Лев Пучков - Чистильщик
– Ясно, – недоверчиво сказал Слава. – Тогда, умник ты наш, может, скажешь, какого рожна Гольдман поперся на мэрскую мусорку вторично? Когда его грохнули возле мусорки, он наверняка чего-то там искал. Одна бутылка его не удовлетворила, судя по всему.
– Полагаю, что он искал там пластмассовую воронку, через которую эти дяди меня поили, – выдал я и сердито высказал предположение: – И ты эту воронку нашел и отдал на экспертизу. И на воронке оказался уже до боли знакомый пальчик с крестиком. Так?
– Так, старик, так, – Славик развел руками и недовольно крякнул. – Ты головой в последнее время не стукался?
– Стукался, и не раз, – раздраженно подтвердил я. – А что?
– А то, что соображать стал как профессионал-розыскник, – брюзгливо пробурчал Слава. – Или тебя действительно уже кто-то проинформировал…
— А ты вообразил себя Шерлоком Холмсом, – в том же тоне вернул я эскападу. – Хочется казаться таким всеведущим, таким прозорливым… Так что там насчет воронки?
– Ну отдал я ее на экспертизу, – признался Слава. – Кстати, нашел я ее в километре отсюда, метрах в семи от правой обочины шоссе. Видимо, эти уроды застукали дядю Борю, когда он ковырялся в мусорке, жахнули по башке и воронку изъяли. А ума-то не хватило ликвидировать страшную улику – вот и выкинули по ходу движения. Я, кстати, пешочком шел по обочине. Так что – за труды с тебя магарыч.
– Будет, будет тебе магарыч, – согласился я. – Пальчики совпали?
– Есть там крестообразный шрам, – подтвердил Слава. – И воронка, и бутылка лежат у меня в сейфе. Там же – пленка с переснятыми отпечатками. А вот это – тебе, – он извлек фотографию 9 на 12. Со снимка на меня смотрел солидный дядя за сорок, красиво расчесанный на пробор, ямочка на подбородке и какой-то блуждающий взгляд – фотограф запечатлел движение глаз при съемке, профессионалы называют это «живой снимок».
– Вот ты какой, педрила, – пробурчал я и перевернул снимок. На обороте Славиной рукой было написано: «Филянкин И. В. – 315 каб. БД».
– «Белый дом», – уточнил я. – Верно?
– Точно, – подтвердил Слава. – Только снимочек восьмилетней давности – чем богаты, как говорится…
– Пойдет, – я спрятал фото в нагрудный карман и мечтательно произнес: – А хорошо бы еще каминные щипцы и ледоруб из мэрского дома продактилоскопировать! Наверняка там…
– А уже, – невозмутимо бросил Слава. – И щипцы, и ледоруб «подшиты» к делу. Там, кроме твоих отпечатков, больше ничего нет. Хотя этими вещами наверняка частенько пользовались в обиходе – должна быть куча застарелых отпечатков домочадцев. Значит, протерли тщательно и дали тебе потискать сии вещицы, когда ты был в отключке.
– А это откуда знаешь? – без удивления поинтересовался я. – Или тоже – «детали»?
— Детали, старик, детали, – согласился Слава и поднял вверх указательный палец, – тут один нюансик… Убивал наверняка не этот, – он потыкал пальцем в сторону моего нагрудного кармана. – Не-а, не этот… Психотип не тот. Поверь моему слову – чтобы так профессионально, по заказу работать, надобно иметь совершенно иной склад характера и… и незаурядные психологические данные. Так что – увы, придется искать.
– Поищем, – согласился я. – Если поможете. Поможете?
– Обязательно, – с каким-то воодушевлением произнес Слава, вставая с лавки и направляясь к выходу из парка. – Мне сейчас все равно делать нечего – отчего же и не поразвлечься во благо старого приятеля!
– Вот и ладушки, – констатировал я, покидая лавку и направляясь в противоположную сторону. – Мне от вас пока ничего и не требуется более.
Последним пунктом моего посещения родного города был дом Оксаны… Нет, мстить за Дона я не собирался – мне достало ума внести эту женщину в систему профсоюзных координат как простую пешку – пусть и проходную, – которой двигала чья-то безжалостная и твердая рука. Я просто хотел посмотреть ей в глаза и задать несколько вопросов, не повышая тона.
Я набрал Оксанин номер и протянул Саше Шраму телефон. Трубку взяла Оксана – так и есть, средь бела дня сидит дома и страдает. Саша попросил Николая Владимировича – мужа то бишь. Оксана ответила, что Николай Владимирович, как всегда, в командировке и будет через неделю. Ну что ж, нашему общению никто не помешает.
Спустя пятнадцать минут я уже звонил в дверь Оксаниного дома.
Дверь распахнулась – на пороге стояла моя прекрасная леди, моя бывшая подружка, которая сводила меня с ума и все это время обманывала меня.
– Проходи, – сухо сказала она, ничуть не удивившись, и, развернувшись, пошла в прихожую. Я сделал знак торчащим в калитке головам Коржика и Саши Шрама – дескать, все в норме, хлопцы, – и с учащенным сердцебиением вошел в дом.
Оксана затаилась в засаде – встала за косяком. Когда я перешагнул порог прихожей, она бросилась ко мне в объятия и заплакала навзрыд – беззвучно, без слез, как-то совершенно отчаянно и безысходно.
– Господи, какая я дура! – тихо подвывала она, прижимаясь ко мне изо всех сил. – Господи, лучше мне умереть… – и что-то еще в таком же духе.
Сложная гамма чувств охватила меня. Я всем сердцем понимал, что держу (по инерции, естественно, – не отпихивать же ее силком!) в своих объятиях опасную тварь, которая принесла мне кучу неприятностей, лгала мне, в конечном итоге убила моего патрона. С другой стороны, это была моя женщина. Я полгода делил с ней плотские и духовные наслаждения, я страстно желал ее, когда мы были в разлуке, я привык к ней… Она стала частичкой моего сердца, составляющей моего бытия… В свое время я застукал свою жену с хачеком и немедленно расстался с ней. В данном случае ситуация была практически такая же – но что-то мешало мне с корнем выдрать из своей жизни эту женщину. Видимо, старею – с возрастом стал более сентиментальным и плаксивым, – вот и сейчас того и гляди слезы на глаза навернутся, и зареву в голос, оплакивая свою печальную судьбину. Черт! Я же боевая машина – орудие уничтожения, солдат ПРОФСОЮЗА без страха и упрека! А ну-ка – возьми себя в руки, размазня. Раз-два, взяли!
– Я все про тебя знаю, – сухо отчеканил я, слегка отстраняясь. – Кто ты есть на самом деле и какова твоя роль во всей этой катавасии.
Оксана часто закивала, покорно выпустила меня и, сжав руки перед грудью как нашкодившая девчонка, всхлипнула:
– Я знаю… Стас позвонил.
– Стас тебе все рассказал? – удивился я. – Про нашу беседу и про… ну, как там они с Милкой?
Оксана опять часто закивала и посмотрела на меня глазами, полными слез. Машинально я отметил синие круги, залегшие у нее под глазами, – нелегко дамочке дались последние две недели, ой нелегко! Не в силах выдержать этот полный отчаяния и скорби взгляд, я отвел глаза и проворчал:
– Ну и дебил этот Стас! Сам себя сдал, дубина! Теперь ты сдашь его ПРОФСОЮЗУ – как пить дать…
Оксана отчаянно замотала головой и вновь бросилась мне на грудь, причитая что-то совсем уж странное:
– Господи, я ведь прекрасно знаю, что будет потом…
Я ведь только для тебя старалась… Только для тебя!!! Я так тебя ждала, любимый мой! – И вдруг как впилась в мои губы затяжным поцелуем! Вот так на тебе! Крепился я от силы три секунды – не судите строго… У меня почти три недели не было женщины, а тут вдруг откуда ни возьмись в моих объятиях очутилось прекрасное тело, родное, любимое, до боли знакомое… Эх, черт бы побрал этот скрипучий трельяж в прихожей и скверную привычку хозяйки носить такие тугие трусики!
Глава 3
Возвращаться в Верхний Яшкуль без меня Саша Шрам и Коржик категорически отказались. Единственное, на что удалось мне их совратить, – это прошвырнуться к выезду из города около шести часов вечера и предупредить Валеру Базырова, чтобы возвращался домой один. Когда бойцы уехали, я позвонил Бо и сказал, что в связи с архиважным мероприятием временно побуду в городе, и попросил прислать утречком немного денег на карманные расходы – ну… «лимонов», пожалуй, двадцать.
– Офуел? – обеспокоенно поинтересовался Бо. – На хера тебе там оставаться? На хера тебе столько бабок? Опять на жопу приключения ищешь?
Я заверил в полной безопасности данной акции и попросил его сотовый телефон, которого вроде бы в природе вовсе не существует. Возмущенно хрюкнув, Бо пробурчал что-то нечленораздельное и отключился.
Затем я созвонился с Серегой Айдашиным – помощником Славы Завалеева, и мы условились о месте завтрашней встречи. Последним, кого я побеспокоил во благо организации завтрашней акции, был Стас. Запоздало поинтересовавшись насчет моей «Нивы», я с удовлетворением узнал, что хозяйственный Стас загнал мою тачку в его пустующий гараж за энную сумму. Попросив Стаса прихватить мою профсоюзную экипировку, припрятанную в «Ниве», я сообщил, что буду рад видеть его завтра в 9.00 у Оксаны дома.
