Загадка угрюмой земли - Сергей Сальников
…собери народ, мужей, и жен, и детей, и пришельцев твоих, чтоб они слушали и учились и чтобы боялись Господа Бога вашего и старались исполнять все слова закона сего;
…и сыны их, которые не знают, услышат и научатся бояться Господа Бога вашего во все дни, доколе вы будете жить на земле, чтоб овладеть ею [23] …
И скоро они придут за этой властью – уже начертаны кресты на плащаницах воинов их. Нарекут тех воинов крестоносцами, воинами Сына Божьего, и затопят крестоносцы все земли половодьем, от имени Его огнем и мечом, утверждая новую власть над Миром. И поставят себя наместниками от Бога, и нарекут людей рабами Божьими, сим обрекая народы лишь на безропотное повиновение.
– А Русь… что с Русью станется?
И вновь Ведогор увидел князя в отсветах пламени и едва не отвел очей. Велика тяжесть того, что было ведомо ему, и может, потому его не по-стариковски прямые плечи чуть поникли, а слова исполнились глубокой печалью:
– И Руси уготована участь крещения, многой кровию потомков наших. Отринут Русь от веры истинной, от старых знаний и родовых обычаев. И память предков будет осквернена. И наша, и тех, кто был пред нами за многие тысячи лет до нашего рождения. Нарекут нас пришлые язычниками безвестными, поклоняющимися многим Богам.
Негодующий князь вскочил:
– Русичи – древнейший народ! А они сами и есть языцы![24] И не им, пришельцам, глумиться над нами, их собственный Путь короче тени, отбрасываемой былинкой в степи!
Ведогор осадил князя знаком и оперся грудью о посох:
– Вода камень точит, так и они через века добьются своего – на долгие лета в миру смутное время воцарится. Иные народы и вовсе канут в небытие. Но через боль и страдания очистятся русичи от грязи и срама, и вновь законы Рода возвратятся сынам его. Мы же, Благовед, вольны сохранить не себя, но знания предков наших, в чужих землях гиперборейцами нареченными. Завещано хранить их до той поры, как знак дан будет, дабы через множество веков донести их свет до отроков наших. – Ведогор снял с груди объемный кожаный мешочек на витом ремешке и вытряхнул из него в руку князя некий предмет. – Вот, прими.
Увесистое серебряное кружево величиной с ладонь в виде помещенного в круг квадрата с перекрещенными насквозь овалами, венчал посередине алый самоцвет, тотчас оживший от тепла руки князя. Кровавые сполохи взыграли на его рубиновых гранях, а внутри самоцвета, словно от ветра, затрепыхались лепестки пламени.
– Звезда Богородицы?![25]
– Да, княже, это Звезда Богородицы. Тебе и роду твоему завещано хранить ее из века в век. В указанный срок проведет тебя Богородица сквозь Велесов Круг, очерченный у древней кладези Гипербореев. Тебе ведомо это место. Но без Звезды Богородицы туда нет входа никому. – Старец передал Благоведу мешочек. – Долог Путь рода твоего, князь. И ты готовься к тому. Мужи рода твоего из поколения в поколение повинны воинами быть, дабы умением и силой обладать. Ведаю я, не скоро взойдет Солнце над Русью. До той поры храни его в роду, да будешь сам храним…
Когда силуэт князя скрылся в ночи, Ведогор вышел из освещенного костром круга. Ступив на тропу, он направился вверх, где среди валунов возлежала волчица.
Забив радостно хвостом, она потянулась, лизнула ладонь старца, и они пошли рядом, белые в свете луны, умудренные многими знаниями и печалями.
СССР, Кольский полуостров. Хибины – Ловозеро.
15 августа 1941 года
Они обшарили весь грот, осмотрев все щелочки под каждым каменным истуканом, но более ничего не обнаружили. И массивная стена по-прежнему была неприступна, а способов проникнуть за нее у них не было. Разве что пробурить эту гигантскую стену да нашпиговать тринитротолуолом, как предлагает неутомимый Мольтке.
Но штурмбаннфюрер Шеффер не выглядел удрученным.
– Мне кажется, что мы достигли своей цели, мой дорогой Вилли!
– Разве?
– Конечно! Мы стоим у самых ворот в Агартхи, и совсем не беда, что мы не сумели сразу туда проникнуть. У нас есть текст древнего послания со стены и сведения о князе, найти которого в оккупированной Франции будет делом времени. Но рация разбита, и потому нам необходимо как можно скорее доставить эти сведения домой.
По-своему расценив молчание обер-лейтенанта, Шеффер тряхнул его за плечо:
