Александр Новиков - Мужчина для Ани

– Вы не подумайте… Вообще-то он хороший. Просто эта история с саблей так на него подействовала. Он очень переживает.

– Все-то у вас хорошие, – сказал Купцов. – Все замечательные, славные, умные… У меня складывается впечатление, что наступил золотой век, а я этого не заметил.

– А вы распахните глаза, Леонид Николаевич. Вы распахните глаза и присмотритесь к миру и к человеку, – ответила Анна Николаевна. – Вы много увидите волшебного.

Купцов и Петрухин дружно улыбнулись. Купцов сказал:

– Видите ли, в чем дело, драгоценная Анна Николаевна… Ваш призыв распахнуть глаза пошире и присмотреться к миру и человеку несколько неактуален… Мы с Дмитрием Борисычем только тем и занимаемся, что присматриваемся к миру и к человеку.

– И мы скорбим, – добавил Петрухин, улыбаясь. – Давайте все-таки вернемся к нашим скорбным делам… Антон? Кто такой господин Антон?

Анна Николаевна помолчала несколько секунд, потом сказала:

– Антон Старостин – мой бывший муж… Мы разошлись восемь лет назад.

– Вы поддерживаете отношения?

– Нет… Какие, к черту, отношения? – пожала она плечами.

– Простите. Но откуда же он знает о ваших нынешних делах, если вы разошлись восемь лет назад? – спросил Купцов.

Анна Николаевна, играя кулончиком на тонкой золотой цепочке, ответила:

– Мы не поддерживаем никаких отношений, но недавно… месяц тому назад… мы встречались.

– Зачем?

– Ни зачем… случайно встретились на улице. Ну и… в общем, мы поговорили. Недолго. Минут десять-пятнадцать.

– Расскажите об этой встрече подробней.

– Подробней? – переспросила она. – Подробней… ну, что же. Это было…

…Это было около месяца тому назад. Более точно не скажу, не помню. Я шла по Гороховой к себе в студию. Солнце вбивало длинные горячие гвозди в людей, в дома, в город… Я почувствовала вдруг чей-то взгляд. И повернула голову, и увидела Антона. Он был точно такой же, как восемь лет назад… Весь в ореоле своей «гениальности». Когда мы познакомились, я была студенткой. Совсем еще глупенькой девчоночкой. Тогда я на эту его «гениальность» клюнула… Ой, да я тогда совсем голову потеряла. А ведь говорили мне: «Что ты делаешь, Нюшка? Что ты делаешь? Он же подонок…» Но я так не думала, я смотрела на него, раскрыв рот, и душа моя улетала куда-то далеко-далеко.

Но это было давно. Очень давно, так давно, что трудно вообразить… В общем, я почувствовала взгляд, обернулась и увидела своего бывшего муженька. И сердце мое не забилось.

– О, – сказал гений, – привет, подружка Нюшка.

– Здравствуй, Антон.

Мы обменялись фразами… дежурными фразами… и замолчали. Я пытаюсь понять, что же я чувствую, глядя на своего муженька. И поняла, что не чувствую ничего… А когда-то я любила его. Любила, любила. Взахлеб, до потери памяти.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

И я объяснила, что я здесь работаю. Студия у меня здесь. Вон – видишь окна… на втором этаже?… Там у меня дизайн-студия. А что, Антоша, делаешь здесь ты? И он сразу начал врать про то, что идет сейчас из издательства, где, возможно, напечатают его книгу… в общем, я отлично видела, что он лжет. Я кивала головой и слушала больше из вежливости… Он предложил зайти в кафешку и попить кофейку. Я почему-то – сама уж не знаю, почему – согласилась. Мы зашли в кафе как раз под моей студией. Там вполне демократичное заведение с разумными ценами. Там было прохладно, полутемно и малолюдно.

Мой бывший муженек принес два кофе и, конечно же, пятьдесят граммов коньяку… Он алкоголик, он давно уже без этого не живет. Он хлопнул коньяку и начал врать про трудную свою жизнь. Я слушала. Я кивала и слушала… Он говорил то же самое, что и десять лет назад. Даже теми же словами. Он говорил, я кивала, и постепенно у меня возникло ощущение, что не было этих десяти лет… И что снова у меня впереди бескрайнее море лжи, унижения и мерзости. Господи, как стало мне страшно и противно.

И тогда я сказала ему все. Все, что о нем думаю. Я сказала то, что должна была сказать еще десять лет назад, но тогда не сказала. Потому что жалела… Зато теперь я сказала все! И то, что думаю о нем, и то, каким я вижу настоящего мужчину. Я ожидала бурной реакции – крика, ругани, даже пощечины. Он же совсем не переносит критики. Он самолюбив. Болезненно самолюбив, и даже при самом мягком укоре может взорваться… В общем, я ожидала истерики. Но он отреагировал на удивление спокойно. Он ухмыльнулся и сказал:

– Чего ты, Нюшка, растопырилась? Чем му-му сношать, дала бы в долг стольничек баксов. Разбогатею – отдам.

Я оторопела. Я ожидала чего угодно, только не этого.

– Что? – спросила я, а он не понял причины моего удивления и ответил:

– Шучу. Дай стольничек рублевый.

Я положила на столик сто рублей и сразу же ушла. Было очень противно… вот так я пообщалась со своим бывшим мужем.

– Понятно. А с ним, с Антоном, связь у вас есть?

– В принципе есть.

– Хорошо. Давайте прикинем, как нам встретиться с вашими подругами и бывшим мужем, – сказал Петрухин. – Причем начать я предлагаю именно с Антона.

Глава третья

НЕПРИЗНАННЫЙ ГЕНИЙ

Добраться до Антона Старостина удалось только в понедельник. На звонки бывший муж не отвечал, дверь не открывал, хотя – по некоторым признакам – был дома. Анна Николаевна сказала, что Антон, скорее всего, пьет. Потому и к двери не подходит.

Петрухин с Купцовым побеседовали с обеими женщинами, которых указала в своем списке художница. Убедились, что ни одна из них не могла быть невольной наводчицей. Оставался Антон, но в субботу и воскресенье он был недосягаем. В понедельник Петрухину позвонил эксперт-криминалист и сказал: «Вытянули пустышку. По региональной картотеке не проходит. Могу, конечно, проверить по центральной, но – сам понимаешь – потребуются время и деньги». Петрухин ответил, что, мол, ладно, пока не надо.

Купцов в сотый раз набрал номер Антона. После восьмого звонка «непризнанный гений» снял наконец трубку. Голос у него был, кажется, трезвый.

– Добрый день, – сказал Купцов. – Могу услышать Антона Евгеньевича?

– Слушаю, – ответил «гений».

– Здравствуйте, я следователь уголовного розыска майор Петров, – представился Купцов. – Есть пара вопросов к вам, Антон Евгеньевич.

– Вопросы? Ко мне? – удивился Антон. – А вы не ошиблись?

– Нет, не ошиблись… Да вы не волнуйтесь, Антон Евгеньевич. Чистая формальность.

– К-хе… формальность. Ну, спрашивайте.

– По телефону все-таки не стоит. Лучше бы встретиться.

– Встретиться? Я, право, не знаю… Свободного времени негусто.

– Много времени я у вас не отниму… Да и вообще – я примерно через час буду в ваших краях и мог бы к вам заскочить на минутку. Устроит?

«Гений» помялся немножко, потом сказал:

– Ну что с вами сделаешь? Приезжайте… Через час, значит?

– Через час, – ответил Купцов.

Через двадцать минут он уже звонил в дверь Антона. Он позвонил, сквозь тонкую, почти условную дверь «хрущевки» звонок был слышен хорошо. Спустя секунд десять, когда Леонид уже собирался повторить звонок, щелкнул замок и дверь распахнулась. В проеме появился непризнанный гений Антоша Старостин. Был он, как и «положено» гению, бородат и лохмат. А еще неряшлив, толст и в состоянии похмелья. Он стоял на пороге, смотрел на партнеров маленькими мутными глазками и почесывал в паху.

Если ты занимаешься своим ремеслом всерьез и достаточно долго, у тебя появляются особый нюх и возможность предвидеть развитие событий. Я не вкладываю в это никакой мистики. Это идет от опыта, от

знания людей… Хотя, если говорить по правде, некая мистика все-таки есть. Но это совершенно особый разговор.

Итак, с годами приходят опыт и умение врубиться в ситуацию, даже не зная всех нюансов. Когда мы ехали к непризнанному гению Антоше, я на девяносто девять процентов был уверен, что мы правы: именно этот паскудник, «гигант мысли», дал наводку на Анну. Возможно, он сделал это невольно… Возможно. Но нас более всего интересовало другое: кому? Кому он дал наводку?

Из коротенького эмоционального рассказа Анны у меня уже сложился определенный образ этого урода, и я нисколько не удивился бы, если бы узнал, что он дал наводку на бывшую жену сознательно. Про себя я уже решил, что церемониться с ним мы не будем.

…Он стоял в дверях своей квартиры, чесал яйца и выдыхал крутой перегар.

– Здравствуйте, Антон Евгеньевич, – сказал я. – Я вам звонил, договаривался о встрече. Моя фамилия Петров, я следователь и веду дело вашей бывшей жены.

– Дело? Дело моей бывшей жены? – спросил он.

По его реакции я сразу подумал, что сознательно он никого на Анну не наводил… Это было худо. Потому что, когда наводчик работает осознанно, он всегда знает своего подельника. А ежели он дал наводку невольно (например: случайному попутчику в поезде или собутыльнику в баре), то он может ничего и не знать.