горах на случай прихода немцев. Нужна подробная дислокация всех как можно скорее. Связь со мной та же.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Хасан Исраилов весь день думал, прикидывал, сопоставлял события. К себе никого не пускал. К вечеру засел писать. Он писал при свечном свете – свечи любил больше керосиновых фонарей. Потрескивали дрова в железной печи, зыбкие блики выхватывали из полутьмы гранитную бугристость стен. Спину припекал жар. Исраилов ерзал лопатками, блаженно покряхтывал.

Время от времени, скосив глаза, выхватывал из свернутой вчетверо, придавленной локтем газеты нужные абзацы. Морщил лоб, обдумывал текст. Снова брался за ручку.

Чечено-Ингушский обком опубликовал в бесстыдном листке, называемом партийной газетой, свое обращение к вам, будто бы принятое всеми горянками Кавказа на антифашистском съезде горянок ЧИАССР в Грозном.

ЦК ОПКБ, изобличая явную ложь, которой пропитано это обращение, раскрывает вам истинное положение дел.

На грозненском совещании не было ни одной достойной патриотки, истинной дочери нашего народа. На вышеназванное совещание съехались редкие экземпляры проституток из рядов партии и комсомола, достойные лишь публичных домов, подлежащие всеобщему презрению и уничтожению, как грязная зараза нации.

Что же утверждают собравшиеся в Грозном большевички, горские еврейки и проститутки?

«…Смерть и рабство несут нам немецкие оккупанты. Гитлер – злейший враг советских женщин. Немцы насильно угоняют наших женщин и девушек в Германию и отдают их в рабство, где с ними обращаются как со скотом, делают их наложницами немецких солдат и офицеров».

ЦК ОПКБ опровергает эту клевету, разъясняет вам: смерть и рабство пришли к нам на Кавказ с момента победы русского генерала Барятинского над Шамилем. С тех пор смерть и рабство держится русскими штыками в наших саклях.

Немцы же несут нам свободу, славу, счастье и богатую жизнь. Смерть и рабство настигнут лишь наших кровников – большевичек и проституток.

Фюрер Гитлер является вашим европейским братом и отцом. Он враг большевикам, евреям и истребляет их. Мы знаем природу русских женщин, а также природу большевичек-националок, воспитанных в русских проклятых школах. И не надо никакого насилия, чтобы угнать этих падших в Германию. Они сами подают заявления германским военным властям, умоляя взять их в рейх для занятия своим любимым делом в публичных домах: пьянством и проституцией.

Грозненские участницы совещания утверждают: «Мы не дадим на поругание священную землю Кавказа, не пойдем в рабство к немецким варварам».

ЦК ОПКБ заверят вас от имени победоносной немецкой армии, которая скоро возьмет Грозный, что священная земля Кавказа будет под властью Аллаха, ОПКБ и Гитлера. На ней нет места русскому, еврею, большевику. Кавказ будет очищен от этой своры.