Михаил Серегин - Черноморский Клондайк
Этот процесс своей непредсказуемой логикой посеял бы панику в любом иностранце. Но у здешних жителей не вызвал даже слабых эмоций. Эта порода граждан отличалась мрачным и вязким фатализмом и, если было бы нужно, простояла бы в очереди полдня без видимого возмущения.
Иннокентию, Галине и Юрке не повезло больше всех. Они даже не успели добраться до будки на абхазской стороне с простой вывеской «Регистрация».
Русские пограничники задержали их, лишенных документов, с подозрительно облегченным багажом, покрытых дорожной пылью, с дерзкими глазами, насмешливо-отчаянного выражения которых они так и не сумели скрыть.
Их тщательно обыскали. Иннокентий подумал, как вовремя он решил избавиться от пистолета, который Юрка до сих пор таскал в своем рюкзаке.
В нагретом домике нечем было дышать, но это, кажется, никого не волновало.
Парень в камуфляже, с насупленными бровями и щетинистым подбородком, записывал их данные в журнал. Иннокентий назвался другим именем, не испугавшись строгого предупреждения сержанта «не врать». Парень грозил навести самые подробные справки о каждом из них. Даже чары Галины, сколько она ни улыбалась парням, не могли смягчить их закаленных сердец.
Конечно, ребята рисковали, но у них не было выбора. Они отважились еще и потому, что видели, как многие туристы переходят границу без предъявления документов. И каким бы это ни было парадоксальным предположением, но Иннокентий, как только их задержали, сразу подумал, что это происки Хазара или ментов.
– Слишком велико совпадение, – шепотом говорил Юрий, не соглашаясь с ним.
– Тогда почему одни проходят, а другим – от ворот поворот? – недовольно спросила Галина.
В этот момент сержант связался с кем-то по рации, не заботясь о том, слышат ли его задержанные. Он говорил недолго, но его короткие реплики подтвердили догадку Иннокентия.
– Мы попали, – покачал он головой, – задержали нас не случайно. Подозреваю, что даже если бы у нас были паспорта, нас все равно бы здесь оставили.
– Эта затея с самого начала была обречена, – поморщилась Галина.
Она сдвинула брови, сцепила пальцы, склонила голову.
Иннокентий понял, что она думает о брате. Он перевел взгляд на пищущего в журнале сержанта. Тот почувствовал его взгляд, вскинул глаза. В них не было ни тени симпатии. Ничего, кроме холодного интереса.
Иннокентий решил ни о чем не просить и не спрашивать сержанта.
– И что же мы будем делать? – тихо сказал Юрка.
– Ничего. Думаю, нас будут допрашивать на предмет сокровищ, – пожал плечами Иннокентий.
В маленьком оконце он видел медленно продвигающуюся очередь – старые маршрутки, тележки, люди. Над пыльной дорогой гордо возвышались темные кипарисы. Пограничники, теребя автоматы, позевывая, проверяли документы. Одних пропускали, другим приказывали отойти в сторону.
С толстой абхазкой, брызжущей слюной, вообще не стали разговаривать, резко отстранив ее с дороги – мол, жди, когда тобой займутся.
На душе скребли кошки. Может, права была Галина, говоря, что не стоило связываться с этими сокровищами? Интересно, существуют ли они, или результатом стольких преодоленных препятствий явится разочарование.
Да о каком преодолении он говорит! Вот они сидят, пойманные, беззащитные, словно кролики. А их судьба в руках этого хмурого сержанта с пронзительными глазами.
– Но из нас троих только тебе известно, где они, – вспомнила Галина. – Где пластина?
– Я же говорил, она упала…
«Вместе с твоим братом», – хотел он добавить, но замолчал.
– Нет у меня пластины… ты плохо слушаешь…
– Извини, – капризно надула губы Галина, – но мне простительно.
Она многозначительно взглянула на Иннокентия. Ему стало стыдно.
– А ты помнишь, где находится это место? – с интересом спросила Галина, чем вызвала на губах Иннокентия ироничную улыбку.
Он был прав – Галина та еще авантюристка и не намерена сдаваться. Только вот удастся ли им выпутаться?
Время текло с утомительной медлительностью.
– Пошли, – сержант вошел в домик и мотнул головой в сторону двери.
– Куда? – Иннокентий поднялся, глядя на него в упор.
– Сейчас узнаешь, – таинственно и как-то отстраненно улыбнулся сержант.
Он замер рядом с дверью, ожидая, пока задержанные выйдут наружу. Здесь было лишь немного свежее. Солнце снова пекло, как обреченное.
Сержант, поигрывая автоматом, повел их в сторону гор. Это Иннокентию показалось странным. Что там могло находиться? Почему к ним привязались пограничники? На эти вопросы он не находил ответа, хотя смутно догадывался, с чем это связано. Они прошли примерно полкилометра вверх по довольно узкой тропинке, пока не остановились у небольшого деревянного домика.
– Куда он нас ведет? – потихоньку спросила Галина у Иннокентия.
– Не знаю, – честно признался он, – только все это мне не нравится.
– Мне тоже все это кажется подозрительным, – прошептал Юрка, который слышал их разговор.
– Только не нужно делать резких движений, – предупредил их Иннокентий, – возможно, тогда нам удастся выкарабкаться.
– Ты думаешь, это связано с тем, за чем мы направляемся? – Галина тронула его за локоть.
– Это более чем вероятно, – кивнул он, – только вот пластину у меня не нашли, – улыбнулся он, – поэтому и чувствуют себя не в своей тарелке.
Галина снова замкнулась, вспомнив, что пропажа пластины связана с гибелью ее брата. Или, наоборот, гибель ее брата была обусловлена пропажей пластины. Собственно, теперь это не имело никакого значения.
Пограничники их в чем-то подозревают, но у них нет никаких доказательств.
Если бы их задержали просто потому, что у них не оказалось никаких документов, их бы просто продержали до выяснения личности, как говорится, а потом отпустили. Но у них только спросили фамилии. А теперь привели куда-то в горы. Это настораживало не только Иннокентия.
ГЛАВА 25
Хазар нажал на «отбой» и перевел дух. Прекрасный план, который он так быстро и легко придумал, рухнул на глазах. Дохлый Валька валяется в горах, а беглецы вообще пропали из поля зрения. А тут еще Пеньков на хвосте. Конечно, он воспользуется ситуацией, и он, Хазар, не получит ни шиша, все достанется этому гребаному педерасту!
Хазар встал с шезлонга и едва сдержался, чтобы не зашвырнуть сотовый далеко в море. Вместо этого он опустил его на столик и злобно посмотрел на следящего за каждым его движением Михаила.
– Сука Пенек, – свирепо прорычал он, – хочет меня надуть. Только ничего у него не выйдет.
Он спустился в каюту. В кресле дремал Арсений Адольфович. Во сне он шевелил губами, его тяжелые, цвета пергамента веки то и дело вздрагивали, ему отвечал быстрым подергиванием кончик длинного носа. Хазар сел напротив и с нескрываемым презрением уставился на профессора. Каждая прожилка на профессорском носу раздражала сейчас Хазара. Ему надо было выплеснуть гнев, а лучшей кандидатуры, чем Арсений Адольфович, на яхте не было. Если бы не прохиндейство последнего, пластина была бы у него, Хазара, и он спокойно, не посвящая в это дело Пенькова, овладел бы кладом.
Несколько минут Хазар с мстительной яростью пялился на спящего профессора, потом топнул ногой. Арсений Адольфович засопел, втянул воздух носом, вздрогнул и открыл глаза. В них Хазар прочел боязливое удивление. Арсений Адольфович выпрямился в кресле, поправил съехавшие очки и, приняв деловитый вид, уже без испуга взглянул на авторитета.
– Пластина исчезла, – нервно начал Хазар, – нет ее. Твои услуги мне больше не нужны. Отправляйся в Анапу, Адольф.
Ты сам все испортил. Если бы я тебе доверял, не пришлось бы мне сейчас торчать тут на яхте…
Арсений Адольфович замер в изумлении.
– Не по…ни…маю, – запинаясь, пробормотал он.
– А я тебе объясняю, – повысил голос Хазар, – пластина с письменами тю-тю. Так что можешь отправляться в Анапу.
– Но ведь клад существует… – Арсений Адольфович с недоумением и обидой глядел на Хазара.
Его осанка утратила гордую прямизну. Он снова растекся по креслу.
Но в его позе не было ни спокойствия, ни вальяжности. Слова Хазара будто прибили его к земле, лишили его тело твердого стержня.
– Понятное дело, – хмыкнул тот. – Только ты мне не нужен. Искать я его буду один, усек?
– Но ведь вам понадобятся консультации, – выпрямился было Арсений Адольфович.
– Не понадобятся, – пренебрежительно усмехнулся Хазар. – Мотай в Анапу. Ник тебя ссадит на берегу. Ясно? Собирай манатки.
Авторитет резко поднялся. Вид у него был мрачный и решительный.
Арсений Адольфович растерянно заморгал.
Просить что-либо у этого грубого человека он считал ниже собственного достоинства, но и просто так лишиться возможности приобщения к сокровищам Митридата он не мог. Раздираемый противоречиями, он тоже встал с кресла.
– Я не шучу, – в ту же секунду обернулся к нему Хазар.
