Андрей Воронин - Комбат не ждет награды
Где-то совсем рядом открылось окно, то ли этажом ниже, то ли в соседней квартире, и прозвучал сдавленный женский крик, а затем – причитания.
Комбат одним прыжком оказался в квартире, на ходу нагнувшись, подхватил с ковра пистолет, перепрыгнул через мертвого охранника и, прыгая через ступеньки, помчался вниз, понимая, что вляпался по самые уши.
"Какого хрена Борщев поперся на карниз!
И нужен-то он мне был лишь для того, чтобы вытрясти из него правду".
Оказавшись на улице, Рублев тут же перешел на шаг. Бегущего человека запомнят всегда, идущего шагом – вряд ли. Он выглянул из-за угла дома и увидел на асфальте распростертое тело Борщева. Тот лежал неподвижно с заброшенными за голову руками, на запястьях которых поблескивали наручники. В том, что подполковник мертв, не оставалось сомнения. Широко открытые глаза не мигая смотрели на яркое солнце, а из уголка рта на асфальт вытекала ровная струйка крови.
«Если бы он был жив, – подумал Рублев, – струйка пульсировала бы».
Ничего другого ему не оставалось делать, как только уходить. Виновным в смерти подполковника Рублев себя не чувствовал. Не он же погнал его на карниз, сам чуть не поплатился жизнью, сцепившись с охранником.
Да и потом рисковал, когда пытался достать Борщева на скользком наклонном карнизе дома.
Тяжелый пистолет оттягивал куртку. Его приходилось придерживать рукой. Длинный ствол с глушителем никак не хотел помещаться в неглубоком кармане, где уже лежала пачка сигарет.
Рублев пересек улицу, скрылся в подворотне. И тут услышал шум подъезжающей машины, оглянулся. Он увидел шестисотый «мерседес», за которым в отдалении следовал джип, наверняка с охраной. Машины остановились, и Рублев заметил, как из «мерседеса» выходят мужчина и девушка. Мулатка была в вечернем платье, а мужчину он толком не разглядел, тот стоял к нему спиной. Судя по спокойной улыбке на лице Анжелики, они еще не увидели мертвое тело.
Мулатка вскрикнула, зажав рот рукой, мужчина схватил ее за руку, затащил в машину, и оба автомобиля спешно отъехали. Рублев бросился к своему «форду», завел мотор и второй подворотней выехал на улицу. Он тут же свернул направо, надеясь встретиться с «мерседесом». Но этой встречи не произошло.
Рублев на предельной скорости миновал два квартала и затем чертыхнулся. Номер «мерседеса» он разглядеть не успел, точно так же, как и номер джипа, ведь машины развернулись не доезжая арки, а теперь и упустил их.
В том, что это приезжал хозяин охранника, засевшего в квартире Борщева, Комбат не сомневался. Кружить и дальше в этом районе становилось небезопасно, скорее всего, успела приехать милиция и кто-нибудь из соседей вспомнит о синем «форде», стоявшем во дворе напротив. Кто-нибудь мог заметить и его самого на карнизе здания.
«Скорее к Бахрушину, – решил Комбат. – Вместе мы заварили эту кашу, вместе и расхлебывать».
* * *Встреча произошла дома у Бахрушина.
Леонид Васильевич с нетерпением ждал возвращения Рублева, надеясь, что тому удалось вытрясти из Борщева хотя бы часть правды, конечно, если Борис Иванович застал его дома.
Если же нет, шансов узнать что-нибудь от мулатки-Анжелики у него нет. Та наверняка знала совсем мало.
Когда Бахрушин открыл дверь, то лишь взглянув на лицо Комбата, сразу догадался, случилось что-то неординарное и вряд ли приятное. Рублев не проронил ни слова, пока дверь была открыта, а лишь она захлопнулась, тут же выдохнул из себя несколько ругательств.
– Вижу, хреновые наши дела, – произнес Бахрушин и понимая, что сейчас не до эмоций, ничего больше не сказал Комбату, который прямо в ботинках отправился в комнату застланную ковром.
– Ну и херня! – Рублев нервно ходил по большой комнате, от чего та сразу же показалась Бахрушину меньше, чем была на самом деле.
Затем Леонид Васильевич с удивлением смотрел на то, как Комбат уселся и стал снимать с ноги ботинок. Носок был в крови.
– Посмотрите, – Рублев поставил ботинок на стул так, чтобы хозяин квартиры мог его осмотреть.
На коже явственно виднелись следы зубов.
– Борис Иванович, что случилось?
– Борщев разбился.
– Как?
– Хотел удрать от меня по карнизу, да сорвался.
– А зубы чьи на ботинке?
И тут Комбат рассказал Бахрушину о том, что с ним случилось.
– ..кто же знал, что так получится! – злился Борис Иванович. – Напуган Борщев был до смерти, вот и бросился удирать, когда мы с охранником сцепились. Ах да, – спохватился Комбат и вытащил из кармана пистолет с навернутым на него глушителем.
Бахрушин осторожно взял оружие, осмотрел его со всех сторон. Никаких особых примет на пистолете не было. Выщелкнул обойму.
– Патроны на месте, кроме одного.
Комбата удивляло насколько спокоен в этой ситуации Бахрушин. Сидел себе, рассматривал пистолет, прокушенный ботинок и даже в ус не дул.
– Вот и поговорил я с Борщевым! – вздохнул Комбат, снимая окровавленный носок.
Бахрушин, не меняя выражение лица, снял с полочки журнального столика пачку салфеток, вытащил две и подал Комбату.
– Промокни.
Случилось то, что случалось редко: Комбат чувствовал себя надломленным. Он понимал, что в общем-то взялся не за свое дело, вот и подвел теперь Бахрушина. Будто мало у того неприятностей! Может быть, именно поэтому он так тщательно занялся своей неглубокой раной. Рыхлая бумага легко впитывала в себя кровь.
Затем Рублев долго брызгал на прокушенную пятку из флакончика с туалетной водой.
А Бахрушин тем временем размышлял.
Но уравнение получалось со многими неизвестными и данных для того, чтобы получить ответ, не хватало.
– По-моему, Борис Иванович, получилось так, что ты, сам того не желая, облегчил задачу тем, кто стоял над Борщевым.
– Ничего я не облегчал! Все получилось само собой.
– Да. Но им было выгодно избавиться от подполковника. Теперь они смогут все списать на него, если, конечно, в этом возникнет необходимость. – Иваницкий… – проговорил Бахрушин, – теперь остался только он. И я удивлюсь, если полковник до сих пор жив. Хотя, – задумался он, – наверняка на полигоне у них крутится большое дело. Раз большое, значит у него есть инерция.
– Какая инерция? – не понял Рублев.
– Все большое имеет огромную инерцию.
Остановить такую машину мгновенно невозможно, пока она не выработает свой ресурс.
Значит, Иваницкий им еще понадобится.
– Кому им? Людям в Министерстве обороны?
– Нет, – покачал головой Бахрушин. – Они в этом деле такие же пешки, как и Иваницкий с Борщевым. Получают свои деньги и не более того. А вот настоящий хозяин – это тот, кого ты видел с мулаткой Борщева.
Борис Иванович подложил под носок салфетку и надел ботинок.
– Я думаю, Леонид Васильевич, самое время сейчас заняться Иваницким.
– Да, – усмехнулся Бахрушин, – тебе мало подполковника? Послушай, Борис Иванович, а не кажется ли тебе, что лучше всего нам с тобой будет отдохнуть? – полковник Бахрушин прищурил глаза и хитро посмотрел на Рублева.
– Что-то я вас не понимаю.
– Ну рассуди сам, почему я, ты должны заниматься этим делом?
Комбат удивленно посмотрел на полковника Бахрушина, не в силах понять – говорит тот серьезно или же просто хочет его позлить.
– А зачем жить, Леонид Васильевич, если потом все равно умирать?
– Тоже правильно, – Бахрушин упер руки в колени и поднялся со стула. – Помочь я тебе ничем не могу.
– Вы же говорили есть бумаги.
– Бумаги, бумаги… – зло скривил лицо Бахрушин. – Завтра они сделают так, что эти бумаги гроша ломаного стоить не будут, – Леонид Васильевич остановился, как бы раздумывая, стоит ли выдвигать ящик письменного стола или же закрыть его на ключ и забыть о его содержимом.
Комбат понимал, Бахрушин близок к нервному срыву, но не торопил его с принятием решения.
– И все-таки, – тихо произнес полковник ГРУ, – там, на полигоне, есть что-то, о чем узнал во время проверки майор Кудин.
Именно это его и погубило – голову даю на отсечение.
За свою жизнь Леонид Васильевич привык не доверять произнесенным словам, его скорее интересовала интонация, с какой их произносили. И в который раз он вспомнил короткий телефонный разговор со своим подчиненным майором Кудиным, когда тот докладывал, что на полигоне все в идеальном порядке, никаких нарушений не обнаружено. Бахрушин искал хоть малейшую подсказку, заранее зная, что майор и не старался заложить ее в это донесение, наперед зная, что разговор прослушивается. Наоборот, Кудин хотел убедить подслушивающих, возможно, того же подполковника Борщева, что ни о чем не подозревает.
Рука Бахрушина сама потянулась к ящику письменного стола. И вот уже на столе появились старательно склеенные листы – копии плана полигона, предусмотрительно снятые Бахрушиным с оригиналов на ксероксе. Комбат встал за спиной у Леонида Васильевича и смотрел на план. Бахрушин, склонив голову к плечу, беззвучно шевелил губами и озабочено цокал языком.
