Партизаны. Цирк - Алистер Маклин
Глава 3
Почти всю ночь Ринфилд не спал, и неудивительно: он размышлял о том, что произошло за день и какие еще неприятности принесут с собой эти события. В конце концов в пять утра Ринфилд встал, принял душ, побрился, оделся, покинул свои роскошные покои в поезде и направился туда, где располагались животные. Он всегда инстинктивно искал успокоения в общении с ними. Ринфилд любил цирк, цирк был его настоящим домом. Между Ринфилдом и его животными существовали определенная гармония и взаимопонимание, которых у него не было со студентами в те годы, когда он преподавал экономику. Ринфилд считал свою прежнюю преподавательскую деятельность напрасной тратой времени и полагал, что зря угробил на нее лучшие годы жизни. Кроме того, директор цирка рад был провести некоторое время с Джонни, ночным сторожем, который, несмотря на разделявшую их социальную пропасть, был старинным приятелем и доверенным лицом Ринфилда. Правда, этой ночью директор цирка никому не собирался исповедоваться.
Джонни нигде не оказалось. Это было странно, потому что старик-сторож никогда не спал на посту, хотя его работа была не слишком трудна: он должен был сообщать дрессировщикам или ветеринарам о любых признаках нездоровья у животных. Сначала отсутствие Джонни лишь слегка удивило Ринфилда, потом он забеспокоился и принялся тщательно осматривать помещение, пока не обнаружил сторожа в темном углу. Джонни, пожилой иссохший калека — он не раз падал с каната, — был надежно связан, и во рту у него торчал кляп. Сторож не пострадал, но был ужасно разгневан.
Ринфилд вынул кляп, развязал старика и помог ему подняться на дрожащие ноги. За долгую жизнь в цирке сторож собрал обширную коллекцию непечатных выражений и теперь использовал их все до единого, чтобы выразить обуревавшие его чувства.
— Кто тебя связал? — спросил Ринфилд.
— Не знаю, босс. Это для меня загадка. Я ничего не видел и ничего не слышал. — Старик осторожно потер затылок. — Такое ощущение, словно меня стукнули мешком с песком.
Директор цирка осмотрел тощую шею Джонни. На ней было немало синяков, но кожа не была содрана или поцарапана. Ринфилд обнял старого приятеля за плечи.
— Так оно и есть. Пойдем, старина. Посидим в моем кабинете. У меня там есть кое-что, чтобы тебя приободрить. Потом позвоним в полицию.
Они были на полпути к рабочему кабинету директора, когда плечи Джонни неожиданно напряглись и он произнес хриплым изменившимся голосом:
— Боюсь, у нас тут есть для полиции кое-что похуже, чем мешок с песком, босс.
Ринфилд вопросительно посмотрел на старика, потом проследил за взглядом его расширившихся глаз.
В клетке с бенгальскими тиграми лежали растерзанные останки того, что когда-то было человеком. Уцелело лишь несколько обрывков одежды и колодка орденских лент, которую Ринфилд тотчас же узнал. Это было все, что осталось от полковника Фосетта.
Ринфилд, как завороженный, с ужасом смотрел на происходящее. В этот предутренний час в цирке было полно народу: рабочие цирка, артисты, полицейские в форме и детективы в штатском толпились возле клеток с животными и гадали, что же здесь произошло. Сотрудники «скорой помощи» завернули в пластик останки Фосетта и положили их на носилки. Немного в стороне от остальных стояли дрессировщик тигров Мальтиус, дрессировщик львов Нойбауэр и Бруно. Несколько минут назад эти трое вошли в клетку с тиграми и вынесли останки Фосетта.
Ринфилд повернулся к адмиралу, которому он сразу позвонил и который, прибыв на место происшествия, не потрудился представиться или как-то объяснить свое присутствие здесь. Тем не менее ни один полицейский не побеспокоил его расспросами: наверняка какой-нибудь высший чин приказал оставить этого человека в покое.
Ринфилд обратился к адмиралу:
— Скажите бога ради, кто мог совершить подобное злодейство?
— Я очень сожалею о случившемся, мистер Ринфилд. — Подобные слова были совершенно нехарактерны для адмирала, который не имел привычки выражать сожаление о чем бы то ни было. — Жаль Фосетта. Он был одним из моих самых способных и надежных сотрудников и вообще достойнейшим человеком. И сожалею, что навлек на вас такую беду. Без подобной рекламы в прессе цирк вполне мог бы обойтись.
— Черт с ней, с прессой! Кто мог это сделать?
— Себя мне тоже немного жаль, — продолжал адмирал. — Вы спрашиваете кто? Разумеется, тот же, кто убил Пилгрима. Я знаю об этом не больше вас. В одном уверен: кто бы ни был этот человек или эти люди, они знали, что Фосетт сюда придет, поэтому заранее связали сторожа и засунули ему кляп. Старику повезло, что его не кинули в клетку с тиграми вместе с Фосеттом. Думаю, нашего коллегу вызвали сюда ложным телефонным звонком. Мы это скоро узнаем. Я велел проверить.
— Проверить что?
— Каждый звонок в наше учреждение и из него записывается на пленку. Исключение составляют звонки, сделанные по телефонам, снабженным шифровальными устройствами. Если повезет, через несколько минут у нас будет эта запись. А пока я хотел бы побеседовать с людьми, которые вынесли из клетки останки Фосетта. С каждым по очереди. Как я понял, один из троих — ваш дрессировщик тигров. Как его зовут?
— Мальтиус. Но… но он вне подозрений.
— Я не сомневаюсь, — терпеливо ответил адмирал. — Вы думаете, что при расследовании убийства допрашивают только подозреваемых? Пожалуйста, пошлите кого-нибудь за Мальтиусом.
Мальтиус, темноглазый болгарин с открытым лицом, был явно очень расстроен.
— Вам не из-за чего так расстраиваться, — доброжелательно обратился к нему адмирал.
— Это сделали мои тигры, сэр, — ответил болгарин.
— Вы единственный человек, которого ваши тигры не тронули бы. Или они могут наброситься и на вас?
— Не знаю, сэр. Если человек спокойно лежит, тигры вряд ли его тронут. — Мальтиус заколебался. — Но при некоторых обстоятельствах они могут растерзать и лежащего неподвижно.
Адмирал терпеливо ждал объяснений, и Мальтиус продолжил:
— Если их спровоцировали. Или…
— Да?
— Или если звери почувствовали запах крови.
— Вы в этом уверены?
— Разумеется, он уверен!
Адмирал, который не вполне сознавал, насколько дороги Ринфилду его люди, был поражен его резким тоном.
— А что вы думаете, сэр? Мы кормим тигров кониной и говядиной — сырым мясом, которое пахнет кровью. Тиграм не терпится схватить мясо, и они рвут его зубами и когтями. Вы когда-нибудь видели, как кормят тигров?
Адмирал воочию представил, как погиб его подчиненный, и невольно вздрогнул.
— Не видел и вряд ли когда-нибудь захочу видеть! — Он снова повернулся к Мальтиусу: — Значит, могло быть так, что Фосетта
