Чекисты - Александр Александрович Тамоников
– Их помещичья усадьба давно заброшена. Еще в семнадцатом году крестьяне отличились – от благодарности за благотворительные дела и дурной нрав Поливановых разорили все имение к чертям. Так его никто и не восстановил.
– Ну и что?
– Там на территории пруды заросшие, фонтаны со скульптурами без рук. И подвалы, подземные коммуникации, – Великопольский отхлебнул кофе и оценил его: – Хороший. Не из магазина.
– Еще бы… Чего кота за хвост тянешь? Давай к сути.
– Там в подвалах склад оружия. Большой склад.
– Откуда узнал?
– Как обычно – из обувной мастерской. Моисей просил прикинуть, как бы склад поближе к городу переместить.
– А это не проверка? Вот прихлопнем мы склад, и сразу станет ясно, кто его сдал.
– Скорее на других подумают. Я позаботился. И вообще, я у них пока как жена Цезаря – то есть вне подозрений.
– Свежо предание. Они подозревают всех, я тебя уверяю… Ладно. Будем думать. Но и ты не расслабляйся…
Решили мы с Фадеем припомнить пластунскую юность. Прихватили секретные карты местности. И с утречка пораньше отправились на разведывательную вылазку.
Осторожно пробрались через леса, обогнули обширные пшеничные и ржаные поля. Вот и усадьба. Серые крепкие стены. Окна без ставней и рам – отсюда крестьяне утащили все, что только можно, оставив коробку, сделанную на века, которую ни один лом не возьмет. Парк радовал глаз обещанными Великопольским разбитыми скульптурами и фонтанами. Наверное, красиво когда-то было. По уму здесь бы санаторий сделать. Но теперь это все территория колхоза «Красный большевик», а там дела никому до архитектурных достопримечательностей нет – планы бы по заготовкам закрыть и на трудодни народу зерна отсыпать вдоволь.
– Повесть у Гайдара недавно вышла «На графских развалинах». Я дочкам вслух читал, – разглядывая усадьбу с пригорка в бинокль, прошептал Фадей.
– Про что?
– Да все про то же. Про врагов народа, клады и заброшенные усадьбы.
Мы довольно долго пролежали на нашем пункте наблюдения в кустарнике. Пытались выявить какие-то признаки чужого присутствия на территории. Никого не увидели. Интуиция тоже молчала.
– Пошли, посмотрим, – предложил я.
Вход в подземелья был за большим фонтаном прямо перед главным входом. Отодвинули люк. Спустились по ступенькам.
Внутри пыль, затхлость. Теперь главное – не нарваться на какой-нибудь сюрприз типа мины и не сбить сторожевичок, который просигнализирует – здесь были люди.
Нашли мы хорошо замаскированный проход вниз. А дальше был просторный подвал. Лучи фонариков заплясали по замшелым склизким стенам и штабелям ящиков.
– Это же просто песня какая-то, – уважительно протянул Фадей.
Да, склад производил впечатление. Чего там только не было! Винтовки Мосина. Пулеметы. Даже миномет с боезапасом имелся. Взрывчатка. Огромное количество боеприпасов. Военное имущество. Можно спокойно стрелковую роту вооружить.
– Это к чему же они готовятся? – озадаченно произнес Фадей.
– Узнаем, – произнес я. – Обязательно узнаем.
– А ты видишь, что за оружие?
– Со складов РККА. Даже в масле.
– Ну, так дело военных не зря еще продолжается, – хмыкнул Фадей. – Надо засаду тут выставить.
– Засаду не надо. А вот группу наблюдения – железно.
– Наблюдать на открытой местности и вести по лесам и долинам объект, – скептически произнес Фадей.
– Подумаем. Решим. А сейчас двигаем отсюда, пока не наследили и не нашумели.
Только вот продумать и решить мне не дали.
Утром в кабинете возник Опанасенко – верный помощник Граца, выкинуть которого у меня еще не дошли руки. А с ним трое незнакомых людей в ладно сидящей форме НКВД и при этом мне совершенно незнакомых…
Глава 20
Они были собранны, сосредоточенны. И, видимо, наслышаны о моих боевых навыках. Поэтому у двоих атлетически сложенных сержантов в руках были пистолеты «ТТ», и я у них маячил на мушке. Третий, двухметровый детина с лейтенантскими петлицами, по-хозяйски уселся за стол и стал раскладывать бумаги из своего портфеля.
Бумаги были в порядке. Ордер на арест подписан самим Ежовым и каким-то большим прокурорским чином.
Фадей, который как раз был у меня на докладе, поинтересовался у незваных гостей:
– Вы откуда такие красивые?
– Второй раз повторяю для непонятливых. Особая группа НКВД СССР, – лейтенант вытащил из нагрудного кармана удостоверение и продемонстрировал его небрежно. – Из Москвы должны были сообщить дежурному по спецсвязи о нашем прибытии.
– Мы не гордые. Проверим. – Фадей поднял телефонную трубку. Дозвонился до дежурного.
Тот сообщил, что только что был звонок по ВЧ из Москвы. Подтвердили полномочия спецгруппы.
– На что полномочия? – поинтересовался Фадей.
– На все, что им вздумается, – раздраженно воскликнул дежурный, которому варяги тоже пришлись не по душе. – Хоть Управление взорвать.
– Понял тебя, – Фадей зло кинул трубку на телефон.
– Посторонним освободить помещение, – глянул на Фадея лейтенант.
– У меня мой начальник имеется, – бросил Фадей.
Мы переглянулись.
В его глазах я читал четкий вопрос: «А не передушить ли нам всех этих варягов и не соскочить ли?» Я подал едва заметный знак. У нас своя система знаков, еще с Первой мировой. Два оттопыренных пальца левой руки означали твердое – не лезь, не отсвечивай, не рискуй, что бы ни случалась.
– Выполняйте, Фадей Пантелеймонович, – сказал я. – И до встречи. Она не за горами.
Лейтенант с сомнением хмыкнул. А потом грозно и сурово отчеканил:
– Сдайте оружие и документы.
Пускай забирают. Не жалко. Вот мой видавший виды и не раз спасавший меня наган. Вот удостоверение, подписанное Ежовым.
Опанасенко от радости чуть не подпрыгивал. Вот же сволочь такая. Похоже, в этом представлении имеется и его заслуга.
– Ну что, вражья морда, и твой час пришел, – выдал он.
– Помолчите, товарищ Опанасенко! – резко и презрительно бросил москвич и махнул мне рукой. – Пройдемте. Машина внизу.
Машина внизу – и все. Ни обыска, ни взятия объяснений. Все интереснее получается.
Радиатор у полуторки «ГАЗ-АА» с глухим кузовом – специально для перевозки задержанных – закипел километров через двести от города.
Лейтенант растерял свою невозмутимость, раздраженно костеря шофера:
– Шевелись, черти тебя дери! У нас задание доставить его как можно быстрее!
– А я что? – огрызался шофер. – Вон, клапан! Давно менять надо. А у них все нет!
Доколдыбали мы до Москвы с горем пополам.
И устроили меня на проживание во внутренней тюрьме Лубянки. У деникинцев сидел. Теперь вот у моих коллег.
Тоскливо, да. Но я не собирался сдаваться. Жизнь не закончена. Кроме того, я знал точно, что вернусь. И расплачусь по всем счетам. Найду этого Бая. Прихлопну «Картель». И наведу стальной революционный порядок…
