Ученье свет - Дмитрий Ромов
Она усмехнулась.
— Да о чём ты говоришь. За такие вещи и благодарить не стоит
— Стоит, ещё как стоит. Спасибо, короче. Я слышала, ты Марата отделал. Правда?
— Нет, врут. Посмотри на него. Ходит, как рубль железный. Поблёскивает. Люди склонны преувеличивать.
— Да, это я знаю…
— Слушай, Ань, а ты мне можешь помочь?
— Не знаю, — пожала она плечами.
— Подарок какой-то надо купить, а времени-то у меня практически нет. Мне надо было в пятницу утром лететь. Да у меня тут кое-какие семейные дела образовались. Поэтому полечу в пятницу вечером из Новосиба. А это значит прямо с корабля на бал. Подарки искать и по Москве бегать будет некогда.
— Можно что-нибудь заказать по интернету, чтобы доставили…
— Знаешь, по интернету, блин… у меня карты нет. Только кэш.
— Можно найти, чтобы за наличку привезли.
— Знать бы ещё что именно…
— Ну ладно, я подумаю. Если что, скажу тебе. Бюджет-то какой?
— Бюджет… Не знаю, а сколько надо? Тысяч… Ну до тридцати, наверное…
— Фига се, — удивилась она. — Может сразу кольцо с брюлликом. И сердце на тарелочке?
— Надо ж на коне, а не под конём на вечеринку въехать.
— Поняла тебя. Я посмотрю что-нибудь.
— Ну ладно, спасибо. Буду на тебя рассчитывать
Она кивнула и растворилась, а я решил повидаться с Альфой. Спустился на её этаж и подошёл к кабинету.
— Елена Владимировна, — окликнул я её, увидев, как она отпирает дверь своего класса.
Она бросила на меня короткий взгляд и отвернулась. Она потянула дверь за ручку, зашла и ни слова не сказала. Я последовал за ней, и вдруг в голову ударила кровь.
— Что случилось? — воскликнул я.
Она шла, ссутулившись, сгорбившись, держась за бок рукой. Когда она повернулась ко мне, я увидел её заплаканное лицо.
— Как это произошло? — едва сдерживая гнев, спросил я.
Мышь под ложечкой, кажется, сошла с ума, а сердце запеклось.
— Поджидал. Напал прямо во дворе, когда я вышла из подъезда. Он знал моё расписание и устроил засаду. Толкнул, я упала…
Она говорила отстранённо, без эмоций.
— Что ещё? Он что, тебя пинал?
— Только пару раз… кажется… — кивнула она и залилась слезами. — Никуда мне от него не деться…
— Он что-нибудь говорил?
— Сказал, что до тебя доберётся. Велел передать, что я тебе точно не достанусь…
Внутренности обожгло, кровь вскипела, а в ушах заработал кузнечный пресс. Бах! Бах! Бах! Бах!
И в этот момент с грохотом распахнулась дверь, и в неё влетела Настя Глотова. Красная, растрёпанная, вся в слезах и соплях.
— Настя! — прохрипел я. — Что⁈
Это было уже слишком…
— Что случилось? — спросила Альфа, вытирая слёзы
— Я не понимаю! — крикнула Настя, размазывая по щекам слёзы. — Как вы так можете! Как вам не стыдно! Вы же взрослая женщина, а он ещё ребёнок, он же ученик, а вы его учительница! Вы знаете, что это подсудное дело?
— Настя, что ты несёшь! — попытался одёрнуть её я.
— Я всё знаю, я знаю! — выкрикнула она. — Ты с ней спишь! Рожков слышал ваш разговор!
— Какой разговор? — едва сдерживаясь, чтобы не разораться рявкнул я. — О чём ты говоришь?
Я попытался взять её за руку повыше локтя, но она отдёрнула руку и отскочила от меня.
— Я тебе верила, а ты любитель… знаешь кого… Вы… Вы… Вы…
— Да что он слышал? Бред!
Я понимал, что он слышал. Вот мудак! Вот урод! Подслушивал, когда мы с Альфой говорили. Ручку, сказал, забыл. Сука!
— Спокойно, — сказал я. — Успокойся, тебе говорю.
Ноги уже несли меня к Вите, а тут Настя со своим горем. Так не вовремя, так некстати. И вообще зря. Но и её мне было жалко, как ни крути.
— Он слышал, как Альфа тебе обещала обеспечить алиби! — воскликнула она.
— И что из этого? — спросил я.
— То, что она сказала, он это тоже слышал, что вы вместе спали.
— Настя, успокойся, — вздохнула Альфа и, достав бумажный носовой платок протянула ей.
Вторым платком она вытерла свои глаза. Обе они были заплаканные, обе несчастные, обе раздавленные несправедливостью жизни. Впрочем, если одна пребывала в плену скорее воображаемых трагедий, то вторая несла на себе бремя физической боли.
— Я такого никогда не говорила, Настя, — сказала Альфа отстранённо.
— И я не говорил, — пожал я плечами. — И я бы не слишком доверял словам человека, желающего как можно скорее залезть к тебе в трусы и ради этого совершающего разные подлости.
— Он уже и директрисе рассказал, — растеряно и тихо произнесла Настя. — Ей бы он побоялся врать…
— Ах, вот откуда ноги растут, — зло усмехнулся я, припомнив наш последний разговор с Медузой, когда она утверждала, что ей доподлинно известно о моей связи с Альфой. — Мудак твой Рожков, а верить сплетням человека, который что-то там подслушивает, я бы уж точно не стал. Впрочем, у тебя же своя голова имеется, да?
Настя осеклась, а Альфа покачала головой и опустилась на стул.
— Иди, Настенька, иди, — сказала она. — Постарайся больше так не делать. Не уподобляйся плохим людям. Ты девочка хорошая. Славная…
Ей было не до страха перед разглашением нашей тайны и не до Насти, хотя, вероятно, она ей и сочувствовала. Казалось, она смирилась или боялась смириться с тем, что навсегда останется в зловещей тени Петрушки…
— А почему вы тогда плачете? — спросила Настя.
— Ну уж не потому, что Сергей от алиби отказался, — всхлипнула Альфа. — У меня, видишь ли, кое-какие семейные неприятности.
Чем закончится их разговор, я дожидаться не стал. Выскочил из класса и побежал. Сейчас моё сердце было полно других чувств, далеко не самых нежных. Сочувствие и жалость отступили под натиском гнева и ярости куда-то на задний план. Нужно было раздавить эту мразь, Петрушку.
Я рванул по коридору. Народа было много, они шумели, кричали, балдели. Какие-то пятиклашки бегали, а тут и наши гурьбой повалили в класс математики.
— Крас, ты куда? — окликнул меня Глитч. — Слушай, прикол. Ты знаешь…
— Потом, Саня, потом, — бросил я, не останавливаясь и
