Валерий Горшков - Любой ценой
– И ты? Ты тоже был уверен? – сверкнул зрачками сенсей. – Не лги мне.
– Всегда хочется верить в лучшее, – не отводя глаз, сказал Ярослав. – Конечно, я надеялся. Хотя для этого почти не было оснований. Я в курсе, что такое СС…
– Ладно, проехали, – отмахнулся профессор, легонько хлопнув Охотника по плечу. – Обошлось без накладок. Выкладывай свою легенду и основной вариант. Во всех деталях! Не хватало нам еще спалиться из-за ерунды…
Ярослав изложил. На протяжении пятнадцати минут Леонид Иванович ни разу не перебил его. Лицо профессора оставалось таким же спокойным, фальшиво-безучастным, как всегда. Растоптав очередную сигарету, Сомов заговорил только тогда, когда, закончив пересказ плана, Охотник замолчал.
– По поводу легенды. Выглядит весьма убедительно. Такой человек – Ганс Розенберг, я полагаю, действительно был? И, после взятия в плен, закончил свои дни где-нибудь в подвалах спецтюрьмы ГРУ?
– Да, был, – кивнул Охотник. – Только звали его иначе – Курт Вайс. Я лично читал его показания. Весьма подробно. Словно их специально снимали с такой скрупулезностью, чтобы впоследствии использовать в игре против немцев. Как он расстался с жизнью и расстался ли вообще – я не знаю. Да это и неважно.
– Что ж, вынужден согласиться – шанс сойти за него вполне реальный. Особенно на фоне применения секретных материалов из захваченного твоей группой архива СС. На такие доказательства Шальке просто обязан клюнуть. А вообще, интересно подчас жизнь поворачивается, – хмыкнул Сомов. – Кто бы мог знать, тогда, в мае сорок пятого, когда вы не дали взлететь самолету с ящиками и ты едва не лишился ноги, что на одной из находящихся в ящиках магнитных лент будет записан личный разговор Майне с адмиралом Канарисом. Твоя главная задача – убедить его, что Канарис, которого все без исключения, и в Европе, и в Соединенных Штатах, и здесь, в Южной Америке, считают расстрелянным за измену фюреру, на самом деле спасся. Спасся именно благодаря тебе и двум солдатам из расстрельной команды СС! Версия, что и говорить, невероятнейшая. Безумная. Но тем же самым она и сильна. Представляю, как выпучатся глаза Майне, когда он услышит это шокирующее и радостное известие. Они с адмиралом действительно были приятелями?
– Насколько мне известно, даже больше, – сказал Охотник. – Родственниками. Жена Канариса была двоюродной сестрой первой жены Шальке.
– Думаешь, Шальке разделял взгляды адмирала на будущее Германии? – нахмурился Леонид Иванович.
– По крайней мере частично, – кивнул Ярослав. – Это прослеживается из их разговора наедине, записанного технической службой СС. Странно лишь, что Шальке не попал под молот. И его не расстреляли вместе со всеми остальными офицерами-заговоршиками из ближайшего окружения Канариса. Как думаешь, почему?
– Теперь нет смысла гадать, – закрыл тему профессор. – Если ГРУ, обладая многими тысячами документов рейха, до сих пор не нашло ответ на этот вопрос, то значит он благополучно почил в водовороте исторического катаклизма. Ладно, с легендой, кажется, разобрались. Придраться здесь я ни к чему не могу. Потому что как ты сам, так и твой центр вынуждены рискнуть и целиком положиться на показания этого Вайса. А также молить бога, чтобы на руднике не оказалось его бывших сослуживцев по дивизии. То, что официально она считается полностью разгромленной, еще ничего не значит. Шанс влипнуть мизерный, но он есть… Лично мне сами показания кажутся правдивыми и весьма убедительными. Этот Вайс явно пытался спасти себе жизнь, даже ценой длительной каторги, и ради этого готов был рассказать о чем угодно. Например, в каком возрасте он начал заниматься онанизмом и как часто по ночам воровал варенье из кладовки у любимой бабушки. Теперь, что касается плана ликвидации Шальке и фон Тиллера. Они оба ни к черту не годятся. Потому как во время их разработки ни ты, ни твое командование не имели четкого понятия, что собой представляет Лас-Суэртос. А ваш добровольный осведомитель, полковник Клименко с компанией, по одной ему известной причине ограничил свой донос лишь самыми поверхностными комментариями, сделав основной упор на фотографии, способные пролить свет на истинные личины главных персонажей Вервольфштадта. В число которых почему-то попал и я. Непонятно – за какие заслуги…
Сомов усмехнулся и покачал головой.
– Одному диверсанту ликвидировать одновременно и Майне, и Шлеха здесь, на руднике, оставшись при этом в живых, крайне сложно. Хотя теоретически вероятно. Не будь рядом меня или окажись я предателем – иного варианта у тебя просто не оставалось. Но нас теперь двое. А это значительно облегчает задачу. Скелет операции – уничтожение генерала вне пределов поселка, во время его «встречи» с восставшим из ада Канарисом, тоже выглядит весьма оригинально. Но как тогда быть с фон Тиллером? Оставить его в живых – нельзя. Вернуться за ним после ликвидации Майне – утопия. С собой на тайную встречу генерал эскулапа никогда не возьмет. Хоть они и запанибрата. Даже шнапс пьют вместе, регулярно. Что остается? Ты, как главный игрок, берешь на себя хозяина, а я во время вашего отсутствия тихо придушу фон Тиллера, тело спрячу с глаз долой… да хотя бы под кровать, в его собственном доме, а сам сяду на катер и полным ходом в Сан-Паулу. А оттуда – в Рио. Где мы с тобой, даст бог, встретимся, в заранее оговоренном месте. И хорошенько напьемся, забурившись в тихое местечко на окраине, прежде чем на разных посудинах отправиться через океан.
– Так и сделаем, – согласился Охотник. – Как думаешь, сколько человек охраны генерал возьмет с собой в самолет?
– Максимум – четыре, – помолчав секунду, ответил Леонид Иванович. – Но скорее всего – только двоих. Фрица и Рольфа. Серьезные мужики. Виртуозы своего дела. В самолете не так уж много места. Пятерым уже тесно. Еще пара человек будет обязательно ждать на аэродроме. С машиной и водителем.
– Сколько будет пилотов?
– Обычно летят двое, основной и дублирующий. Мало ли что может случиться с одним из них в воздухе, над джунглями? Сердце прихватит, или там голова закружится. Генерал не любит рисковать своей драгоценной шкурой.
– Парашюты есть?
– Обязательно, – подтвердил Сомов. – И парашюты, и рация для прямой связи с рудником и «друзьями» в Сан-Паулу, и даже два спецпакета с провизией, лекарствами и прочей ерундой для выживания в джунглях, на случай катастрофы… Чего на самолете нет – так это оружия. Оно только у охраны генерала. Личные пистолеты и ножи. Такие же, как у меня. Изначально предполагается, что в воздухе борту ничто не угрожает. Да и стрелять в самолете опасно: можно повредить двигатель и системы. Проблемы, считается, возможны только на земле. Но там всегда страхуют свои. С автоматами. Все отработано. Борман веников не вяжет. И своих помощников, вкупе с драгоценными камушками, бережет как зеницу ока. Так что имей в виду – придется работать против охраны и генерала голыми руками. На худой конец – подручными средствами, – взгляд Сомова скользнул по трости, спокойно прислоненной к дереву. – Палочка твоя, поди, та самая, с секретом?!
– Она, – улыбнулся Ярослав. – Между прочим – подарок Бати, к выписке из госпиталя. Полезная штуковина. Шелестов как чувствовал, что пригодится.
– Ну, значит, совсем хорошо, – кивнул профессор. – Справишься, разведка.
– Мы справимся, – поправил сенсея Охотник.
– Можно и так, – улыбнулся Леонид Иванович. – Я, знаешь, совсем даже не против. Позорно сдохнуть в этих вонючих тропиках, за многие тысячи километров от милого сердцу Питера, так ни разу и не взглянув в глазенки внука, – это, я тебе скажу, настоящее свинство. А мы с тобой солдаты. Не самые захудалые, надо думать. Значит, выживем.
– Иваныч?
– Да?
– Ответь мне, как человек, посвященный во многие страшные тайны Вервольфштадта. На фига нужно было делать бордель для истинных арийцев в Лас-Суэртосе, приглашая туда немецкого повара и музыкантов, когда гораздо проще и безопаснее было построить публичный дом прямо на охраняемой территории рудника? У меня есть на этот счет свое, весьма однозначное мнение, но вначале я хотел бы услышать, что ты скажешь. И сравнить.
– Пожалуйста. Хотя я уверен, что, как человек неглупый, ты правильно догадался. В отличие от идиотов, регулярно наведывающихся в «Чайную розу» и жалующихся там друг другу, и особенно – шлюхам, на свою хреновую жизнь. Генералу, как хозяину, безусловно интересно знать, какие настроения царят среди Kameraden. Все, кто работает в борделе, ежедневно докладывают специальному человеку обо всем, что услышали. А тот уже передает непосредственно Майне. Находись кабак на территории Вервольфштадта, многие из солдафонов крепче держали бы языки за зубами. А здесь, в Лас-Суэртосе, где нет ни заборов со спиралью Бруно, ни наблюдательных вышек, ни жесткой казарменной дисциплины, они чувствуют себя гораздо свободнее и раскованнее. Расслабляются на полную катушку, с пьяных глаз заплетающимся языком выкладывая девицам все, что накопилось в их поганой душонке.
