Вирус «Мона Лиза» - Роде Тибор
В это время улицы облюбованного туристами района были пусты, что только усиливало очарование этого места. Внезапно они стали еще у́же, по обе стороны возникли старые каменные стены. Затем дорога снова устремилась вниз. Они проехали мимо старинного здания, отливавшего розовым в свете одинокого фонаря. Дома расступились, и Хелен показалось, что она видит в темноте справа ровные ряды виноградников, которые вряд ли могли находиться здесь, в центре Парижа. Ральф резко свернул вправо, и автомобиль замедлил ход. Наконец они остановились перед покрытыми граффити воротами гаража.
Они не простояли и полминуты, когда дверь медленно поднялась. Широкий автомобиль едва втиснулся в узкий проход. К огромному удивлению Хелен, ворота вели не в подземный гараж, а во внутренний двор. Когда они шумно опустились у них за спиной, Хелен заметила окружавшую их пышную зелень. Желтый свет множества маленьких фонариков освещал побеги самых разных растений, за которыми скрывались каменные стены. Они стояли в центре выложенного старинной брусчаткой двора перед маленьким фонтаном, благодаря плеску которого перед внутренним взором Хелен разлился приятный коричневый цвет. Он был мягким, и когда Хелен глубоко вдохнула аромат города, она на миг едва не забыла о том, почему она здесь и в какой ситуации оказалась. Только Париж имел такой запах.
В нескольких метрах от нее открылась застекленная дверь, и из дома вышел пожилой мужчина. Его белоснежные волосы спадали на плечи. Лицо украшала белая борода, подчеркивающая его загар. На нем была белая рубашка и синий костюм наподобие тех, какие обычно предпочитают рабочие. В нем без труда можно было угадать художника не только по ярким пятнам краски на одежде.
– Луи, старый друг! – воскликнул Патрик и бросился к нему, чтобы обнять.
– А где старая шлюха? – спросил мужчина по имени Луи.
Хелен отпрянула, удивившись его вопросу, но Ральф шагнул вперед и протянул Луи ее сумку.
– Здесь, внутри!
– А вы, должно быть, миссис Морган? – обернулся к ней мужчина, зажимая ее сумку под мышкой.
Она кивнула.
– Тогда позвольте выразить свое восхищение по поводу того, что вы задумали. Вы войдете в историю. Моему отцу довелось присутствовать при последнем похищении «Моны Лизы» в 1911 году – в то время он был смотрителем Лувра. С тех пор старая дама больше не покидала своего дома. – Он улыбнулся.
Хелен в растерянности остановилась.
– Так, посмотрим, что можно сделать для старушки! – сказал Луи, поднимая сумку вверх. Затем он повернулся, и, не обращая больше внимания на гостей, направился в дом.
Патрик подошел к Хелен, мягко взял ее за плечо и подтолкнул, приглашая следовать за Луи.
– Пойдемте!
– Что мы здесь делаем? И почему он посвящен в наш секрет? – прошептала она ему, неохотно следуя за мужчиной. – Неужели весь Париж знает о том, что я должна украсть «Мону Лизу»?
– Он – часть плана. Без него ничего не выйдет.
– А когда я узнаю подробности плана? И, самое главное, когда я наконец смогу увидеть Мэйделин?
Они прошли в низенькую дверь, а Патрик так и не ответил на ее вопрос. Дом был старым. Из небольшой прихожей они попали в узкий темный коридор, пол в котором был каменным. Справа от нее поднималась крутая лестница, ведущая на верхние этажи, но Патрик провел Хелен мимо прихожей к следующей двери. Вдруг что-то коснулось ее ног с громким лаем. В темноте Хелен потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть два маленьких пушистых комочка.
– Рембрандт! Пикассо! – донеслось из комнаты, и обе собаки тут же бросились на зов низкого голоса.
Поднявшись на одну ступеньку, они оказались в мастерской.
– Ух ты! – вырвалось у Хелен.
Потолок имел добрых пять метров в высоту: очевидно, здесь убрали перекрытие между первым и вторым этажами. В самом центре комнаты возвышался огромный купол из стали и стекла, словно гигантский иллюминатор в небо. Задняя стена представляла собой одно сплошное окно. Днем эту комнату, должно быть, заливали потоки солнечного света. Однако сейчас на улице было еще темно и окно походило на черную стену.
По бокам оставили на виду грубую каменную кладку, что создавало в мастерской атмосферу старины, из-за нее она даже напоминала пещеру. Впечатление еще больше усиливал тусклый свет нескольких торшеров. На потертых половицах громоздились холсты. Некоторые были разрисованы, другие – еще девственно чисты. В углу рядом с окнами стояло несколько потертых кресел, у противоположной стены – огромный книжный шкаф.
Луи остановился в центре комнаты. Рядом с ним свернулись клубком две собачки, которые приветствовали ее в коридоре.
– Она действительно прекраснее, чем оригинал! – басом провозгласил Луи. – Какие краски! Боже мой, как они сверкают! Эту картину можно использовать вместо лампы!
Только подойдя ближе, Хелен заметила рядом с собаками свою сумку, небрежно брошенную на пол. Широкая спина хозяина дома заслоняла от нее «Мону Лизу» из Прадо, стоявшую на мольберте.
– Да, ты прав, – произнес Патрик, похлопав Луи по плечу.
Ральф остался в дверном проеме позади них, словно по-прежнему думал, что она попытается сбежать.
– Мой отец надеется, что ты сможешь нам помочь. Справишься? – с тревогой спросил Патрик.
– Справлюсь! Но будет нелегко! – ответил Луи, почесав правой рукой затылок.
Хелен смотрела на картину, краски которой действительно казались еще более яркими, чем в музее, несмотря на слабое освещение в комнате.
– Что он может сделать? – спросила она.
– La bella parvenza, – вдруг раздался шепот. – Del male!
По спине ее побежали мурашки. Она поспешно отвела взгляд от картины, и жуткий голос тут же умолк.
– Лак! – радостно отозвался Луи. На нем были очки для чтения, из-за которых его широкий нос казался крошечным. – Лак! – повторил он, а затем вдруг запнулся. – Но простите мою невежливость. Разрешите предложить вам что-нибудь выпить?
Хелен поняла, что действительно очень хочет пить. Последний раз они останавливались у заправки несколько часов назад.
– Водопроводная вода стоит в графине там, на столике. Там же, если немного повезет, найдете чистый стаканчик. Впрочем, вам нужно срочно попробовать мой «Виноградник Монмартра»!
Топая ногами, Луи скрылся среди мольбертов и холстов. Хелен услышала звон. Вскоре он вернулся с бутылкой вина в одной руке и бокалами в другой – их он ловко держал за ножки.
– Полагаю, ваша горилла не пьет? – спросил он у Патрика и, не дожидаясь ответа, зубами вытащил из бутылки пробку, чтобы затем выплюнуть ее прямо на пол.
– Вот, возьмите! – протянул он Хелен один из бокалов. Она хотела было отказаться, но все же взяла его. Наверное, немного алкоголя ей не повредит.
Патрик тоже взял бокал.
– Вино производится здесь, на Монмартре. Наверное, вы видели виноградник, когда подъезжали к дому.
Значит, она не ошиблась.
– У нас выращивают двадцать семь различных сортов винограда. Никакой химии. Подпускаем к лозе только медь и серу. Попробуйте! – Он наполнил три бокала до краев и уставился на нее, ожидая одобрения.
Хелен сделала большой глоток и поморщилась. Вино было горьким и кислым. По реакции Патрика она поняла, что он испытывает примерно те же чувства.
Луи звонко расхохотался:
– Старая поговорка гласит: «C’est du vin de Montmartre. Qui en boit pinte en pisse quarte». В приблизительном переводе это означает: «Таково вино Монмартра. Кто выпьет стаканчик, помочится квартой!» Но это несправедливо по отношению к вину. Если привыкнешь к кислому вкусу, то начинаешь его ценить! – Луи залпом осушил свой бокал, налил еще и снова выпил вино одним глотком.
Поставив бутылку и стакан рядом с собой, он вытер руки.
– Что ж, сделаем из старой леди еще более старую!
Он наклонился и взял в руки жестяную банку, стоявшую под мольбертом.
– Я довольно долго экспериментировал. За минувшие недели я бывал в Лувре чаще, чем за последние несколько десятилетий. Толща бронированного стекла не облегчает задачу, но кажется, мне удалось получить нужную смесь.
