Александр Тамоников - Черные дьяволы
– До чего же самовольная дама. Настоящая местная Жанна д’Арк! Так, оставляешь здесь группу Аслана, остальным отход в овраг!
– Понял!
– Давай! Отход… – Тимохин взглянул на часы, удивился. – Ого! Уже 12.20. Быстро же пролетело время, так, значит, начало отхода основных сил в 12.30!
– Понял, командир!
– Выполняй! Да, одного из ополченцев отправь на восточную высоту, там была моя позиция, и с нее через оптику хорошо просматривается прилегающая к селу местность. Благо, и дым понемногу рассеивается. Работай, Тимур!
В 12.30 группы «Орион» и «Алтай» начали отход в овраг.
Вскоре бойцы спецназа и командир отряда ополченцев, конвоировавший несущих тело погибшего осетинского юноши, вошли в балку. Их встретил Давид.
Доложил, что в лагере беженцев все в порядке, пожаловался на поведение Беллы Худаевой:
– Ну ничего не смогли с ней сделать. Как кошка забралась на вершину и сидела там, пока шел бой. И я не мог послать бойцов снять ее оттуда.
– Мне известно об этом.
Давид увидел грузин, положивших тело парня на дно оврага, спросил хрипло:
– Кого?
– Тамерлана Кулова, – ответил Багоев.
– Как?
– Бросился на бронетранспортер с гранатами.
– Да-да, он всегда был отчаянным парнем.
– Ты сообщи о смерти Тамерлана его родителям, пусть заберут. И решай, здесь похоронить или на кладбище, когда вернемся на пепелище, оставшееся от нашего села!
– Сообщу!
Командир группы ополченцев кивнул на пленных:
– А с этими что будем делать? Судить по нашим законам?
– Нет! Пока держать при себе, отдельно от людей и под охраной. Потом… потом не знаю. Наверное, их заберут в Цхинвал, когда выбьем грузин.
– Тогда лучше их сейчас спрятать. А то родственников Тамерлана сдержать будет трудно.
– Прячь, скрывай, что хочешь делай, но пленных никто не должен и пальцем тронуть. Это приказ подполковника!
– Понял! Спрячу на позициях! Так вернее.
Тимохин присел на валун, закурил. Шепель принес кейс со спутниковой станцией, которая подавала сигнал вызова.
Тимохин включил станцию. Шепель удалился.
– Живой? – раздался в трубке голос Феофанова.
– Да пока еще живой!
– Мне сообщили, в селе сильный бой был.
– Да, не слабый!
– Давай, подробней!
– Без хронологии, потому как счет времени с начала схватки потерял. Не поверите, Сергей Леонидович, даже не заметил, как рассвело!
– У меня подобное тоже было. Правда, давно.
– Понял, докладываю. Да, бой был. Село атаковала передовая ударная группировка грузинской пехоты после недолгой артподготовки САУ «Пион». Группировка включала в себя пять танков, четыре бронетранспортера и два взвода пехоты, не считая личного состава десанта бэтээров. В результате применения нами противотанковых и противопехотных мин, а также выстрелов гранатометов «РПГ-7» и «Муха» уничтожено семь танков противника, три бронетранспортера и практически все пехотинцы. Троих грузин взяли в плен. После чего грузинская артиллерия обрушила на село шквал огня. Применялись и самоходные артиллерийские установки (САУ), и реактивные системы залпового огня (РСЗО) «Град», и их чешский аналог «RM-7». Не осталась в стороне авиация. Штурмовики «Су-25» грузинских ВВС нанесли удар по селению ракетами класса «воздух – земля»! Но уже после того, как мы покинули и селение и господствующие высоты.
– Подожди, – сказал генерал. – Тимохин, ты говорил, что в передовой группировке было пять танков, а доложил об уничтожении семи. Оговорился?
– Никак нет, Сергей Леонидович. Одновременно с наступлением на село грузины атаковали наш южный миротворческий пост. Четырьмя танками, шестью бронетранспортерами и подразделением пехоты. Нашим ребятам-миротворцам удалось сжечь два танка и три бэтээра. О потерях личного состава с той и другой стороны мне ничего не известно. Но вряд ли миротворцам удалось уйти в Цхинвал. Так вот бронетранспортеры, пробив оборону поста, двинулись в южные районы столицы Южной Осетии. А два оставшиеся невредимыми танка пошли на село с запада. И в результате были уничтожены бойцами прикрытия населенного пункта. Один бронетранспортер мы упустили. Повредили, но он сумел отойти. На него гранатометов и зарядов не хватило. Один парнишка-осетин из ополчения рванулся на бэтээр с ручными гранатами. Этот мальчик единственный, кто погиб у нас. Подсчитать точно потери личного состава грузинской армии на данный момент невозможно. В настоящее время находимся в овраге, где укрылись жители разрушенного села.
Феофанов спросил:
– Не опасаешься, что грузины вновь предпримут прорыв через село или используют для подхода к Цхинвалу вообще все восточное направление? Не застанут вас врасплох?
– Не опасаюсь. Селение разрушено настолько, что через него бронетехнике не пройти, как не пройти ей и в районе оврага. Холмистая местность не позволит. Ну, а выход отдельных подразделений нам не страшен. Единственное, что вызывает опасение, так это действие штурмовой авиации. Грузинские «Су-25» и вертолеты огневой поддержки «Ми-24» были бы очень некстати. Против них нам защищаться нечем. Но, думаю, грузины уже вычеркнули из карт село после массированного налета.
– Ясно!
– У меня к вам два вопроса, генерал!
– Задавай!
– Первый: когда ждать группу спецназа «Зебра»? И второй: что происходит на западе от Цхинвала? Какие новости от Крыма, если они есть?
Генерал откашлялся:
– Начну со второго вопроса. Крымов находится на рубеже ожидания прибытия в Южную Осетию диверсантов Хеллера. По докладам поста наблюдения, «дьяволы» пока продолжают оставаться в лесу. Теперь о «Зебре». Она уже находится в Южной Осетии. В двадцати пяти километрах от тебя. Переброска через хребет прошла успешно, и спецназ идет к тебе, ориентируясь на овраг эвакуации жителей села. Где-то в 16 часов должны подойти, предварительно связавшись с тобой.
– Это я помню! И это хорошо, что спецназ близко.
– «Зебра» возьмет под охрану беженцев, ты же свяжешься с Крымовым. Он определит «Ориону» и «Алтаю» порядок дальнейших действий!
– Я все понял, Сергей Леонидович!
– Хорошо! Передай бойцам мою благодарность за мужество, проявленное в ходе отражения нападения противника на мирное село. И до связи, подполковник!
– До связи, генерал!
Александр отключил станцию. Передал ее Шепелю. Сзади раздался голос прапорщика Бирюкова:
– Ну куда вы, дамочка, нельзя без маскировки перемещаться по оврагу. Идите в укрытие!
В ответ прозвучал женский голос:
– Извините, офицер, но мне необходимо поговорить с вашим командиром.
– Не могу я вас пропустить. Подполковник занят!
– Но мне надо!
Тимохин узнал голос неугомонной Беллы Худаевой. Улыбнувшись, приказал Бирюкову:
– Пропусти, Ваня, женщину! Она здесь комендант лагеря.
Прапорщик, пожав плечами, отошел в сторону.
Удалился и Шепель, отправившись к группе бойцов спецназа, прилегших отдохнуть на склоне оврага.
Женщина подошла к Тимохину. Александр взглянул на нее:
– Мне тут доложили, что вы, уважаемая Белла Ахмедовна, полностью игнорировали требования командира группы прикрытия. Позвольте узнать, что означает подобное самовольство?
– Я не могла оставаться в укрытии, когда в селе разгорелся бой!
– А как насчет отданного мной приказа?
– Я его не нарушала, за пределы зоны эвакуации не выходила. Спрятала детей и всего лишь поднялась на холм, откуда видела, что происходило в селе.
– Рискуя тем самым обнаружить не только себя, но и остальных жителей, включая собственных детей.
– Этого же не произошло?
– Будем считать, что повезло. Какое у вас ко мне дело?
Женщина сложила на груди руки:
– Я все видела!
Тимохин вновь улыбнулся:
– Что значит «все»?
– Как вы дрались с грузинами. Как жгли их танки, бронетранспортеры. И я… я хочу выразить… нет, это слишком официально… я хочу сказать, что восхищена вашим мужеством. Вы дрались так, будто защищали собственные жилища, свои семьи. И… вы спасли нас, спасли десятки жизней. Спасибо вам!
– Нам удалось выстоять благодаря тому, что в селении не было мирных жителей и мы имели возможность маневра. Помнится, вы были самой ярой противницей эвакуации. Теперь понимаете, чем могло закончиться вторжение грузин в село, если бы население осталось в домах?
– Да, но я все же подчинилась и помогла вывести людей из села.
– Тем самым вместе с нами спасли им жизнь. И еще вопрос, кому люди должны быть больше благодарны.
– Вам!
– Впрочем, теперь это не важно! Мы сделали все, что смогли! Жаль, что погиб ваш паренек. Но погиб он, как герой. Помните его подвиг!
– Мы ничего и никого не забудем!
– Вот и хорошо, а сейчас ступайте к своим очаровательным близняшкам.
