Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов
– Ты так выросла Милли… – Только и мог выдавить из себя Фабио. Милена ужаснулась при мысли о том, какими будут его следующие слова. – Мне жаль, что наша прошлая беседа выдалась такой… Далекой от того, какие они обычно бывают. Я не хочу, чтобы с тобой что-либо случилось, ты это знаешь… Эта форма одного из людей Совета, я убил его и снял с него форму так как знаю сейчас, где будет Совет и я поеду туда, а ты должна разыскать Дмитрия, ты знаешь где он живет, вы должны сразу же приехать ко мне, и я не знаю, что будет ожидать меня там Милли, но я надеюсь, что со мной все будет хорошо, ты будешь в безопасности и это самое главное для меня. Послушай Милли, может меня убьют или мы проиграем в этом противостоянии, в этой немыслимой борьбе за свободу, но все же, мы знаем на что идем, иначе давно убежали бы куда подальше, мне плевать, что там будет я буду ждать вас, буду ждать до последнего и если все-таки что-то произойдет, не переживай за меня… Я иду на это только ради тебя моя дорогая…
– Но ты не можешь поехать туда один! – Перебила его Милена не своим голосом.
– Мне придется, иначе я могу не успеть, я не стану убивать их, но, если обстоятельства вынудят убью и все будет кончено. Послушай Милли, не переживай за то, что может произойти, я знаю, знаю, что сегодня все закончится, знаю, что все к чему мы так долго шли наконец будет исполнено, не печалься прошу тебя, все будет хорошо.
– Как же ты не понимаешь папа! Ты будешь один! Ты будешь для них как мишень на стрельбище! Давай я поеду с тобой, прошу, не иди туда в одиночку! – Милена почувствовала на своих щеках тяжелые слезы, оттого что приходило ей на ум и пугало ее. Милена не могла позволить отцу пойти туда в одиночку так как знала, что это немыслимо, глупо, противоречиво! – Что, если я останусь совсем одна, папа? Я не могу тебя потерять… – Зарыдала Милена.
Душераздирающе было для Фабио смотреть как плачет Милена, он словно бы всего на мгновение вернулся обратно в тюрьму, где видел, как страдания выдавливают из нее слезы и что может быть больнее чем слезы дочери для отца? Разве Фабио предполагал, что все так выйдет? Он хотел чтобы у него отсохли руки за те слезы которые она пролила из-за него. Этот душераздирающий плачь возносил его душу на небеса чтобы потом опрокинуть обратно на землю с немыслимой высоты, разбив его душу в дребезги на мелкие куски и возможно именно из-за этого голова у Фабио потяжелела, и он почувствовал, как из носа заструилась кровь, которая капала ему на бедро. Он тут же приложил руку к носу и задернул голову. Милена смотрела на него с изумлением. Фабио встал и пошел в ванну говоря:
– Когда ты плачешь то даже не представляешь на какую муку подвергаешь мою душу Милли. – Он умылся и взял рулон бумаги чтобы приложить его к носу после этого он вышел из ванной и сел на кровать одолеваемый мыслями и непредсказуемостью положения.
Фабио выкинул рулон бумаги, необходимость в котором отпала. Голова его кружилась от давления, но он и не подавал виду. Ему захотелось уснуть и позабыть обо всем. Он мог закричать или вытянуть из себя слезу, дабы боль оставила его и нашла иной выход для той энергии, что вынуждала его испытывать столь коварное головокружение, но давление это было небеспричинным, не каждый способен держать себя в руках, когда мир бесповоротно рушится. Всегда легко идти на риск, когда тебе нечего терять, когда нет человека, без которого ты не будешь считать себя неполноценным, многие называют таких людей слабыми, но слаб тот, кто пытается в одиночку жить на земле, где в одиночку не выжить.
– Я поеду с тобой, я не отпущу тебя туда одного! Что если я не смогу найти Дмитрия, неужели ты хочешь остановить меня одну, как когда-то меня оставили раньше? Бросить меня здесь в этом холодном и беспечном мире без отцовской поддержки? Что, если с тобой что-то произойдет? Разве смогу я найти себе место в мире без тебя?
Фабио было крайне тяжело противостоять дочери, эти слова переворачивали его душу с ног наголову, для него каждое ее слово было сокрушающим и веским, и она могла внушить ему все что угодно поскольку он всегда прислушивался к Милене с особым вниманием.
– Милли, я не могу рисковать тобой… Не надо прошу тебя пытаться меня разубедить, время идет, а его безумно мало. Пойми, что все это только ради тебя и твоего будущего. Я готов умереть, но вовсе не говорю, что умру сегодня, и никто не смеет говорить наверняка. Я устал Милли, устал так жить и так страдать из-за этого, все произошло по моей вине и поэтому я беру на себя самую главную роль ведь для стольких смертей я был причиной… И столько несчастья затронуло других из-за меня, достоин ли я быть сейчас в живых, и стоит ли моя жизнь хотя бы грош? Я здесь лишь для тебя и благодаря тебе я помогу другим, я должен искупить вину и сделать все что в моих силах чтобы осуществить это.
– Ты просто берешь на себя слишком много, ведь ты не сделал столько зла… Сколько полагаешь, как ты можешь думать о себе так плохо? Ведь ты не плохой… Пап ты никогда не был плохим и не будешь… Пожалуйста выслушай меня.
– Я не могу! Что же нам тогда останется, бежать? Нам некуда бежать Милли. Если мы не нападем сегодня, то они застанут нас врасплох завтра, нас так легко найти что окажется удивительным то, что мы все еще живы. Я не хочу потерять тебя Милли… Не хочу рисковать тобой и видеть, как тебе больно, не хочу больше чего-то ждать. Пусть в меня стреляют и убивают раз за разом, пусть открывают мне пальцы по одному, пусть сжигают дотла мое жилище и докучают даже во снах, но никто не посмеет угрожать моей семье, моей дочери, моему богатству, ведь ты мое богатство, я посвятил эти годы тебе, я отдал свою жизнь в твои руки и больше не смею думать ни о чем, что не связано с тобой, я стена которая защитит тебя от пуль, я готов пройти сквозь огонь
