Дмитрий Дубинин - Узурпатор ниоткуда
Сверху что-то проорали на португальском.
— Он говорит, что мы еще далеко от берега, — сказал Балтазар. — И что придется еще немного поплавать. Колеса опять полностью в воде.
Второй нырок прошел не легче. Двигатель стучал и кашлял, один раз, по-моему, готов был вообще заглохнуть, но нам повезло: когда воды уже стало выше колен, мотор отчаянно взревел, и тяжелая машина, раскачиваясь во все четыре стороны, рывками выбралась из реки на землю. Теперь оставалось только слить воду, разгерметизировать моторный отсек и делать ноги с территории Заира как можно быстрее.
Что и было сделано. Через полчаса тряской дороги вдоль реки мы увидели «Джерико», бросивший якорь у обрывистого берега. Среди прибывших на нем, разумеется, оказался и Майк. Несмотря на наши слабые протесты, Жоам строго запретил нам даже приближаться к городу, пока не будет сломлено сопротивление гарнизона.
— Но штурмовать дворец мы будем вместе с тобой, Майк, — пообещал Алварес.
Лицо Новински расплылось в улыбке.
Глава восьмая
Несмотря на то, что мне и Майку выпала сомнительная слава отсиживаться в джунглях во время атаки, штурм города не прошел без нашего участия. Конечно, я не мог видеть всех его сторон, но впоследствии удалось восстановить довольно полную картину этой безумной авантюры.
Хотя нападение было тщательно спланировано, дело пошло не совсем так, как ожидалось. «Джерико» подошел к городу с северной стороны, там, где находилась гавань, а армия Жоама разделилась на две части, чтобы войти в город с юга — со стороны пляжа и со стороны джунглей, то есть, с востока. Если бойцам, которые прошли через южные развалины, уже знакомые нам с Балтазаром, оказалось очень просто войти в город, то тем, кто попытался прорваться через древние ворота, ведущие почти прямо в лес, повезло значительно меньше. Их почти тут же накрыло огнем, но одновременно с первыми выстрелами в городе прогремели пять или шесть взрывов: диверсанты выполнили часть своей задачи.
Навстречу «восточным», которых сопровождал «ДАФ», из ворот выкатилась почти такая же боевая машина, поливая огнем пространство перед собой. Ракета с воем промчалась выше леса и взорвалась над деревьями. Белый огонь на какой-то миг заполнил смотровые щели. С визгом пронеслись осколки, и по броне словно загремели сотни ударов кувалдой.
Не меньше дюжины стволов автоматического оружия обстреливали нападавших. Взводный Балтазар, так и оставшийся по совместительству командиром БТР, дал команду механику-водителю проскочить как можно дальше вперед и встать под стену, в «мертвую зону». Бешеным скачком наш транспортер выскочил из-под удара орудий машины защитников города, а в этот момент по ней и ударили сразу три расчета РПГ. Реактивные гранаты попали в цель: одна разнесла два колеса, другая просто гвахнула на броне, зато третья уничтожила пушку и пулемет, взорвавшись под стволом орудия. Пока вражеский экипаж приходил в себя, наши начали действовать: поскольку через прицел ничего не было видно, а угол подъема орудия был невелик, шестерка солдат покинула машину через задний люк. Пригибаясь и прижимаясь к стене, бойцы подобрались к воротам и открыли ураганный огонь по тем, кто засел на стене.
А вражеский транспортер был еще жив. Из его щелей валил дым, но вдруг яркая оранжевая струя сорвалась с башни машины, на лету превращаясь в раскаленное облако. Два солдата с нечеловеческими воплями превратились в горящие факелы. Кто-то открыл огонь из люка над смотровой щелью, положив еще двоих. Но это были последние попытки огрызнуться: короткая очередь из станкового гранатомета АГС, известного среди русских солдат как «швейная машинка», и от экипажа БТР остались только трупы.
Тем временем и отважная шестерка расчистила путь через ворота. По всей видимости, в этот момент весь город уже стоял на ушах, гарнизон мчался на перехват вторгшихся наглецов, дворцовые гвардейцы занимали свои посты согласно табелю, а если в городе имелись ополченцы, то и они не должны были оставаться не у дел.
И надо было видеть растерянность экипажей БТР и расчетов зенитных орудий, которые пока что оставались не у дел, когда со стороны моря подошло странного вида судно, встало рядом с древним бастионом и принялось лупить трехдюймовыми снарядами по укреплениям, которые уже давно таковыми не являлись.
Мэр-президент совершил ошибку: решив, что боевой корабль представляет собой куда более грозную силу, чем вооруженные автоматами партизаны, он приказал поднять в воздух вертолет. На деле же «Гил» сейчас осуществлял психологическую атаку, причем одновременно провоцировал командование Рузданы. Провокация имела успех: пока на всех окраинах города завязывались позиционные бои, вертолет мог бы легко пройтись по всем местам прорыва и ударить по боевикам Жоама, но летчики поднялись над морем и пустили ракету по «Гилу». Как это ни печально, ракета попала в цель, поразив судно в борт чуть выше ватерлинии. Но больше вертолету не было суждено атаковать. Сидевший у зенитного орудия нигериец тоже выстрелил, и, скорее по причине везения, нежели своего мастерства, тоже удачно: ракетный снаряд разорвался в месте соединения хвоста вертолета с фюзеляжем.
Вертолет содрогнулся. От взрыва обшивка разошлась, обнажив несущие детали конструкции. Еще секунда — и алюминиевые балки лопнули, заставив хвост винтокрылой машины нелепо задраться вверх. Выписывая неровную нисходящую спираль, вертолет рухнул в океан. Не слишком далеко от берега, где было не настолько глубоко, чтобы вертолет камнем ушел в пучину, но и недостаточно мелко, чтобы удариться и взорваться либо развалиться на куски. Потому и все три члена экипажа остались живы в момент падения. Они благополучно выбрались из кабины и выплыли на поверхность. К вящей радости парочке тигровых акул.
Но и «Гил», получивший пробоину, стал игрушкой в руках стихии. Двигатели его замолчали, из машинного отделения повалил густой черный дым, а через дыру постепенно поступало все больше воды. И на помощь «Джерико» пока было трудно рассчитывать: транспортное судно оставалось в гавани, но на нем не было ни одного человека — все «северные», в основном, нигерийцы, сейчас бились с солдатами гарнизона и довольно успешно теснили их. Но едва они ступили на прилегающие к центру улицы, как им навстречу вышли не менее пятидесяти солдат гарнизона, да еще с прикрытием в виде второго бэтээра.
Пехотинцы прижались к каменным заборам, по которым щелкали пули. Треск очередей то и дело перемежался одиночными винтовочными выстрелами: иногда защитники города метали гранаты, которые своими осколками уже оставили навсегда замолчать трех парней, торгующих своей шкурой.
Чтобы прекратить бессмысленное избиение и попробовать прорваться вперед, взводный «тайсон» принял решение. Каким-то образом он сумел заставить гранатометчиков действовать более-менее согласованно, и по условному сигналу «северные» бросились в атаку.
Гранаты, ударившие по транспортеру, почти не причинили тому вреда, сорвав лишь шторки со смотровых щелей; зато некоторых солдат, прижавшихся к броне, разнесло буквально на части. Воспользовавшись кратковременной паникой в рядах рузданцев, «тайсон» сам взял гранатомет в руки и, обежав по короткой дуге скопление врагов, с опасного расстояния ударил по корме машины. Топливные баки на верхней стороне корпуса взорвались, разметав пламенные разливы во всех направлениях.
Огонь быстро охватил всю корму машины, и экипаж счел за лучшее выскочить из люков. Две фигуры выкатились из бэтээра прямо на землю, прикрываясь от горящих брызг. Потом началась жестокая бойня.
Что касается «южных», которых вел сам Жоам, то они миновали окраину быстрее других групп, прошли мимо здания аэропорта, из окон которого выглядывали напуганные, словно кроличьи лица. Казалось, никто здесь не окажет серьезного сопротивления… Однако и тут пришлось столкнуться с нерегулярными соединениями, говоря проще — с горсткой ополченцев.
Они приехали на древнем грузовике «ЗИЛ». Машина была переоборудована в передвижную огневую точку, и из ее кузова непрерывно палили. Впрочем, сидящие в машине стрелки были никудышные — Жоам это быстро понял. Он коротко скомандовал — и штук пять пулеметов дали очередь по решетке радиатора и передним колесам.
Четыре человека сразу же спрыгнули вниз, едва машина встала на месте после пары судорожных скачков; больше стрельбы не было. Жоам применил полевую дипломатию, объяснив ополченцам, кто находится перед ними, и зачем они здесь. Через несколько минут в союзниках у Жоама оказался десяток человек местных жителей; пусть немного, да и как солдаты они из себя ничего не представляли, поэтому Алварес настоятельно предложил им пройти по знакомым, которые с перепугу позапирались в своих лачугах, и сообщить всем, что сегодня будет восстановлена законная власть в независимой Контвигии. А коль скоро так, то и жители должны оказывать захватчикам не сопротивление, а напротив, всяческое содействие.
