Лев Пучков - Бойцовская порода
— Ни хера себе, — подкрутив ус, буркнул Волощук. — Вот новости… В общем, заварушка получилась в бане… ну а мы тут при чем?
— Вы? Совершенно ни при чем, — уверил Александр Николаевич. — И мы с Витей ни при чем. Совершенно. Менты, например, нас будут очень хвалить. Хотя мы и действовали вразрез с законом об оперативно-розыскной деятельности, но в целом задумка была благая: предотвратить такое опасное преступление, как заказное убийство, которое, как утверждал Крот, хотели обсудить в его бане негодяи…
Волощук со Скибой переглянулись, крякнули многозначительно и синхронно засопели. Компьютерный Витя зарделся, как сказочная девица-краса. Александр Николаевич выдержал театральную паузу и продолжил:
— Но ведь есть и противоположная сторона… Брат этого Бакана, например. Пока что он со своей братвой уверен, что в бане получилась элементарная нескладуха по причине несдержанности Бакана-старшего. И оплакивает убиенного, не вдаваясь в подробности. А представьте себе, если вдруг выяснятся интересные подробности с перепланировкой и установкой аппаратуры… А братва эта, бакановская, я вам доложу, публика — оторви да брось! Я, конечно, человек государственный, могу от них отгородиться милицией, охраной и так далее… Но всю жизнь ведь не просидишь в погребе. Рано или поздно они меня отловят и будут пытать. Я им ничего, кроме того, что знаю, сказать не смогу — сами понимаете. Они этим не удовлетворятся, это однозначно. Им нужно будет до корней докопаться — которых нету. Тогда они возьмут вас обоих и Витю — вы-то не государственные, вас взять можно в один присест — и тоже будут пытать. А после того, как вы им ничего толкового сказать не сможете, они нас всех — того… Потому что все мы, по их понятиям, так или иначе причастны к гибели их большого. И они не станут разбираться, кто просто стенку закладывал, а кто аппаратуру устанавливал…
— Ты зря все это нам рассказал, — с досадой заметил Волощук. — Теперь, получается, мы лишнее знаем…
— Теперь я буду уверен, что вы все трое будете молчать как рыба, — победно подмигнул Александр Николаевич. — И не станете намекать в дальнейшем, что я вам чем-то обязан.
— Зря ты так, Николаич, — укорил Волощук. — Ой зря! Мы ж тебе сразу сказали — не выдадим!
— Спасибо, мужики, — склонил голову Караваев. — Никто подставлять вас и не думает — сообщил просто, чтобы знали, каково положение дел… Забудьте об этом, внушите себе, что ничего этого не было — и все будет нормально. Все, можете идти. Витя, останься…
— Аппаратура!!! — потерянно всхлипнул Витя, когда работяги покинули кабинет. — А вы им не сказали… Аппаратура — с номерами. А приобретали на адрес ресторана… Следствие выйдет на нас…
— И что б вы без меня делали? — нагло извратил ситуацию Караваев. — Пропали бы ни за грош! Все твои железяки-в багажнике моего «Опеля». Сейчас перегонишь во двор и аккуратно перетянешь к себе — чтобы поменьше народу видело. Ну? Скажи, скажи!
— Ой, Александр Николаевич… — восхищенно проблеял Витя. — Ой… Как же это получилось?
— Живи. Это не твоя забота, — щедро разрешил Александр Николаевич. — А меня сейчас другое волнует. Если и это утрясем, считай, все — вывернулись.
— Что-то забыли?
— Не забыли, а не смогли взять — там как раз самый ажиотаж был, — поправил Караваев. — Камеры и микрофоны… Это надо будет ночью, когда никого не будет… Ты сейчас садись, нарисуй мне подробную схему — куда чего запрятал. С пояснениями: камера номер один — в сливном бачке, микрофон номер два — в кучке засохшего дерьма под стойкой бара…
— Хи-хи… — податливо откликнулся на шутку хозяина Витя. — А вам очень жалко это потерять? Я имею в виду — камеры, микрофоны…
— Да при чем здесь — жалко не жалко?! — досадливо воскликнул Караваев — нет, мальчишка, конечно, славный, но до чего тупой, ужас! — «Жалко»… Вдруг дотошный следователь попадется, обстукает все, прощупает, да и найдет. А там ведь тоже номера…
— А там другие номера, — зардевшись, сообщил Витя, опуская взгляд и зачем-то пряча ладони между колен. — На нас они никак не выйдут — это все без учета, в розничной торговле взято. На рынке, в общем…
— Ну-ка, ну-ка! — Александр Николаевич весь посунулся к «электронщику» — до того стало интересно. — Как… А ну, еще раз!
— Я их провел как комплект, а сам купил вразносортицу на электронном рынке, — страшно конфузясь, пояснил Витя. — И камеры и микрофоны.
— Так… так. Но… я ведь сам подписывал чек! — не поверил Александр Николаевич. — Сам смотрел документацию — там все было в комплекте!
— А я в документацию их номера добил — там пустые странички были, — не смея поднять взгляд, пролепетал Витя. — Подобрал на принтере аналогичное качество печати… Вы же знаете, какие сейчас принтеры…
— И за сколько ты приобрел эти левые камеры и микрофоны? — вкрадчиво поинтересовался Александр Николаевич, подходя к столу и разворачивая к себе калькулятор. — А? Да ты не стесняйся, чего уж там!
— За полцены от того, что указано в табеле, — скромно сообщил Витя. — Но они — мало что левые — работают как фирменные! Поверьте — ни одного сбоя!
— Это не с уборной ли на втором камера? — прищурился Александр Николаевич и рявкнул:
— В глаза!!! Морду не опускать!
— Оттуда, оттуда! — прикрывшись руками, пискнул Витя — решил, видимо, что сейчас будут оскорблять физически. — Да-да, немножко барахлила… Но я ее поправил! Честное слово, я поправил — она теперь… Я ее… теперь вы меня уволите, да?
— За полцены, за полцены… — Александр Николаевич отщелкнул на калькуляторе сумму. — Ага! Так ты, паразит этакий, четыре семьсот с этой подмены поимел?
— Четыре четыреста, — сокрушенно вздохнул Витя. — Триста — продавцу, чтобы печать сразу не ставил… чтобы ниже вбитых камер и микрофонов поставил. Вот… Теперь вы меня…
— Нет, я тебя не уволю, — Караваев с большим трудом сдержал желание прыгнуть от радости к мерзкому лгунишке и задушить его в объятиях. — Пока не уволю… Ты у меня сколько получаешь?
— Да-да, я верну, верну! — встрепенулся Витя. — У меня получается… Вы же знаете… В рублях — три двести за неделю…
— Плюс — за мелкий шантаж папенькиных сынков и дочек, которых твои операторы отслеживают с травкой в уборных, — добил Александр Николаевич. — Сколько за это ты имеешь?
— Ой… — Витя закрыл лицо руками в непритворном ужасе. — Ой… Это вам… Это — кто? Сволочи!
— Доброжелатели, — подкорректировал определение Караваев. — Но ты, как-то не подумав, с ходу согласился отдать без малого пять штук баксов. А? В среднем даже если брать по полштуки за месяц, получается, девять месяцев ты будешь работать на меня даром?
— Я готов, — покаянно заверил Витя. — Лучше так, чем потерять любимую работу…
— Ага! Ну, молодец, нечего сказать… — Караваев шагнул к креслу и с искренней симпатией потрепал «электронщика» по плечу — тот дернулся, как ударенный током, и крепко зажмурился. Проверял Александр Николаевич, проверял. Ждал, когда намекнет малыш — какие разговоры, дядя? Мы теперь в доле! И добавь-ка еще чего-нибудь, я тебе не работяга безответный, привязанный к хорошему месту, меня везде возьмут! Вот так. А ведь не намекнул — даже и не подумал…
— В общем, я тебе прощаю эту маленькую шалость… и в дальнейшем, если наглеть не будешь, я буду закрывать глаза на твои шашни с юными марихуанщиками. Потому что ты проявил себя как преданный и верный товарищ. Я такие вещи ценю. Об одном прошу: ты больше так не делай. Я имею в виду — махинации с левыми комплектующими и подобные пакости. Договорились?
— Да ни за что в жизни!!! — разжмурившись, с чувством воскликнул Витя. — Чтоб мне провалиться, если я еще когда-нибудь…
— Ну, молодец, молодец, — похвалил Александр Николаевич. — А сейчас, молодец, поди аппаратурой займись. Сделай дубль документации, напиши объяснительную задним числом, что потерял подлинник… Ну, ты в курсе. Ступай…
Оставшись один, Караваев с хрустом потянулся, во всю ширь лица улыбнулся своему отражению в серванте и принялся расхаживать перед столом, мягко ступая по высокому ворсу персидского ковра.
— Алексанколаич?.. Да? — промурлыкал селектор. Ата, это Ирочка — секретарша, интересуется на предмет реализации дежурной похоти постсовещательного характера.
— Нет, Ирочка, нет! — с сожалением ответил Александр Николаевич, кратко обратив свой мысленный взор к воплям простаты и таковых (воплей) не обнаружив. — Иди-ка лучше Макса прогуляй. Только вахтеру не оставляй — поваляет опять кого-нибудь. Потом сюда приведешь.
— Хорошо, — ровным голосом ответила Ирочка. Ей все равно, гулять с Максом или неискренне имитировать ответную страсть на столе. С Максом даже лучше: не нужно потом приводить себя в порядок и выполнять обязательные процедуры контрацептивного характера. Тем более Макс в Ирочке души не чает — он вообще неравнодушен к молодым женщинам, а к секретарше хозяина питает особую приязнь, по-собачьи полагая ее очень привлекательной сучкой.
