Андрей Ильин - До последней капли
— Ты последний. Ты свидетель. Ты мне нужен. Против них. Если вдруг дело дойдет до драки.
— А если я откажусь?
— Вот тогда и будет «или». Только не такое, как ты ожидаешь. Я запру тебя в следственном изоляторе по подозрению в соучастии в массовом убийстве на территории бывшего пионерского лагеря «Смена». До времени изолирую. И еще пару надзирателей приставлю, чтобы ты глупостей не наделал.
— Хотите удержать меня силой?
— Полусилой. Силы для тебя много. Как и чести.
Сан Саныч пошел к двери.
— Не делай глупостей, — чуть громче, чем обычно, сказал генерал.
В руке у него отсветил вороненой сталью табельный «Макаров».
— Будете стрелять?
— Буду! А потом вызову оперативников и оформлю проникновение в чужое жилище с целью ограбления.
Сан Саныч сделал еще шаг. Сзади клацнул затвор.
— Замри!
— Опусти пистолет. Несолидно генералу оружием баловаться, — раздался голос. Голос Бориса.
Он стоял снаружи, за приоткрытым окном. Генерал удивленно приподнял бровь.
— Так ты, Полковник, не один?
— А мы всегда вместе, — ответил Борис. — Саныч, забери у него пушку, а то мне надо в комнату зайти. Он генерал сугубо канцелярский, с оружием обращаться не умеет, еще бабахнет по неосторожности.
— Ну вы придурки, — удивился генерал, небрежно отбрасывая пистолет. — Устроили оперетку и думаете, что чего-то добились? Ну посижу я так с часок или три, а потом спецбригаду вызову.
— Не вызовешь, — сказал Борис. — Потому что эта бригада тебе еще более опасна, чем нам.
Генерал только головой покачал. Словно имел дело с неразумными, не ведающими что творят детьми.
— На что вы надеетесь, пенсионеры?
— Вот на это, — ответил Борис. — Слышь, Саныч, не в таких коробках твои дискеты хранятся?
В руках у Бориса была квадратная, десять на десять, запаянная с одного конца металлическая коробка. Такая же, как была когда-то в распоряжении Полковника.
— Где ты ее нашел? — не сдержавшись, ахнул Сан Саныч.
— Там, где теперь уж точно нет. Ты был прав, когда предполагал, что Иван Степанович не ограничится передачей в надежные руки одной только дискеты. Рук было несколько. Он страховался. Он не хотел доверяться случайности. Ну что, генерал, поторгуемся?
Генерал нервно заелозил на кресле.
— О чем нам торговаться? Разве что-то изменилось?
— Все изменилось. В корне. Теперь у нас есть то же, что и у тебя. Теперь наши шансы равны.
— Вы хотите сказать, что будете публиковать имеющуюся у вас информацию? Но это глупо. Вас сомнут.
— Мы не будем публиковать информацию. Вовсе нет. Мы будем шантажировать этой информацией твоих новых хозяев. От твоего имени.
— То есть?
— Вот сейчас, отсюда, мы позвоним по некоторым взятым наугад телефонам и скажем, что вы не согласны с ранее оговоренной ценой, что вы запрашиваете больше. Много больше. Пусть они решат, что вас обуяла жадность. Что договориться с вами затруднительно.
Или изобразим из вас борца за идею, который ни на какие компромиссы идти не желает. Но желает торжества закона и справедливости.
Или позвоним одним, предлагая информационный компромат против других.
Или…
В любом случае они быстро установят телефон, с которого прозвучал неприятный для них звонок, и убедятся, что находится он не где-то вообще, а непосредственно здесь, на вашей персональной, куда не так-то легко проникнуть постороннему, даче. И еще смогут легко узнать, что сегодня вы отдыхаете на ней.
Какие они после всего этого сделают выводы?
— Чушь, — рассмеялся генерал. — Я всегда смогу с ними договориться. Смогу объяснить, что произошло.
— Может быть, и сможете. Но после. Когда информация уже пойдет гулять по городам и весям. Вы думаете, они вам это простят? Хотя бы одно то, что вы тянули время?
Вы думаете, что вы успеете объясниться? Оправдаться? Что у вас будет время для конфиденциальных встреч?
Ведь они абсолютно уверены, что дискета осталась одна. Значит, откуда может исходить утечка информации?
С вами нянькаются только до тех пор, пока вы молчите. Ваша персональная цена без способной заговорить дискеты — копейка в базарный день. И даже меньше — когда информация выпорхнет наружу. Как только они узнают, что вы утратили монополию на тайну, — торговля кончится. И, как говорится в старинных романах, заговорят кинжалы.
Я правильно все излагаю?
— Вы блефуете! У вас нет дискеты. У вас есть только оболочка, — замотал головой генерал.
— Полноте. Разве мы похожи на шулеров? У вас есть в доме компьютер? Хотя, впрочем, он не нужен. Я успел просмотреть информацию. И даже кое-что запомнить. Например, дело номер 27. Депутат Абрамов В.П. Изнасилование несовершеннолетней в городе Ростове в 1971 году. Присвоение казенных средств в 1979-м. Сокрытие преступления в… Или небезызвестный всем нам Семушкин Г.А… Или…
— Довольно. Что вы хотите?
— Другую дискету. До пары.
— Но это лишь вдвое усугубит ваше положение.
— Зато вдвое облегчит ваше, генерал. Вы расскажете, что подверглись нападению отъявленных, в нашем лице, хулиганов, которые в рукопашной борьбе отобрали принадлежавшую вам дискету. Для пущей убедительности мы оставим на вашем теле следы многочисленных побоев и пыток. Я лично оставлю. С превеликим удовольствием. И Сан Саныч тоже.
— Но меня все равно вычистят.
— Если бы вы были простым пенсионером, то да. Непременно. Но облеченного властью генерала, я думаю, трогать не будут. Зачем им лишнюю пыль поднимать? Ведь без информации вы опасны не больше, чем упавший вчера кирпич. Им дискета нужна, а не ваша одиозная личность.
Они будут гоняться за нами. С вашей помощью. Они охотятся за владельцами информации. А не за всеми подряд. Неужели непонятно?
Изымая дискету, мы принимаем удар на себя, тем выводя из-под него вас.
Но мы не настаиваем. Мы можем оставить все как есть. И действовать по одиночке. Как кому заблагорассудится.
И потому я снова спрашиваю: есть ли у вас в доме компьютер? Потому что обзванивать клиентов с любого другого телефона наименее выгодно, чем с вашего, генерал.
— Зачем вам дискета?
— Затем же, зачем и вам. Для облегчения быта пенсионеров. И отдачи памяти погибшим в бою товарищам. Мы слишком пострадали во всех этих околобоевых действиях, чтобы не потребовать взамен хоть какой-то компенсации. Только в отличие от вас у нас аппетиты пенсионные. С нами сторговаться будет легче. Вы даже можете выступить посредником. Чтобы получить комиссионные. Ведь комиссионные — это лучше, чем ничего?
— Мои гарантии?
— Отсутствие у вас дискеты. Более надежных гарантий быть не может.
Борис бил наверняка. Не было у генерала другого выхода, как согласиться. Вернее, был, но неприемлемый для него — застрелиться, не перенеся позора капитуляции.
Дискета била дискету. Информация уравновешивала информацию.
— Черт с вами. Берите! — хорошо поставленным командным басом заорал генерал. — Что б вас разодрало! Идиоты старые!
— Только без истерики. Проигрывать надо со вкусом и чувством собственного достоинства. Если не знаете как, смотрите хронику второй мировой войны, посвященную капитуляции Сталинградской группировки немцев. Там все очень художественно показано. Учитесь у великих неудачников.
И еще одно маленькое одолжение. На прощание. Не будете ли вы столь любезны отдать приказ охране о беспрепятственном нашем прохождении за территорию ведомственных дач. На вашей личной машине. А то мне, признаться, пришлось испачкать штанишки, пока я сюда до вас, заборы преодолевая, добирался.
И не соблаговолите ли завернуть руки за спину, чтобы нам удобней было вас связать. Очень не хотелось бы до момента, пока мы не достигнем безопасного места, иметь дело с вашими, отправленными нам вдогонку, держимордами.
Заранее благодарен…
В лесу, на давно неезженной проселочной дороге, где Борис оставил автомобиль, на котором приехал, ветераны остановились.
— Ну что, Полковник, струхнул? — спросил, открывая дверцу генеральской «Волги», Борис.
— Не без того.
— И правильно. Впредь неповадно будет без приказа и необходимости голой грудью на пулеметы лезть. На то артиллерия имеется. Тяжелая. Хорошо, я подоспел. А то погиб бы смертью храбрых, но глупых.
— Как тебе удалось? — спросил все еще пораженный случившимся Сан Саныч.
— Молча, Полковник. Молча. Кто ищет, тот всегда найдет.
— Ты имеешь в виду дискету?
— Я имею в виду выход. Выход из создавшегося положения. Ну что, сел? Тогда поехали.
— И все-таки, где ты ее нашел? — еще раз поинтересовался Сан Саныч.
— Что нашел?
— Что, что? Дискету! Ну, хватит интриговать. Не томи.
— Нетерпеливый ты какой, Полковник. Прямо как курсант в краткосрочном увольнении. Все тебе до чего-то докопаться хочется.
