Данил Корецкий - «Сандал» пахнет порохом
Он поднялся.
– Сейчас я вернусь.
Абдаллах последовал за ним, Хуссейн остался – то ли развлекать гостей, то ли сторожить их.
– Потерпите, скоро мясо будет готово, – обернувшись, сказал Саббах.
И действительно, повар в условно белом халате распалил мангал, и до голодных сандаловцев донесся запах жарящейся баранины. Но сейчас их больше встревожило письмо, полученное хозяином и заставившее его уйти. Может, оно касается их группы?
Алха под столом незаметно толкнул ногой Аюба и посмотрел выразительно: не пора ли действовать? Но Граф был совершенно спокоен, хотя и напряжен.
– Все идет отлично! – сказал он. – Я проголодался. А шашлык не сравнится с тем супом, который варил Док.
– Что было, из того и варил, – огрызнулся тот.
Но по тону Графа все поняли, что оснований для беспокойства нет. Если в их положении вообще можно было так считать.
А Саббах был озабочен еще больше. «Откуда Мадине известен адрес Организации? И откуда она знает арабский? Может она пожаловалась, и ее письменные показания должны были стать официальным поводом заменить меня? Тогда она должна была передать их кому-то… Или отправить письмо из Москвы? Но с адресом, написанным по-арабски, в почтовый ящик его не опустишь… Да и арабского она не знает! Значит, у нее есть помощники – и здесь, и в Москве… А группу чужаков прислали, чтобы они отстранили меня и возглавили отряд? Но у них что-то не срослось и письмо попало ко мне…»
Он оставил Абдаллаха у входа, зашел в свой отсек, закрыл тяжеленную дверь и даже повернул штурвал запора и включил блокировку, чтобы нельзя было открыть снаружи. Обычно, он так запирался только на ночь.
Острым боевым ножом взрезал конверт, который оказался изнутри покрытым чем-то вроде полиэтилена, наверное, чтобы, даже попав в воду, текст письма не пострадал. Значит, Мадина должна была оставить его в тайнике, а Граф – забрать его оттуда… Да, скорей всего, именно так все и было!
Бумага оказалась самой обычной. Сев на кровать, он с нетерпением развернул лист. Быстро пробежав учтивое приветствие, впился глазами в основной текст: «Амир Саббах забыл свой долг моджахеда, он погряз в разврате с подчиненными ему женщинами… принудил к греховному сожительству Зару, она сказала мне, что покончит с собой, не выполнив задания…»
– Лживая свинья! – выругался он. – Но звучит правдоподобно, в это поверят…
Саббах вновь окунулся в чтение: «… принудил к сожительству и меня, а узнав, что я зачала ребенка, приказал мне стать шахидкой, хотя я прошла снайперскую подготовку… Он перестал воевать с неверными, дисциплина ослабла, он потерял уважение среди местных жителей…»
– Вот сука! – Саббах вскочил и выбежал в умывальную, долго щелкал зажигалкой. Лживое письмо не должно попасть никому в руки! Это готовый приговор трибунала Организации!
Наконец, бумага загорелась. Когда от нее остался только пепел, он сжег и конверт. Плотная бумага не хотела гореть и медленно тлела. В конце концов, он разорвал его на куски, и спустил в импровизированный унитаз, труба которого уходила в бездонную скальную расщелину.
В холодном сыром бункере ему было жарко, тело дрожало от возбуждения и гнева. Это писала не Мадина! Писал враг, который находится рядом с ним! Но кто?
Саббах лег на кровать и попытался успокоиться. Арабский знают только Абдаллах и Хуссейн. Кстати, Хуссейн обучался в медресе, а там учат красиво писать… Неужели?!
Впрочем, чему удивляться: предателя надо искать не среди врагов, а среди друзей. Причем, самых близких… Что ж, Хуссейна придется ликвидировать. А заодно и Абдаллаха, чтобы не допустить ошибки… А этих, непрошеных гостей, надо быстро спровадить из лагеря – ему здесь не нужны чужие глаза!
Саббах встал. «Нужно взять себя в руки и вести так, как будто ничего не произошло…»
Он вышел на воздух, прошел мимо Абдаллаха, как мимо пустого места и подошел к беседке. Нежеланные гости оживленно обсуждали предстоящую еду, рассказывали какие-то истории, смеялись. Обычно молчаливый Хуссейн принимал участие в этой беседе и даже смеялся вместе с ними. Это укрепило подозрения амира.
– Ну как, Саббах? – спросил Граф. – Разобрался, что это за письмо?
«Не твое свинячье дело!» – подумал амир. А вслух сказал:
– Конечно. Шахидка написала прощальное послание родителям. Но я его сжег! Зачем волновать стариков?
Саббах внимательно следил за лицом Графа. Но оно осталось совершенно невозмутимым. Больше того, на нем отразилось нечто вроде удовлетворения или облегчения.
– Правильное решение! – кивнул он. – Лучше проявить к ним милосердие…
Амир тяжело повалился в кресло. Сердце колотилось, кровь стучала в висках. Это гнев, или давление?
Гости продолжали непринужденно болтать с Хуссейном, но Саббах их не слушал. Или не слышал. Точнее, почти не разбирал слов. Он даже видеть никого не хотел. В глаза будто сыпанули песком.
«Это специальная операция, направленная против меня, – тяжело шевелились в голове угнетающие мысли. Но зачем все это? Тимур мог просто сказать, что руководство Организации решило меня заменить… Неужели он мне больше не доверяет и думает, что я выйду из подчинения, и стану неуправляемым? Нет, этого не может быть…»
Откуда-то в поле зрения появился Заур Борода.
– Амир, пришел мой агент с равнины, – тревожно сказал он. – Там ходят слухи про разбитую колонну…
Голос разведчика словно проходил сквозь вату.
– Какие слухи? – собрав волю в кулак, спросил Саббах. Он себя плохо чувствовал, и не понимал – в чем дело. Лицо Заура двоилось, чтобы увидеть стоящего рядом Хуссейна, надо было повернуть голову… Как будто он смотрел сквозь ружейный ствол…
– Типа местные мунафики взяли на анализ кровь с машин, а она баранья оказалась…
Хуссейн и Абдаллах расхохотались.
– Значит, кафиры и есть бараны!
Но гости не смеялись. Лицо Графа будто окаменело.
– Что удивительного? – как можно небрежней сказал он. – Сколько бараньих туш перевезено в тех машинах?
– Нет, это доказывает, что все федералы – бараны! – продолжали веселиться телохранители.
А Саббах вдруг все понял!
«Баранья кровь… – эти слова оказались ключевыми ко всему происходящему. – Никакие не слухи – это правда! Расстрел колонны был имитацией, а группа – подставная! Возможно, и Тимур на другом конце связи был подставным! Но как они это сделали?! Все расскажут, надо только снять с них кожу…» Перед глазами все плыло, жар мангала докатывался волнами, как надвигающаяся вулканическая лава…
Саббах вскочил, выщелкнул клинок своей трости и вонзил в грудь Графа. «Хватайте их!» – рявкнул он.
Но это происходило только в его гаснущем сознании. В реальности грозный амир наклонился вперед, и упал с кресла, раскинувшись на холодных каменных плитах. Оба телохранителя бросились на помощь. Абдаллах припал ухом к груди хозяина, затем принялся делать ему искусственное дыхание… Хуссейн стоял рядом на коленях, поддерживая голову Саббаха, и растерянно наблюдал за тщетными попытками товарища.
– Амир умер! – вдруг сказал Абдаллах.
– Но отчего? – растерянно спросил Хуссейн. – Он не ранен, до него никто не дотрагивался, он ничего не ел… Отчего он мог умереть?!
– Только от них! – рявкнул Абдаллах, вскочил на ноги и, сдернув с плеча автомат, со звериным рычанием навел его на гостей.
Но Умар его опередил. Все получилось так, как он мечтал, даже лучше: короткая очередь вошла под поднятый локоть правой руки, на этом направлении ее даже не могли случайно отклонить запасные магазины в нагрудных карманах жилета-разгрузки. Пять пуль, разрывая внутренние органы, кучно прошли сквозь грудную клетку и, вырывая куски мяса, вышли из левого бока, оставив широченный раневой канал, сквозь который можно было рассмотреть искаженное лицо ничего не понимающего Хуссейна. Вторая очередь угодила как раз в него, стерев изумление, как, впрочем, и любые другие чувства, которые могли на нем отражаться. Телохранители упали друг на друга крест-накрест, подтвердив известную истину: никакие мышцы и бойцовские способности не способны остановить пули, пробивающие стальной рельс… Все произошло мгновенно, Заур даже не успел ничего понять: третья очередь снесла ему голову.
Сандаловцы бросились к убитым. При жизни иорданцев называли ходячими арсеналами – сейчас они превратились в лежачие арсеналы: у каждого по два «Стечкина», по автомату, гранаты и ножи. Группа быстро вооружилась.
– Только до Саббаха не дотрагивайтесь! – предупредил Граф, забирая автомат Заура.
– Что это было? – спросил Монтана, кивнув на труп амира.
– Контактный яд. Опасная штука. Лучше держаться от него подальше.
Они огляделись. Повар бросил мангал и убежал. Умар, расставив руки, остановил десяток выбежавших из казармы и ничего не понимающих бойцов.
– Амир Саббах умер от сердечного приступа! – громко объявил он. – Его охранники перестреляли друг друга. Возвращайтесь обратно и ждите команды!
