Данил Корецкий - Секретные поручения 2. Том 2
«Это же просто, – подумал он. – Просто, как сочетание клавиш control+shift».
– Так в каком направлении уехал Лохманенко? – спросил он. – Я представляю Тиходонскую городскую прокуратуру и Управление ФСБ по Тиходонскому краю. Лохманенко – государственный преступник и убийца. У вас могут быть большие неприятности за его укрывательство.
– Вон туда! – Капитан перестал колебаться. Слова «ФСБ», «государственный преступник» и «укрывательство» образовывали цепочку, которая пробуждала рефлексы на генетическом уровне.
Смуглое монголоидное лицо не могло побледнеть, но оно посерело. Капитан уже жалел, что влез в разговоры с этим штатским. Как бы не оказаться крайним… Но это следователь, а Лохманенко действительно на глазах у всех раздавил полковника Снегового как муху!
Противоположные чувства разрывали капитана, и он нашел выход:
– Товарищ следователь, постойте здесь минуту, я доложу дежурному. Только не отходите, пожалуйста!
Несколько раз оглянувшись, он побежал обратно, к скоплению людей в форме. Интересно, кому он будет докладывать? Не пьяному ли майору?
Денис быстро прошел к металлической лестнице, ведущей к двери комплекса. Капитан был уже далеко. Денис поднялся по лестнице и потянул в сторону ручку двери.
– Стой, не двигайся!
Внизу какой-то сержант торопливо сдергивал с плеча автомат. Он просто проходил мимо. Так всегда бывает. Шел мимо, шел, смотрел по сторонам, и тут… Бац. Не то время и не то место, товарищ хороший. Зайдите завтра после обеда.
– Руки! – крикнул сержант. – Руки убери!
Дуло автомата смотрело на Дениса. Большой палец правой руки передвинул рычажок предохранителя. Глаза по пять копеек. Денис понял: выстрелит.
Он поднял левую руку.
– Поднимай правую! И – за голову! – скомандовал сержант.
Голос высокий, ломкий, дрожит. Пацан еще. Вот такие дела. Надо отпустить ручку двери, заложить руки за голову, спуститься к сержанту и сказать: «Это недоразумение. Я следователь прокуратуры, у меня ордер на арест государственного преступника». И все, конечно, устаканится. Или надо отпустить ручку двери и дотянуться до пистолета, который в кобуре на поясе…
– Что тут происходит?
Вот их уже двое. Появился майор – тот самый, в черном комбинезоне. Он в тупом недоумении перевел взгляд с сержанта на Дениса, а потом до него дошло.
– Да ёксель-моксель твою…
Рука майора потянулась к кобуре.
Денис резко повернул ручку двери и дернул ее на себя. Он прекрасно понимал, что если дверь окажется запертой, то он труп. Дважды труп. Но дверь поддалась. Когда Денис, метнувшись вперед, спрятался за нее, он услышал, как противно цокнул свинец о сталь. Это называется: гусь прошел лапками по могиле. Все. Теперь можно не бояться.
Он зашел в кабину и закрыл за собой дверь. Повернул ручку и тугой Г-образный блокиратор. Снаружи гремели шаги по лестнице. Гремели голоса. Раздался еще один выстрел. Металлическая рубка отозвалась на него слабым эхом. Пусть стреляют. Судя по всему, этот комплекс может вскрыть только другая такая же лазерная пушка. Либо прямое попадание авиационной бомбы. Во всяком случае, будем надеяться…
Денис огляделся.
Из обзорного стекла пробивался жидкий свет, который лишь немного растворял пульсирующий полумрак. Пульсировала крохотная зеленая лампочка на стене. Рассмотрев ее поближе, Денис обнаружил, что она располагается на ручке какого-то тумблера. Этого тумблера в руководстве не было, он точно помнил.
Почти все пространство занимал полукруглый, врезанный в стену стол с экраном посередине. Перед ним угадывались очертания кресла. Денис осторожно опустился в него.
Бац! Бац! Бац! Бац! Стены рубки резонировали на выстрелы, издавая унылый, долго не затихающий звук.
Денис щелкнул зажигалкой. В черном квадрате мертвого экрана он увидел свое отражение: неправдоподобно вытянутое лицо с темными провалами на месте глаз. Он оглядел пульт. Тумблеры, кнопки, рычажки. Все это выглядело совсем не так, как должно было выглядеть. Может, Синицын специально подсунул своим клиентам какое-то фальшивое руководство? Может, он был перевербован нашей разведкой и вел двойную игру?.. Денис зябко поежился: в рубке стоял зверский холод. И тут до него дошло, что главная проблема заключалась даже не в этом.
Комплекс был обесточен. Вот в чем проблема. Он был мертв. Денис наугад щелкнул одним тумблером, потом другим. Никакой реакции. Либо его обесточили давно, сразу после того, как Лохманенко расстрелял прокурорский джип, либо сейчас подсуетился майор, перерезав какой-то кабель. Вот тебе, бабка, и Юрьев день.
Да, но…
Денис посмотрел на зеленую лампочку, мигающую на пристенном тумблере. Она ведь почему-то светится? Светится. Он приподнялся и, дотянувшись до тумблера, перекинул рычажок вверх. Сперва он услышал, как застрекотали электрические цепи в недрах пульта и басовито загудел невидимый трансформатор.
А потом рубку залило ярким светом.
…Да, пульт отличался от того, что был изображен на диске. Здесь не было штурвала, и управление системой наведения оказалось вынесенным в отдельный блок, где перемещение пушки осуществлялось четырьмя обычными клавишами. Вперед-назад и влево-вправо. Управление комплексом «Копье», в отличие от «Рапиры», больше походило на обычный компьютер: устройство ввода, то бишь клавишная доска, монитор, и – собственно «мозги» комплекса. Но общее между ними тоже было. Денис нашел спрятанные под пластиковыми предохранителями кнопки включения автоматического наведения и активации луча.
По экрану пробежала вереница данных. Загрузка закончена.
Денис с бьющимся сердцем ждал, что выскочит запрос пароля. Но вместо него появилась надпись: «Система активирован» – почему-то без буквы «а» на конце.
Он сразу откинул колпачок над кнопкой автоматического наведения и включил его – пытаться навести пушку вручную при такой видимости было бессмысленно. На экране появилось разбитое на условные секторы изображение карты полигона.
Теперь осталось только найти цель.
* * *Чертыхнувшись, он остановил машину и включил ручной тормоз. Дворники со скрипом елозили по ветровому стеклу, но толку от них было мало: над землей висела липкая пелена, в которую беспомощно упирался свет фар военного грузовика. Видимость почти нулевая.
Лохманенко вылез из кабины. В десятке метров впереди начинался лес. Не такой, как хвойные леса средней полосы России, а густая, подобная джунглям, поросль высоких кустарников. В северо-восточной части сектора «С» ее прорезала дорога, ведущая к военному аэродрому. По всем расчетам выходило, что он должен был выехать как раз на нее. Но никакой дороги впереди не было. Сплошная стена леса.
Он оглянулся. Похожие отсюда на рыжих светлячков, по полигону рыскали фары машин. Его искали. Шли по следу. Его время шло на минуты.
Лохманенко поднялся в кабину и стал разворачивать машину. Ничего, дорога где-то здесь. Никуда она не денется. Он поедет вдоль кромки леса и выйдет на нее. Главное, добраться до аэродрома, там его документы произведут впечатление, и он наверняка получит вертолет. Главное, выбраться отсюда, затаиться в придорожном мотеле, небольшой деревушке, на частной квартире, и подать условный сигнал тревоги. Его друзья помогут, они вывезут его из России, такие случаи уже были… Надо только сейчас уйти, оторваться от погони. Глупо, как глупо…
Но что случилось, то и случилось. Терять ему нечего. В этом его преимущество.
* * *Кабину вдруг затрясло. Лохманенко решил, что чтото случилось с двигателем. Включил пониженную передачу. Но двигатель оказался ни при чем. Это был ветер.
Ледяной шквал, словно лезвие ножа, вспорол брюхо бесконечной тучи, протянувшейся от горизонта до горизонта, и прошел на бреющем над полигоном, разгоняя снежно-водяную пыль, разгибая тарелки радиолокаторов и опрокидывая навзничь зазевавшихся солдат. Крохотная голубая прореха, совсем было затянувшаяся, вдруг стремительно разошлась. Открылось чистое небо. Солнце брызнуло сверху, как ослепительная золотая молния.
Лохманенко с вытянувшимся лицом застыл на водительском сиденье, бросив руль и не замечая, как машина заехала в подлесок и беспомощно буксует.
«Как же его?.. – зачем-то пытался он вспомнить фамилию командира метеобатальона. – Литвиненко? Литвинов?»
Вот оно, солнышко долгожданное…
Шквал растрепал обледеневшие верхушки деревьев, подняв вихрь льдинок, и ушел дальше, в сторону аэродрома. А в противоположной стороне над полигоном поднялась пурпурно-ядовитая радуга.
Все стало видно как на ладони.
Невидимый луч шарил по полигону, оставляя за собой полупрозрачный след из вскипающей и мгновенно испаряющейся земли и снега. Он описал замысловатую s-образную линию, едва не задев преследовавший Лохманенко грузовик; словно испугавшись, отскочил в сторону и превратил в пар клочок леса.
На какое-то время Игорь Борисович напрочь забыл, где он находится и куда он так спешил. Он словно впервые увидел творение рук своих и разума своего, – увидел так, как должны видеть его те, против кого оно направлено. Оно было невыразимо прекрасным – как сход лавины для альпиниста, поднимающегося в гору, как цунами для рыбака, выходящего в море.
