Дик Фрэнсис - Перекрестный галоп

— Так почему же продали компанию?

— Мне шестьдесят восемь, дети не питают ни малейшего интереса к бизнесу вообще и уж тем более — к производству дренажных труб. Им это скучно. А мне нравилось. Привык приезжать на фабрику в Суиндон к семи утра и раньше десяти вечера обычно не уходил. Страшно увлекательное было дело.

— А жена не возражала? — спросил я.

— Наверное, — со смехом ответил он. — Но ей всегда страшно нравится делать покупки в «Харродс».[18]

— Так чем собираетесь заняться дальше? Начнете новый бизнес?

— Нет, — ответил он и вздохнул. — Не думаю. Наверное, буду чаще ездить в «Харродс» вместе с женой. Надо же куда-то девать все эти деньги.

Перспектива заниматься шопингом с женой его явно не вдохновляла. Оказывается, я не единственный на свете человек, который смотрит в будущее без особого оптимизма.

— Заведите скаковых лошадей, — предложил я. — Слышал, это прекрасный способ извести целую кучу денег и получить при этом удовольствие.

— А что, замечательная идея, — оживился он. — Именно этим и займусь.

— И еще, — заметил я, — могу подсказать, как избегнуть при этом налогов на добавленную стоимость.

Оба мы громко расхохотались.

Надежды мои оправдались. С Мартином мы расстались как друзья, а не враги.

Мартин позвонил мне на мобильник четверть четвертого, когда я лежал на диване у Яна, дремал и одним глазком смотрел трансляцию скачек из Хантингдона.

— Что слышно из банка? — спросил я, тотчас проснувшись.

— От них ничего, — ответил он. — Но мне только что звонил Джексон Уоррен.

— Ого! — воскликнул я. — И что сказал?

— Пытался сказать, что в банке Гибралтара допустили какую-то ошибку и по непонятным причинам вернули два миллиона долларов на мой счет. А потом спросил, не отдам ли я своему банку распоряжение вернуть их обратно.

— Ну а вы?

— Я выразил удивление, что именно Джексон звонит мне по этому поводу, сказал, что не знал, что он как-то связан с организацией фонда. Сказал, что считал его одним из довольных всем вкладчиков.

— А он что?

— Он забормотал что-то на тему того, что ему только что позвонил управляющий фондом, якобы он-то и попросил позвонить мне, зная, что мы с Джексоном в дружеских отношениях.

Он умолк.

— Да? — сказал я. — И что дальше?

— Ну тут я немного вышел из себя. Сказал ему, чтоб заткнулся, что я не собираюсь вкладывать деньги в предприятие, к которому он имеет хотя бы малейшее отношение, поскольку он надул меня. И еще сказал, что сообщу об этом случае в Финансовое контрольное управление.

— Наверное, это ему не слишком понравилось, — заметил я.

— Конечно, нет, — сказал Мартин. — Он тут же стал мне угрожать.

— Он… что?

— Сказал мне прямым текстом, что если я пойду с жалобой в ФКУ, то сильно об этом пожелаю. Я спросил, что именно он имеет в виду, но он ответил лишь «сам сообрази».

Ту же фразу бросил мне и Алекс.

— И вот еще что, — продолжил Мартин. — Похоже, он и на вас зуб имеет.

— Это как понимать?

— Он недвусмысленно обвинил меня в том, что я связался с вами с целью обманом выманить деньги. На что я ответил, что все зло исходит от него, и посоветовал прочистить мозги и следить за тем, что говоришь.

Я далеко не был уверен, что оскорблять Джексона Уоррена было разумно. Оскорбления часто приводят к непредсказуемой реакции, в частности, кое-кто из историков считает, что жестокое нападение Саддама Хусейна на Кувейт в 1990-м было спровоцировано личным оскорблением, которое нанес иракскому народу эмир.

— А он не спрашивал, где я нахожусь? — спросил я.

— Меня? — Мартин рассмеялся. — Не то что спрашивал, требовал сказать. На что я ответил, что понятия не имею, где вы. А если б и знал, не сказал бы.

— Ворота у вас надежные? — спросил я.

— А что? — Тут впервые за все время он забеспокоился.

— Думаю, что Джексон Уоррен человек крайне опасный, — ответил я. — Мартин, это не игра. Один раз он уже пытался убить меня, уверен, попробует опять, без всяких колебаний. Так что держите ворота на замке и смотрите в оба.

— Ладно, — ответил он и повесил трубку. Наверняка побежал проверять, надежно ли заперты его ворота изнутри.

Может, теперь самое время привлечь полицию, и плевать на всякие осложнения с налогами? Но что я им скажу? «Послушайте, офицер, Джексон Уоррен пытался убить меня, приковав на цепь в заброшенном стойле и оставив там умирать от жажды и голода. И я простоял на одной ноге несколько дней, и спастись удалось, только вырвав кольцо от цепи из стены. А потом пришлось перелезать через стены других стойл и выбить окно в кладовой. Правда, я решил рассказать вам об этом только теперь, после того, как я шастал по Беркширу в камуфляжной раскраске, затем напал на пособника мистера Уоррена и пытал его с помощью ненастоящего инсулина и шприца для внутривенных вливаний. А информацию, полученную незаконным путем, использовал для перевода одного миллиона американских долларов из компании мистера Уоррена в Гибралтаре на личный счет моей матери в банке Хангерфорда». Так, что ли?..

Как-то не верилось, что, выслушав все это, полиция из местного участка рванет к дому Джексона с целью немедленно арестовать его. Скорее всего, они отправят меня к психиатру, и уж тогда Джексон точно будет знать, где я нахожусь.

Гораздо безопасней, подумал я, залечь на какое-то время на дно и выждать, когда гроза промчится мимо.

Заблуждался ли я? Позже выяснилось, что даже очень.

Первым признаком, что события принимают нежелательный оборот, был громкий стук в дверь квартиры Яна, сразу разбудивший меня.

В комнате было темно, как в колодце, я на ощупь стал искать выключатель. В дверь продолжали бешено барабанить. Я включил свет, взглянул на часы. Половина второго ночи. Кто может ломиться в дверь в столь неурочный час?

Я схватил рубашку и подошел к двери. И уже собрался было отпереть ее, как вдруг передумал и отступил. Что, если это Джексон Уоррен? Или Алекс Рис? Или же Питер Кэрравей?

— Кто там? — крикнул я.

— Дерек Филипс, — последовал ответ. Мой отчим.

Из спальни, протирая сонные глаза, вышел Ян в трусах в синюю полоску.

— Что, черт возьми, происходит? — спросил он, щурясь от яркого света.

— Отчим пришел, — ответил я.

— Ну тогда открывай.

Но я все еще опасался.

— Ты там один? — крикнул я.

— Какая, черт побери, разница? — Ян рванулся к двери. — Открыть эту долбаную дверь, и все дела! — Он протолкнулся мимо меня и отпер сам.

Дерек ввалился в комнату, он был один.

— Слава богу, — пробормотал он. А потом увидел меня. — А ты какого черта тут делаешь?

Вопрос я проигнорировал.

— Что стряслось, Дерек?

— Твоя мама… — выдавил он.

О, нет, только не это, подумал я. Должно быть, все же решилась на самоубийство.

— Что с ней? — с замиранием сердца спросил я.

— Ее похитили.

— Что? — я просто ушам своим не верил.

— Похитили ее, — повторил он.

Как-то странно все это звучало.

— Кто похитил? — спросил я.

— Двое мужчин, — ответил он. — Хотя приходили за тобой.

Дерек и Ян смотрели на меня с укоризной.

— Что за люди? — спросил Ян.

— Не знаю, — сказал Дерек. — На них были такие лыжные маски, но вроде бы люди не очень молодые.

— С чего это ты решил?

— Да по тому, как они двигались.

Я же почти сразу сообразил, что это были за люди. Дерек прав, юнцами их не назовешь. Двое отчаявшихся мужчин под шестьдесят, пытавшихся вернуть деньги, которые, как им казалось, они успешно украли и которые я у них отнял. Но где тогда Алекс Рис?

— Ты уверен, что их было только двое? — спросил я. — Не трое?

— Я видел только двоих, — ответил Дерек. — А почему ты спрашиваешь? Знаешь, кто они? — И они с Яном снова подозрительно уставились на меня.

— Что именно они говорили? — спросил я, стараясь не обращать внимания на эти взгляды.

— Точно не помню. Все произошло так быстро, — ответил он. — Каким-то образом проникли в дом, вошли к нам в спальню. Потом один ткнул в меня стволом ружья и разбудил. — Он едва не плакал, рассказывая все это, только теперь до меня дошло, как, должно быть, они с мамой испугались. — Сказали, что им нужен ты. Мы им говорим, что не знаем, где ты. Наверное, в Лондон уехал, так мы им сказали.

Хорошо, что я не сказал матери, где нахожусь, иначе и мне было бы не миновать визита мужчин в лыжных масках. Но это дорого ей обошлось.

— Но почему они забрали ее? — спросил я, хотя уже знал ответ. Они понимали: я непременно приду за матерью. — Они сказали, куда ее увозят?

— Нет, — ответил Дерек. — Но потом сказали одну странную вещь. Что ты должен знать, где она.

— В полицию звонили? — спросил Ян.

— Нет, — с горечью ответил Дерек. — Они сказали, чтобы не смел звонить в полицию. «Попробуй только вызвать полицию, и Джозефин умрет», — так они сказали. И еще велели мне подумать хорошенько и позвонить тебе. — Он кивком указал на меня. — Но я не знал, где тебя искать, даже номера твоего мобильного у меня нет. — Тут он расплакался. — Вот и решил спросить Яна.