Андрей Воронин - Слепой против маньяка
– Все-все, приятель, хватит. По счетчику, как положено.
– Хватит так хватит, – сказал Глеб и захлопнул дверцу.
«Слава Богу, избавился», – подумал таксист и, влившись в поток машин, помчался по проспекту Мира.
Глеб осмотрелся по сторонам, ничего подозрительного не заметил и двинулся к тому двору, где, по его разумению, должен был сидеть в беседке Сиротка.
Конечно же, того там не оказалось. У одного из подъездов стоял фургон, и трое мужчин в джинсовых куртках разгружали добротную импортную мебель.
«Вольво» видно не было, двое «жигулей», «москвич» и джип – вот и все машины, если не считать огромного «КамАЗа» с фургоном.
Глеб поморщился и направился туда, где ночевал накануне.
А Сиротка пошел в магазин и купил не бутылку вина, а бутылку водки и целую сумку еды. Правда, еду он покупал дешевую, а вот водку взял хорошую.
Он пришел в брошенный дом, поднялся в квартиру, достал из сумки бутылку водки, отвинтил пробку, налил полный пластиковый стаканчик, крякнул и залпом выпил. Затем отломил кусок хлеба, пожевал и, опустившись на корточки, прислонился к стене и задремал.
* * *Григорий Синеглазов решил отправиться на поиски очередной жертвы. Он надел кашемировое пальто. спрыснул себя дорогим английским одеколоном, взглянул в зеркало, проверил портмоне и только после этого покинул квартиру, тщательно закрыв замки.
У подъезда он столкнулся с соседкой с первого этажа.
– А что это вы без собачки? Как она себя, кстати, чувствует? – учтиво осведомился Григорий.
– Ой, вы знаете, ей стало лучше, наверное, у нее были глисты, но я попоила ее отварами, и ей значительно лучше. Вот сейчас покормлю и пойдем на прогулку.
– Успехов вам, – сказал Григорий.
Женщина улыбнулась приветливому соседу и, услышав отрывистый лай собаки, поспешила открыть дверь своей квартиры.
Григорий Синеглазов сел в машину, положил руки на руль и несколько минут молча сосредоточенно размышлял, решая, куда же направиться. Время было раннее и, скорее всего, девицы еще не вышли на работу. Но ему и не хотелось брать профессиональную жрицу любви, он хотел маленькую девочку. А вот где ее найти, он не знал, но, как всегда, понадеялся на счастливый для себя случай.
Он повернул ключ, запустил двигатель и, выжав сцепление, медленно развернул свой автомобиль среди тесно поставленных машин. Проезжая рядом с фургоном, груженным дорогой мебелью, зачем-то посигналил. Рабочие, держа на руках огромный шкаф, повернули в его сторону головы, и один из них бросил короткое обидное слово и сплюнул вслед быстро удаляющейся «вольво».
* * *Настя Левицкая и Петя Угрюмов сидели в квартире преподавательницы английского языка. Их родители платили этой пожилой даме деньги за то, что она подтягивала их чад по английскому языку. Бывшая преподавательница, а теперь пенсионерка, относилась к своим обязанностям с большим рвением. Она буквально муштровала детей, заставляя их повторять фонемы, чисто выговаривать слова, то и дело поправляя неверное произношение. И ученики под ее бдительным оком семимильными шагами продвигались к успехам.
Родители Пети Угрюмова и Насти Левицкой даже решили увеличить плату, хоть учительница об этом и не Просила. Но, посовещавшись, родители решили, что вместо того, чтобы нести конверт с деньгами, они лучше купят Елизавете Петровне какой-нибудь подарок.
– …На этом наше сегодняшнее занятие закончено, – официальным тоном сказала Елизавета Петровна.
Настя закрыла тетрадь и взглянула на Петю, тот посмотрел на учительницу.
– А на дом вы нам что-нибудь зададите?
– Задавать ничего не буду, но, надеюсь, что вы, как хорошие ребята, повторите то, что мы с вами изучали сегодня.
– А мы все помним, – сказала Настя.
– Вот и отлично. Значит, скоро я вам не понадоблюсь. Сейчас мы с вами попьем чаю, и вы пойдете домой.
– Елизавета Петровна, а вы знаете, – заговорщицким голосом произнесла Настя, – мой папа сказал, что он подарит вам большой букет цветов.
Пожилая женщина зарделась.
– Передай ему, чтобы он ни в коем случае этого не делал. Ведь знаешь, каких денег сейчас стоят цветы.
– А мой папа богатый.
– Ну и хорошо, что богатый, – сказала учительница. – Но ведь деньги ему тоже не даром достаются, ему приходится много работать.
– Ладно, я передам, – сказала Настя, – но он все равно купит. Ведь он никогда меня не слушает, он даже маму не слушает. И если уж что-нибудь решит, то обязательно сделает.
Петя принялся собирать свой ранец и поглядывал на Настю, а та все еще пила чай с печеньем.
– Пойдем скорее, Настя, – сказал Петя, закидывая ранец на спину.
– Да погоди, мне папа дал деньги на такси – мы быстро доедем.
– Ой, не надо ехать на такси. Зачем? Лучше купим по шоколадке и еще парочку петард.
Елизавета Петровна строго посмотрела на своих подопечных.
– Если родители сказали, что вы должны приехать домой на такси, значит, вы должны выполнить их просьбу. Ведь они будут волноваться.
– Да никто об этом не узнает, – махнула рукой Настя и поставила чашку на стол.
– Ну ладно, идите.
– А во сколько нам приходить завтра, Елизавета Петровна? – спросил Петя.
Учительница пожала плечами.
– Я целый день буду дома. А если и отлучусь, то ненадолго, в магазин.
– Хорошо, значит, мы придем как всегда. Настя поднялась, одернула коротенькую юбочку.
– Хорошенько застегнитесь. А вообще-то, лучше я прослежу… – сказала Елизавета Петровна, тяжело поднимаясь из мягкого старого кресла.
– Да нет, что вы, мы обязательно поедем на такси, – заверила Настя.
Петя недовольно поморщился. Вот уж эти девчонки, Даже соврать не могут – сразу видно, как покраснели щеки и уши. Вот он может соврать даже не моргнув глазом, даже родители никогда не могут отгадать, правду он говорит или обманывает.
В конце концов дети собрались, и Елизавета Петровна, проводив их до двери, накинула цепочку. Дети весело побежали вниз, перепрыгивая через ступени.
– Так, куда пойдем? – уже на улице спросила Настя. Петя решительно махнул рукой.
– Вон к тем киоскам, на той стороне улицы. И они перебежали улицу на красный свет.
– Фу, чуть под машину не попала из-за тебя, – сказала Настя, оборачиваясь на проносившуюся в брызгах дождя «вольво».
Машина вильнула вправо, и колеса уперлись в бордюр. Григорий Синеглазов, сидевший в «вольво», опустил боковое стекло и начал следить за детьми.
Они подошли к киоску.
– Давай возьмем вот эти шоколадки. – предложил Петя.
– Какие эти? Не хочу я эти, они с орехами. Противные, орехи в зубы набиваются, – возразила Настя.
– Вечно тебе все не так. Не поеду я с тобой никуда, – сказал Петя и надулся.
Он не любил, когда Настя с ним спорила.
– Хорошо. Давай купим вначале твои петарды, а затем, на оставшиеся деньги, шоколад. В конце концов, это мои деньги, мне их дал папа.
– А-а, ты забыла, как в прошлый раз покупали на мои? – сказал Петя.
– Помню, – ответила Настя и просунула деньги в окошко, – нам две петарды.
Самые большие.
Петя схватил петарды и, радостный, бросился по улице.
– Эй, подожди, подожди, – закричала Настя. Но Пети уже и след простыл.
Он свернул за угол, поджег петарду и бросил ее под ноги старушке, которая копалась в урне для мусора. Петарда громко взорвалась. Но старуха даже бровью не повела: она была глухой, и если и слышала что-нибудь, то только тогда, когда ей кричали в самое ухо. К тому же у нее на голове было два теплых платка, и она не слышала оглушительного хлопка петарды.
Петя не ожидал такой реакции – он думал, что старушка испугается, потом будет смешно причитать, погонится за ним, а он воспользуется второй петардой, чтобы замести следы и уйти от погони.
«Ну и нервы», – удивился Петя Угрюмов и выглянул из-за угла.
Насти Левицкой не было видно.
«Куда же она подевалась? – подумал мальчик и взялся за вторую петарду, пытаясь найти хоть какой-то смысл в китайских иероглифах. Он перевернул петарду другой стороной, но там был текст на немецком языке. – Если бы по-английски, то я бы хоть что-нибудь понял».
Мимо медленно проехала «вольво» с девочкой на переднем сиденье.
Петя поднял голову, поискал взглядом свою напарницу по английскому и, не найдя, пожал плечами. Его радовало, что в кармане курточки он ощущает глянцевый картон петарды, правда, последней.
«Вечно она куда-нибудь исчезает», – подумал мальчик, уже забыв о том, что убежал первым. Он подошел к остановке, дождался ярко-желтого автобуса, влез в переднюю дверь и, прильнув лицом к стеклу водительской кабины, стал смотреть на улицу и на вереницы автомобилей, несущихся неизвестно куда.
«Взорву я ее у подъезда, – решил Петя, – котов возле мусорки попугаю. Вот уж выскочат как черти из табакерки!»
На лице мальчика появилась злая улыбка.
