Стивен Хантер - Жарким кровавым летом
— Вы имеете в виду их босса?
— Да.
— Са-ар, не подумайте, что я вас не уважаю, но ежели Грамли, все, сколько у вас есть, на него насядут, то мало чего у них получится. Ничего хорошего, окромя плохого — для них.
— Опиши его, пожалуйста.
— Ну, он очень серьезный парень. — Мемфис напряг память, подбирая подходящие аналогии. — У негров есть рассказы о Бампи из Гарлема.
Бампи Джонсон... Оуни хорошо знал Бампи. Бампи частенько сиживал с кем-нибудь из своих людей в «Коттон-клубе», и даже самые крутые белые гангстеры старались обходить его стороной. Да, он понял, что означало это сравнение. Каждое движение Бампи и взгляд его темных, всегда полуприкрытых глаз говорили: если ты меня заденешь, я тебя убью.
— Бампи из Гарлема? Да, я знал его.
— Он был таким же. Все, что было у Бампи, у этого парня тоже есть. Негры сразу просекают, когда у человека дела со словами не расходятся. И этот парень, он как раз такой. На свою собственную смерть ему наплевать. Ни во что он свою жисть не ставит.
— Мы называем его ковбоем, — сказал Оуни.
— Что говорит моя девочка Трина? Она говорит, что наверху он работал так, чтобы ни одну из черных девочек не задело. Там пули так и летали, а он, по ее словам, сильно тревожился, чтобы в девочек не попало. Это что, по-вашему, пустяки? Здесь, у нас, нет таких белых людей. Слышал разговоры, что такие, мол, попадаются иногда на Севере, но здесь таких белых, как этот, не найдешь.
— Что ты хочешь сказать, Мемфис?
— Он не стал стрелять в девочек. Он стрелял поверх их голов. Так, чтобы не убить ни одну черную девочку.
Да, это была новая подробность, которая пока что не встречалась в расследованиях Оуни.
У ковбоя было какое-то особое отношение к неграм? Что, спрашивается, это могло означать?
— А моя главная девочка, Мари-Клер? Она говорит, что старший Грамли приставил пистолет прямо ей к горлу и сказал, что застрелит ее. Вы же знаете, мистер Оуни, что любой белый полицейский в Америке просто посмеялся бы и сказал: валяй, шлепни эту черномазую! Да, посмеялся бы, и все! А этот парень, он-то чего сделал? Он поднял свою винтовку, прицелился и выстрелил этому, последнему Грамли в самый краешек головы, так что Мари-Клер смогла вырваться, а другие парни только после этого стали стрелять в последнего. Ни один белый полицейский не стал бы так поступать, и никто не знает об этом лучше, чем Мемфис Добряк, это я вам точно говорю, да. Мне пришлось заработать мои шрамы, чтобы в этом убедиться.
— Ты, пожалуй, прав, — согласился Оуни.
Он хорошо знал, что в такой ситуации, в каком бы городе Америки ни происходило дело, полицейские просто стали бы стрелять и, не задумываясь, убили бы и преступника, и заложника, достигнув сразу двух целей: избежать любой опасности и заодно немного позабавиться.
Ковбой почему-то любит негров.
Интересно...
— Что ж, Мемфис, ты был мне очень полезен.
— Спасибо, са-ар, — сказал Мемфис Добряк.
— К сожалению, я не могу отвезти тебя домой.
— А?
— Да. Не нужно, чтобы меня видели вместе с тобой. Сам знаешь, приличия и все такое. Вон те люди, они позаботятся о тебе.
— Мистер Мэддокс, это же парни Грамли и...
— Тебе не о чем волноваться, старина. Ты под моей защитой.
Он улыбнулся. Дверь открылась, и водитель Оуни просунулся внутрь, положил мощную руку на плечо Мемфиса и без усилия вытолкнул его наружу.
Несколько молодых представителей клана Грамли сначала молча смотрели на Мемфиса, а потом начали медленно окружать его.
28
Среди многих вещей, которых коллеги не знали об Уолтере Ф. (в прошлом Коротышке, а теперь Френчи) Шорте, было следующее: он был обеспеченным человеком.
Не богатым, не миллионером, не плейбоем, не игроком в поло или кинопродюсером, но все же человеком, имевшим стабильный доход, который обеспечивал ему постоянный комфорт в жизни и позволял потворствовать своим слабостям. Этот доход образовывался из старых семейных вложений в канадскую древесину, американское фармацевтическое производство и железные дороги, а также из большой доли в капитале филадельфийской производственной компании, выпускавшей, помимо всего прочего, маленькие медные заклепки, которые использовались для фиксации дырочек в поясных ремнях американских солдат, разбивших войска «Оси»[39] в ходе недавней войны.
И потому, когда Френчи прибыл в Хот-Спрингс в своем джинсовом комбинезоне, поношенной рубашке хаки, помятой куртке и надвинутой на глаза фетровой шляпе и с пистолетом сорок пятого калибра в кобуре, висящей на ремне его пояса справа сзади, первое же, что он сделал, должно было удивить любого. Он отправился в свое тайное пристанище.
За ним был записан номер в отеле «Нью-Уэверли». Френчи проскользнул через вестибюль, стараясь не привлекать к себе внимания. В номере он принял душ, смыв с себя дорожную пыль, как следует вытерся полотенцем и лег вздремнуть до вечера. Проснувшись, он открыл платяной шкаф и выбрал себе хороший костюм от «Брукс бразерз» — светлый, как того требовал летний сезон, — пару легких кожаных туфель, голубую сорочку и галстук в красно-черную полоску. Завершив свой наряд ослепительно-белой панамой, он вышел и некоторое время гулял по городу — прекрасно одетый молодой человек спортивного вида, не имеющий ровным счетом ничего общего с мрачным участником отряда джейхокеров, терроризировавшего город в течение нескольких последних недель.
Сначала он сделал то, что сделал бы в таких обстоятельствах любой молодой человек. Он немного поиграл в казино, прекрасно пообедал в ресторане, чуточку выпил, а потом отправился в высокоразрядные заведения, расположенные в дальнем конце Сентрал-авеню, посетил по очереди «Огайо», «Южный», «Арлингтон» и многие другие монументы, воздвигнутые в честь смысла существования Хот-Спрингса, пройдя в один конец по одной стороне проспекта, а обратно — по другой.
После этой прогулки он вернулся в «Нью-Уэверли» и проспал двое суток подряд.
На третий день Френчи совершил экскурсию в магазин, где распродавали армейское имущество, и сделал множество удивительных покупок. Оставшуюся часть дня и ночь он снова посвятил развлечениям. Он никому не звонил по телефону, потому что у него не было никаких друзей, а его семейство не особенно интересовалось тем, где он находится и что он делает: после тех неприятностей, которые он причинил родным, они хотели только одного — чтобы он всю оставшуюся жизнь держался подальше от Пенсильвании.
На четвертый день он снова спал допоздна, затем легко позавтракал в ресторане отеля, после чего вернулся в свой номер. Там он открыл бумажный мешок, который накануне принес с распродажи, снял свой роскошный костюм и надел то, что достал из мешка: пару новых черных спортивных туфель, черный норвежский свитер и грубые синие рабочие брюки. Он также взял небольшой коричневый чемоданчик с инструментами. Выбравшись из отеля через черный ход, Френчи направился по тихим улочкам, переулкам и узким проходам с такой уверенностью, будто тайно изучил город по карте (которая у него действительно имелась). И вот наконец лишь забор отделял его от места назначения.
Кто-то когда-то сказал в разговоре по поводу Бюро стратегических служб, что лучшие воры-домушники получаются из аристократов, и Френчи собирался подтвердить мудрость этого суждения. Он перемахнул через забор и стремительно перебежал к огороженному четырехэтажному кирпичному зданию. Там еще оставался кто-то из персонала, но свет горел лишь в нескольких окнах первого этажа рядом с главным входом. Верхние этажи были темными.
Френчи нашел точку опоры — медный пожарный гидрант, ловким движением перебрался с него на оконный проем, а оттуда, используя силу запястий и предплечий, подтянулся к краю крыши заднего портика и с громким «ух!» перебросил наконец тело на крышу портика. Он лежал там, тяжело дыша и представляя себе, что он проникает в немецкое посольство в Лиссабоне в поисках шифров или сведений о секретных агентах, как это делал во время войны его дядя.
Но хот-спрингский офис «Белл телефон» в конце августа 1946 года охраняли вовсе не эсэсовцы с пистолетами. К этому времени их вообще осталось на земле очень мало. Единственным потенциальным препятствием для Френчи мог оказаться ночной сторож, который никогда не покидал свой пост на первом этаже. Да и зачем? Кому могло прийти в голову забираться в телефонную компанию? Что вор мог надеяться там найти — никели из телефонов-автоматов, что ли?
Френчи был полностью готов к тому, чтобы проникнуть в здание; в конце концов, еще в Чоат-скул[40] он прославился тем, что раздобыл вопросы экзамена по биологии для первого года обучения, и сделался легендарным героем среди школьников, причем руководство школы беспечно оставило этот «подвиг» безнаказанным. В Принстоне он попытался проделать тот же самый трюк с экзаменом по физике, был пойман и исключен из колледжа (в первый раз); вернее, он был не пойман, а предан одним гадом-пуританином, считавшим, что такие вещи делать нельзя.
