Александр Бушков - На то и волки
— Наружу! По одному!
«Только бы не показался „луноход“, только бы», — горячечно крутилось в голове. Рядом с ним, расставив ноги, утвердился крепыш с АКСУ наперевес. В «скорой» признаков жизни не подавали.
Визг тормозов — остановились синие «Жигули», оттуда выпрыгнул Степаша, пряча что-то в карман. Ключи отобрал, ага…
— Отберите все, что похоже на рации! — командовал Данил, нервно вздрагивая при виде каждой проносившейся мимо машины. — И оружие, понятно! Вырубай всех по очереди! Ключ из «Тойоты»!
Да, как хотелось прихватить «пожилого» с собой и потолковать по душам! Но это вполне естественное желание пришлось оставить — не по средствам, скромнее нужно жить…
Никто из оказавшейся в «Тойоте» четверки даже не пробовал рыпаться — очень уж неравны были силы. Из «Жигулей» ошалело таращился чернявый южный человек, сидевший смирненько, как прилежный школьник в классе.
Троих уже вырубили. Данил успел перехватить взгляд «пожилого» и не сомневался теперь, что у него нежданно-негаданно объявился смертельный враг.
— Наручники у кого-нибудь есть? — обернулся он. — Прицепите-ка его за дверцу… С профессионалом, мальчики, нужно вежливо…
— За вами должок, маэстро, — негромко сказал «пожилой», гордо выпрямившись, пока его за обе руки прищелкивали к стойке окна.
Данил обеими руками залез ему в карманы, вывернул. Бегло окинул взглядом посыпавшиеся наземь мужские мелочи. Охлопал остальные карманы, нашарил нечто твердое, прямоугольное, вытащил — ну так и есть, удостоверение. Не глядя, сунул в свой карман, ухватил «пожилого» одной рукой за подбородок, другой за ус.
Сначала пошло туго, но потом усы поддались. Данил сорвал их без всяких церемоний, чуть дольше возился с париком.
Получился коротко стриженный русоволосый мужик, примерно его ровесник.
— Ну, теперь-то, курва, я хоть знаю, как ты выглядишь… — выдохнул Данил.
— Ты покойник, — спокойно сказал тот.
— А ты?
— Не пикнешь, — столь же спокойно сказал тот, чуть морщась — на верхней губе у него выступила пара капелек крови, клей, должно быть, был хорош. — Много свидетелей, всех не положишь.
Он был прав. Четверо, если считать с ним, в «Тойоте», трое в «скорой», да еще оцепеневший от ужаса болван в «Жигулях»… Переборчик.
— Ладно… — Данил махнул рукой. — По машинам!
Рванули прочь так, словно за ними гнались черти. Хоменко, плюхнувшись на сиденье рядом с Данилом, покрутил головой:
— Ну, старшой, теперь на нас отыграются…
— Не хнычь, — сказал Данил. — Нельзя было иначе, никак… Ладно, быстренько шевели мозгами. Пока доедем до города, ты уже должен придумать, как нам со Степой побыстрее выбраться с территории вашей гостеприимной области…
И раскрыл удостоверение-трофей. Старший уполномоченный управления ФСК по Шантарской области майор Логун Вячеслав Сергеевич. Если это и подделка, исполнена на уровне, частным лицам, безусловно, недоступном. Как ни хрена не было понятно, так оно и осталось, разве что в глаза друг дружке поглядели.
Глава семнадцатая
Далеко не последняя
Железная дверь была новехонькая, такое впечатление, что установили ее час назад и даже не успели обмыть.
Данил несколько секунд постоял перед ней, настраиваясь. Где-то в подсознании сидело ощущение, что там, за этой дверью, находятся ответы если не на весь ворох вопросов и непоняток, то, по крайней мере, на их часть. И поэтому медлил. П р е д в к у ш а л. Потом шумно выдохнул и наконец коротко позвонил. Никакой реакции. Он посчитал про себя до двадцати и позвонил еще раз, подлиннее. Слышно было, как тихонько распахнулась внутренняя дверь, глазок потемнел — его разглядывали изнутри. Он отступил на шаг и улыбнулся насколько мог обаятельнее.
— Кто?
Голос был тихий, женский и определенно испуганный.
— Бурлаченко Марина Николаевна здесь живет? — светски спросил Данил.
— Что вам нужно?
— Я звонил вам в музей, сказали, вы на больничном… Вам привет передавала Юлия Озеровская, — и добавил чистую правду: — Я два часа назад прилетел, из аэропорта к вам…
Так оно и было. Хоменко вихрем помчал его в древний городок Курчум, лежавший за сто двадцать километров от Байкальска и принадлежавший уже Шантарской области. А оттуда четырежды в день летали в Шантарск самолеты, так что дальше было совсем просто. Он заглянул лишь в контору, выяснил мимоходом, что никаких наездов в его отсутствие не происходило, а Кузьмич пребывает на заседании областной думы, отдал пару бытовых распоряжений и занялся этой самой Бурлаченко, числившейся первой в недлинном списке шантарских связей Юлии…
— Я сейчас позвоню в милицию…
«Интересно», — подумал Данил. И сказал:
— Да зачем же в милицию? Я ж не зверь какой, привет вам передать пришел…
За дверью то ли всхлипнули, то ли засмеялись:
— Опять?
«О-ба! — сказал себе Данил. — Был уже кто-то?!»
Что делать? Показать удостоверение, отнятое у «Логуна»? Не те нынче времена, чтобы обыватели покорно обмирали при виде одной лишь обложки с золотым тиснением, наверняка попросит показать в раскрытом виде, а как покажешь?
— Вас что, обидел кто-то? — спросил он. — Потому и дверь срочно навесили?
— Я сейчас позвоню…
— Позвоните, — сказал Данил. — Это идея. Я вам даже дам телефончик, можете проверить по книге, если есть у вас книга… Там, правда, другой райотдел, не ваш, но все равно милиция, правда? Спросите капитана Мазуркевича, скажете, что с вами хочет поговорить некто Черский, и он вам объяснит, что человек я вполне приличный, не какой-то там сексуальный маньяк Щекотало…
— Какой Черский? Из «Интеркрайта»?
— Ага, — сказал он. — У меня даже документ есть. Хотите посмотреть?
Достал удостоверение, открыл и поднес поближе к глазку. Распахнулась соседняя дверь, выглянула бабенка средних лет со склочной физиономией. Данил без промедления повернулся к ней, оскалился, щелкнул зубами и тихонько рявкнул:
— Гам!!!
Лязгнул замок, железная дверь чуть приоткрылась, удерживаемая цепочкой. Соседка-склочница уже захлопнула свою и сейчас, судя по звукам, запирала на все засовы.
На Данила уставилось из образовавшейся щели невероятно грозное оружие — немецкий красно-зеленый баллончик «Антилог» с перцовым экстрактом. Он, не выдержав, откровенно фыркнул, спрягал удостоверение в нагрудный карман, сказал:
— Только не стреляйте, ладно? Я как раз без бронежилета, надо же…
Но тут же перестал ухмыляться. Молодая женщина, угрожавшая ему баллончиком, была, в общем, симпатичная — светлые пушистые волосы, серые большие глаза. Однако на лице, хоть и искусно подретушированном косметикой, застыла словно бы маска — страх, тоска, боль… Синяк над правой бровью запудрен и замазан, но фиксируется сразу.
— Когда вы видели Юлию? Где?
— Каюсь, — сказал Данил. — Я ее вообще не видел. Я иногда вру, такая работа, уж не посетуйте.
— Наслышана…
— Да? А от кого?
— От всех сразу…
— Может, мы все-таки поговорим? — мягко спросил Данил. — Я вас не собираюсь обижать, честное слово, иначе давно выскочил бы у меня из-за спины какой-нибудь балбес, перекусил бы в два счета вашу цепочку ножницами для металла… Вы — Марина Бурлаченко?
— Я.
— Впустите?
— О чем нам говорить?
— Давайте попробуем, может, и найдем точки соприкосновения. Чего не бывает на свете… А захотите выгнать, выгоняйте, я тут же и пойду себе… Нет, позвоните Мазуркевичу, в самом-то деле?
К его удивлению, Марина сняла цепочку и чуть отступила. Данил прошел в комнату, быстро огляделся. Книг изрядно, телевизор работает («Шарп»? Неплохо для бюджетницы), а в остальном — стандартное обиталище не избалованной деньгами, особенно в последние годы, гуманитарной интеллигентки. Большой коричневый чемодан у стола, крышка закрыта, но замки не защелкнуты. Никаких признаков обитания в квартире мужчины либо детей.
— Уезжаете? — спросил он непринужденно. Увидел пепельницу с кучей окурков и вытащил сигареты, глянул вопросительно.
— Да курите…
Данил щелкнул зажигалкой, глядя на собеседницу поверх пламени. Положительно, красивая баба, особенно в тугих джинсах и синей летней маечке, под которой ничего больше не наблюдается. Левая рука забинтована, бинт охвачен сетчатой повязкой.
— Уезжаете? — повторил он, кивнув на чемодан.
— Только не знаю куда… — Она повертела баллончик, словно удивляясь, как эта штука оказалась у нее в руках, отставила и потянулась к сигаретам. — И выходить страшно…
— Что они от вас хотели?
— А вы?
— Давайте сначала определимся, ладно? — сказал Данил. — Я о вас знаю только, что вы подруга Юлии. И работаете в музее. Все. А вот вы обо мне, как выразились, «наслышаны» — и, что меня определенно радует, слышали не одно плохое, иначе дверь ни за что не открыли бы… Знаете, откуда я?
