Тьма чернее ночи - Коннелли Майкл
– Хорошо, давайте отступим и посмотрим на путы.
Камера проследила проволоку от шеи до ног. Проволока обвивалась вокруг шеи и проходила через скользящий узел. Потом спускалась по позвоночнику и несколько раз оборачивалась вокруг лодыжек, оттянутых назад так далеко, что пятки жертвы упирались в ягодицы.
Запястья были связаны отдельным куском проволоки, шесть раз обмотанным и завязанным в узел. Путы глубоко врезались в кожу на запястьях и лодыжках, указывая, что покойный некоторое время сопротивлялся.
Закончив съемку тела, Уинстон велела невидимому оператору сделать видеоопись всех комнат в квартире.
Камера отодвинулась от тела, показав гостиную-столовую. Казалось, вся обстановка куплена на барахолке. Никакого единообразия, предметы мебели не подходили друг другу. Несколько картин на стенах выглядели так, словно были взяты из придорожного ресторанчика лет десять назад: пастели в оранжевых и аквамариновых тонах. В дальнем конце комнаты стоял высокий застекленный шкаф, на полках никакой посуды, только несколько книг.
Сверху на шкафу находилось нечто заинтересовавшее Маккалеба. Сова двух футов в высоту, похоже, раскрашенная вручную. Маккалеб не раз видел таких. Пластмассовых сов сажали на верхушки мачт в безуспешных попытках отпугнуть чаек. Теоретически птицы должны были видеть в сове хищника и держаться подальше, таким образом не загрязняя яхты своим пометом.
Еще сов сажали на общественных зданиях, чтобы отгонять голубей. Но Маккалеб никогда не видел и не слышал, чтобы пластмассовых сов использовали в частном доме в качестве украшения. Он знал, что люди собирают самые разные вещи, включая сов, однако впервые видел, чтобы такую птицу посадили на застекленный шкаф.
Он быстро открыл папку и нашел рапорт об опознании жертвы. По профессии маляр. Покойный, наверное, взял сову с работы или снял ее с какого-нибудь здания во время подготовки к покраске.
Маккалеб отмотал пленку назад и снова посмотрел, как оператор ведет камеру от тела к шкафу, на котором сидела сова. Было очевидно, что оператор сделал поворот на сто восемьдесят градусов, а значит, сова сидела, глядя прямо на жертву, озирая сверху место убийства.
Хотя существовали и другие возможности, интуиция говорила Маккалебу, что пластмассовая сова каким-то образом связана с преступлением. Он взял блокнот и вписал сову шестым пунктом списка.
* * *Дальнейшая съемка места преступления не вызвала у Маккалеба особого интереса. Она показывала другие комнаты в квартире жертвы: спальню, ванную и кухню. Сов он больше не видел и заметок больше не делал. Добравшись до конца записи, перемотал ее и просмотрел все еще раз. Ничего нового в глаза не бросилось. Маккалеб вынул кассету и вложил в картонный футляр. Потом отнес телевизор в салон и поставил в крепеж на стойке.
Бадди развалился на диване с книгой в руках. Он ничего не сказал – обиделся на то, что Маккалеб закрыл перед ним дверь в кабинет, да еще и заперся. Извиниться?.. Нет, оставим все как есть. Бадди не в меру любопытен насчет настоящего и прошлого Маккалеба. Может быть, теперь сообразит.
– Что читаешь? – спросил Маккалеб.
– Книгу, – ответил Локридж, не поднимая головы.
Маккалеб улыбнулся про себя.
– Вот телевизор, если хочешь посмотреть новости.
– Новости закончились.
Маккалеб посмотрел на часы. Полночь. Он и не заметил, как пролетело время. Такое с ним бывало часто. В Бюро, когда он быв всецело поглощен расследованием, то нередко работал без обеда или допоздна, не замечая этого.
Он оставил Бадди дуться и вернулся в кабинет. Снова с грохотом захлопнул дверь и запер ее.
4
Перевернув страничку блокнота, Маккалеб открыл папку с материалами дела, вытащил документы и аккуратно разложил на столе. Причуда, конечно, но он никогда не любил просматривать дела, переворачивая страницы одну за другой. Ему нравилось держать каждый отчет в руках. Нравилось разглаживать уголки листков. Маккалеб отодвинул папку и начал внимательно читать следственные резюме в хронологическом порядке. Вскоре он полностью погрузился в расследование.
Анонимное сообщение об убийстве поступило на пульт участка Западный Голливуд управления шерифа округа Лос-Анджелес в полдень в понедельник первого января. Звонивший мужчина сказал, что в квартире 2Б в апартаментах "Гранд-Ройял" на Суицер-авеню близ Мелроуза лежит мертвец. Информатор повесил трубку, не назвавшись и ничего больше не добавив. Поскольку звонок поступил на пульт по одной из неаварийных линий, он не записывался, а определителя номера на аппарате не было.
Двое патрульных отправились в квартиру и обнаружили, что входная дверь слегка приоткрыта. Не получив ответа на стук и звонки, патрульные вошли в квартиру и быстро установили, что сведения анонимного информатора точны. Человек в квартире был мертв. Патрульные, пятясь, вышли из квартиры и позвонили в отдел убийств. Дело поручили Джей Уинстон и ее напарнику Курту Минцу.
Далее шел рапорт об опознании жертвы. Эдвард Ганн, сорока четырех лет, сезонный маляр. Холост, в квартире на Суицер-авеню жил уже девять лет.
Компьютерный поиск на предмет существования уголовного досье или известной преступной деятельности установил, что Ганна не раз осуждали за мелкие преступления – от подстрекательства к проституции до бродяжничества. За управление автомобилем в нетрезвом виде его арестовывали дважды в течение трех месяцев до смерти, включая вечер тридцатого декабря. Тридцать первого он заплатил залог и был освобожден, а менее чем двадцать четыре часа спустя найден мертвым. Шесть лет назад Ганна арестовали и допрашивали в связи с убийством, но позже освободили, не выдвинув никаких обвинений.
Согласно следственным отчетам, вложенным Уинстон и ее напарником в материалы дела, следов ограбления Ганна или его квартиры видно не было; таким образом, мотив убийства оставался неизвестным. Другие жильцы восьмиквартирного здания заявили, что в новогоднюю ночь никакого шума в квартире Ганна не слышали. Впрочем, любые звуки, какие, возможно, раздавались из квартиры во время убийства, скорее всего были заглушены грохотом вечеринки, устроенной соседом снизу. Празднество затянулось до утра первого января. Ганн, по словам нескольких опрошенных участников, на вечеринке не присутствовал и в число приглашенных не входил.
Расспросы по соседству – в основном в таких же, как "Гранд-Ройял", небольших многоквартирных домах – не выявили свидетелей, которые вспомнили бы, что видели Ганна в дни, предшествующие смерти.
Отсутствие повреждений на дверях и окнах квартиры означало, что взлома не было и что Ганн, возможно, хорошо знал убийцу и сам открыл ему дверь. Уинстон и Минц проверили все финансовые документы жертвы, пытаясь обнаружить возможную денежную мотивировку, и ничего не нашли. У Ганна не было постоянной работы. В основном он околачивался по магазинам стройматериалов и архитектурным бюро на бульваре Беверли и предлагал посетителям услуги на поденные работы. Заработков едва хватало на содержание квартиры и маленького пикапа, в котором он возил малярное оборудование.
Единственным родственником Ганна оказалась сестра, живущая в Лонг-Бич. К тому времени они не виделись уже больше десяти лет, хотя, как выяснилось, Ганн звонил ей в ночь накануне смерти из камеры в полицейском участке. По словам сестры, она сказала брату, что не может бесконечно помогать ему и платить залог, после чего повесила трубку. И она не могла дать следователям никакой полезной информации относительно его убийства.
Далее шел подробный отчет о происшествии, за которое Ганн был арестован шесть лет назад. Он убил проститутку в номере мотеля на бульваре Сансет. Зарезал ее же собственным ножом, когда девица попыталась убить и ограбить его, – согласно его показаниям, зафиксированным в рапорте. Между первоначальными показаниями, которые Ганн дал приехавшим на вызов патрульным, и вещественными доказательствами существовали мелкие расхождения, но их было недостаточно, чтобы прокуратура округа выдвинула против него обвинение. В конечном счете дело неохотно квалифицировали как самооборону и закрыли.
