Последний Герой. Том 7 - Рафаэль Дамиров
— Участковому позвоним, — предложил я. — Пусть организует эвакуатор. Пусть себе во двор поставит и машину, и колёса. Потом, на обратном пути, заберём.
Скоро Лисицын, уже с перемотанной ногой, но бодрый, ковылял к нам на палочке. Организовал воровайку, и машину вместе с колёсами оттащили к нему во двор.
Пятнистомордого звали Михалыч. Он завёл свой УАЗ — старую, гудящую «буханку». Мы сели, хлопнули дверцами, и мотор, рыгнув сизым дымом, потянул нас вперёд.
Но если бы мы тогда знали, что будет дальше — ни за что бы не поехали.
* * *
Местность пошла гористая, «буханка» мирно скрипела и покачивалась на ухабах. Дорога вилась между холмов, солнце клонилось к закату, пыль стелилась за нами густым шлейфом. Ничего не предвещало беды.
— Эх, красотища! — восхищался Колян, глядя в окно. — Воздух чистый, холмы, природа…
Не успел договорить, как раздался громкий хлопок, будто кто-то выстрелил из дробовика, и машину резко повело в сторону.
— Твою дивизию, колесо пробили! — выругался Михалыч, дёрнул руль и остановил машину.
Открыли двери, вышли. Воздух уже не был таким чистым — густой, пахнет горячей резиной. Начали менять. Поддомкратили «буханку», открутили колесо, гайки Михалыч аккуратно сложил рядом — на плоский камень у дороги.
— Коля, катни-ка запаску! — крикнул он.
Шульгин подошёл, схватил тяжёлое колесо и, перекатывая, попытался подкатить поближе. Но неловко задел ногой камень.
Гайки, весело позвякивая, покатились вниз по склону, исчезая в высокой траве.
— Ёлки-палки! Ну ты даёшь! — возмутился Михалыч.
— Ничего, мужики, сейчас решим, — сказал я.
Снял с других колёс по одной гайке — из пяти по четыре на колесо осталось.
— Выдюжит, ехать можно, — добавил я.
Кое-как прикрутили запаску, поднапряглись, опустили домкрат, плюхнулись в кабину и поехали дальше.
Вот только в спешке, похоже, Михалыч забыл гайки как следует затянуть.
Минут через тридцать тряски по камням машину снова стало кидать. Гул, дрожь, потом резкий удар — и с грохотом отвалилось колесо. «Буханка» ухнула на камни, сорвав резьбу с пары шпилек.
— Да что ж за день такой! — взвыл Михалыч, выскакивая наружу.
Нашли злосчастное колесо метрах в двадцати, прикатили обратно, снова поддомкратили, на этот раз тянули гайки так, что чуть ключ не сломали.
Когда закончили, все стояли в пыли, в поту и с одинаковым выражением лица: смесь усталости, злости и тихого облегчения.
Тронулись. Дорога вилась между холмами, сумерки быстро сгущались.
Но спокойствие не длилось долго. Через некоторое время двигатель стал глохнуть.
— Наверное, свечи, — предположил Михалыч. — Давно пора было поменять.
Остановились, открыли капот. Двигатель чадил, пахло гарью. Добрались до свечей, почистили, поставили обратно — не заводится.
— А масло-то ты давно проверял? — вдруг осенило Коляна.
Проверили. А масла — нет. Совсем. Полезли уже в темноте смотреть, посветили фонариком — на картере дыра, пробоина. Выходит, мы не заметили, как под днищем что-то зацепили, когда колесо слетело. Удар, скрежет — никто внимания не обратил тогда. Картер пробили, и масло начало потихоньку утекать — и вот вытекло до донышка.
— Ну, хоть масло с собой есть, — вздохнул Михалыч.
Нашли канистру, заткнули дыру тряпкой, залили масло, завели. Двигатель заурчал. Поехали дальше.
Минут через двадцать Михалыч снова остановился.
— Проверим, — сказал он.
— Давайте заменим тряпку на чопик, — предложил Коля. — А то ведь вытечет опять.
Михалыч кивнул, вытащил промасленную тряпку, небрежно бросил за сиденье. Тронулись. Никто не заметил, как тряпка отлетела и упала прямо на аккумулятор, одну из клемм которого давно уже нехило искрило.
Прошло несколько минут. В салоне запахло горелым. Потом — вспышка.
— Ой, ё… — только и успел сказать Михалыч, выскакивая первым. Он-то прекрасно знал, что огнетушителя с собой у него отродясь не бывало.
Мы выскочили почти на ходу.
Стояли втроём на обочине, как заворожённые, глядя на разгорающийся огонь. Понимали — это закономерный итог всех сегодняшних приключений.
Когда объятая пламенем «буханка» покатилась вниз, к фермерскому полю, никто уже не удивился. Просто день такой.
Вдали, за холмами, в ночи виднелись огни города. Камнегорск.
— Добрались-таки, — выдохнул Коля.
— Ага, — кивнул я, любуясь тем, как горящая «буханка» катится вниз, озаряя тьму оранжевым светом.
Глава 18
До города добрались пешком. Михалычу, как потерпевшему и лишившемуся машины, мы сунули немного денег — на пожрать, на автобус домой и на номер в гостинице переночевать. Получив купюры, он сразу же забыл про свою «буханку», будто и не горел у него под задницей этот несчастный УАЗ. Весёлый, как ребёнок, он махнул нам рукой и бодро забурился в первую попавшуюся ночную пивнушку на углу.
Мы с Колей остались на улице. Ночь уже сгустилась. Попробовали вызвать такси — бесполезно. Машин в округе как будто не было вовсе. Маленький городок, провинция, здесь в такой час всё ещё по старинке — если хочешь куда-то попасть, иди ногами.
Мы забили в навигатор ближайшую гостиницу, тот показал маршрут, и мы двинули пешком. Минут через двадцать дошли. Уставшая, немного облезлая, единственная в городе гостиница стояла на тихой улочке, освещённая тусклым фонарём.
Выглядела она так, как и должна выглядеть подобная дыра: крыльцо щербатое, перила ржавые, стеклянные двери все исцарапанные, с облупившимися ручками и наклейкой «free Wi-Fi», которая, очевидно, врала. Внутри тускло горел свет, и за мутным стеклом стойки виднелась дежурная.
— Слушай, Макс, — сказал Коля, — давай снимем нормальную хату. Ну её к чёрту, эту гостиницу.
— Где ты сейчас ее будешь искать? — ответил я. — Переночуем здесь, а там видно будет. Тем более, хата нам не оплачивается, а гостиница — да.
— Ой, да ладно, — махнул он рукой. — Я оплачу.
— Нет уж, Колян, — сказал я. — Никогда я не был нахлебником.
— Ну я же по-дружески, — возразил Шульгин.
— По-дружески! Вон, пивком меня потом угостишь.
Пока мы спорили, к гостинице подкатил чёрный внедорожник — чистый, дорогой, но явно из местных. Фары ослепили нас на секунду, мотор смолк.
А с переднего пассажирского сиденья вывалилась длинноногая девица в такой короткой юбке, что казалось — это не юбка, а широкий пояс. Возраст — выпускница ПТУ, не больше. Накрашена, как витрина: ресницы веером, губы надутые, глянцевые, глаза блестят без мысли, но с претензией к рутине этого мира.
Из водительского сиденья вылез короткий толстячок в костюме
